Дженоша падёт

Быль ли, небыль ли, только легенды пророчат нам. У царя была дочка; царь тот звался Приам, а её… как же звали провидицу-дочь? Забудь. Всё равно уже Троя горит, ничего не вернуть, и что толку над пепелищем рыдать и стенать?.. Лучше вспомни, как дар от богов получила она. Змеи в уши впозли, чтобы слух навсегда обострить [1]: «Теперь слышать тебе, как Клото выпрядает нить, и у Лахесис звонкие кости судьбы стучат, а щелчок ножниц Атропос будет конец означать…» [2]

***

Нет, не слушай меня, отец. «…Дженоша падёт». Едкой правдой сочится мой искривлённый рот, и язык против воли вещает о том, чего лучше не знать. Сшить бы губы суровою нитью, да буду писать, и смолчать не получится, если б я только могла… Мы росли, как в саду Гесперид [3], и не знали зла. Мы не ведали зла — зло не шло через океан, оно здесь родилось и однажды вышло к домам, не блуждало, подобно печальной Эхо [4], средь наших скал. Ты его своим сердцем давно уже ждал и искал. Я бы каждое слово втоптала в песок и пыль, пусть оно обратится в прах, пусть растёт ковыль; я бы каждому слову и звуку была госпожа, да способности выше воли — и мне дрожать, но выталкивать горлом смертельный лернейский яд [5]… «Если выбор таков — никто не придёт назад». Не смотри на меня, отец, заслони лицо, я тебя столько лет звала любимым отцом и вверяла судьбу, как вверяли судьбы они. Чем же выкупить мне у Мойр золотые дни? Я всё знаю, отец, знаю, как из дурного сна: день, когда Дженоша падёт… это будет твоя вина.