Запретный плод.

Я шла, крепко зажав ручки сумки, которая висела у меня на плече, в ладошках, что аж ногти впивались в кожу. Сжав губы в тонкую полоску, я пыталась сдержать душераздирающий крик, который рвал горло изнутри. Слёзы тонким ручейком скатывались по моим щекам, поэтому перед глазами всё плыло, и я не понимала куда иду. Голова была опущена, а ноги несли меня подальше от того места и от тех людей, один из которых пытался меня догнать. - Эмили! Прошу тебя, остановись! Дай я тебе всё объясню! Я ещё больше укорила бег и завернула за поворот. Дверь в одну из аудиторий была открыта. Я туда забежала, закрыв её и подперев рядом стоящим стулом. В ту же секунду дверь сотряслась от удара, который был нанесён с другой стороны. Потом ещё раз, ещё, ещё и ещё. Я облокотилась о стенку, находившуюся около двери, в которую долбились, и скатилась вниз на пол, закрывая лицо ладонями. - Эмили! — кричал Доминик. — Выслушай меня! - Иди к чёрту, ублюдок озабоченный! — прокричала я, сама от себя не ожидая, что мой голос будет таким злым и пропитанным ненавистью. Послышался удар о стенку, от чего я вздрогнула. - Чтоб тебя! — грубо крикнул Доминик, после чего послышались быстрые шаги, которые постепенно отдалялись от аудитории. Слёзы одна за другой скатывались по щекам. Боль душила меня изнутри. Перед глазами стояла эта омерзительная картина… Сегодня после учёбы я задержалась в институте на полтора часа, потому что мне надо было уладить небольшие проблемы с философией, защищая свой доклад, который я не сдала в тот день, когда ушла с пар на поиски Лучика. Мало того, что преподаватель данного предмета задержался на совещании на полчаса, так потом ещё, около пятнадцати минут ругался, по телефону со своей супругой, которая, как мы поняли с другими пятерыми ребятами, подозревает, что мистер Уилл изменяет ей с какой-то там Кэрри. Ну а всё следующее время мы защищали свои доклады, при этом, когда мы запинались или не были уверенны в ответе на вопрос, заданный преподавателем, мистер Уилл бесился и кричал на нас как резанный. Влетело и мне по полной, но я еле как сдержалась, чтобы не крикнуть на него в ответ на очередное замечание. В общем, из 131 аудитории я вышла злая как чёрт. Эмбер сегодня не пошла на занятия, потому что её родители уехали в какую-то важную командировку, а за бедняжкой Анной некому присматривать. Вообще не понимаю таких родителей, у которых на первом месте работа, а не дети. Как раз, когда я спускалась по лестнице на первый этаж института, мне на телефон пришло сообщение от Нико: «Приходи в нашу кладовку, надо поговорить!». Отлично! Мне надо было поговорить с ним и поставить все точки над «i». Я быстро направилась в «нашу» кладовку, где мы обычно с Нико прогуливали пары, но по дороге меня остановила Мона — подруга Глории. Она начала спрашивать меня о философии, сильно ли мистер Уилл ругался, а потом спросила на счёт мистера Хендерсона, уточняя, не стало ли что-нибудь ещё известно о загадочном учителе. При упоминании его фамилии у меня закружилась голова, а сердце ускорила ритм. Почему я так на него реагирую?! Но, тяжело вздохнув, я выбросила эти мысли из головы. У меня не было ни времени, ни терпения разговаривать с Моной. Поэтому, извинившись, я продолжила свой путь до кладовки. Когда я до неё добралась и открыла дверь, то просто впала в ступор. Передо мной открылась картина полуобнажённой Глории и полуобнажённого Доминика, который покрывал тело девушки страстными поцелуями, вжимая её в стенку кладовки. Когда пара всё же соизволила обратить на меня внимание, Доминик округлил глаза и оттолкнул от себя Глорию. Он пытался что-то сказать, но я не слушала. Размахнувшись, я влепила ему пощёчину и убежала куда подальше. Наконец, я немного пришла в себя и осмотрела аудиторию, которая оказалась моим укрытием от внешнего мира, теперь казавшийся мне серым, пустым и жестоким. Когда я поняла, какой предмет преподаётся в стенах этого кабинета, то мне безумно захотелось вырваться в тот серый, пустой и жестокий мир. Я быстро встала с пола и хотела уже отпереть стул, но остановилась, точнее меня остановили. - Эмили? — удивлённый голос послышался со стороны. Я тут же замерла, неуверенно переводя взгляд на учителя. Он стоял, удивлённо вскинув брови, и держал в руках папку с какими-то заданиями. - Что стряслось? Почему ты закрылась? — брюнет внимательно посмотрел на меня. — Стоп, ты плакала? - Мистер Хендерсон? — я попыталась сделать удивлённое лицо, хотя была уверенна, что у меня получилась какая-то болезненная мина. — Я… я не знала, что Вы здесь. Простите, я пойду, - я потянулась к стулу, но внезапно меня взяли за руку и резко повернули в другую сторону, от чего я потеряла равновесие, но мистер Хендерсон успел меня прижать к себе. Я от испуга широко раскрыла глаза. Сердце бешено стучало, грозясь выпрыгнуть из груди. По телу прошёлся табун мурашек. Я не понимаю, то ли это происходит от столь резкого приёма, то ли от каких-то других чувств. И это меня пугало больше всего. - Эмили, - хрипло произносит учитель, и я вздрагиваю. — Я всё слышал, просто не мог выйти. Меллони звонила, сказала, что ей плохо. Я… - Я не прошу Вас оправдываться, мистер Хендерсон, - я отстраняюсь от него и смотрю ему в глаза. В них на секунду проскальзывает растерянность, но потом, словно в ледяном учителе начал таять лёд, в них я увидела нежность… И эта нежность, и этот тёплый взгляд глаз цвета топлённого шоколада запали мне глубоко в душу, туда, куда ещё не один человек не мог попасть… - Хотите чая с плиткой молочного шоколада? Я ожидала услышать, что угодно, но только не это. Поэтому, не до конца отойдя от удивления, я слабо кивнула, в упор смотрев на брюнета. - Хорошо, тогда садитесь за первый ряд, а я сейчас принесу чайник, он как раз закипел, - он улыбнулся и, потерев ладоши, ушёл в подсобку. Медленно перебирая ногами, я прошла к первому ряду и села за него. Голова начала болеть, а глаза щипали. Уверенна, я была похожа на ведьму первого сорта! Через минуту рядом со мной появился учитель, держа в одной руке чайник, в другой два бокала, а зубами он держал шоколадку. Эта картина рассмешила меня, и я слабо улыбнулась, помогая ему со всеми этими предметами. - Спасибо, - поблагодарил он и сел рядом со мной. Взяв в руки чайник, мистер Хендерсон начал наливать чай. Он так это беззаботно и легко делал, как-то по-домашнему что ли. Я невольно залюбовалась им. Голубая рубашка, плотно обтягивающая его тело, была расстёгнута на четыре пуговицы на груди, а рукава были закатаны до локтей. Его волосы находились в хаотичном состоянии, что придавало ему ещё больше домашнюю энергетику. Казалось, эти торчащие в разные стороны волосы были такими пушистыми, что мне внезапно захотелось к ним прикоснуться. Какие же они на ощупь? - Эмили? От столь интересного занятия, как рассматривание брюнета, меня отвлёк бархатный голос. И я нехотя оторвала взгляд от его волос, которые так хотелось потрогать. Я посмотрела на учителя. - Да? - Угощайтесь, - он протянул мне кусочек шоколада. Я благодарно кивнула и взяла шоколад, сразу же закинув его в рот. Он тут же начал таять, даря мне неописуемое блаженство. - М-м-м, - протянула я, закатывая глаза. — Очень вкусно, я раньше такого не пробовала. Он рассмеялся. - Это Меллони коробку сладостей мои родители прислали из Далласа. - А что с Меллони? — вдруг вспомнила я про девочку. — Что с ней? Ей плохо? Может врача? - Эмили, - тихо позвал меня мистер Хендерсон и положил свою ладонь поверх моей. Мой взгляд тут же переключился на них. Я стихла. — Не стоит так беспокоиться. С ней всё нормально, просто разболелся зуб от сладостей. Я позвонил мисс Эштон, она дала ей таблетку. При упоминании имени его девушки, я отдёрнула свою ладонь от его ладони и взяла бокал с чаем, отпив немного. Он оказался слишком горячим, и я обожгла язык. Чёрт! - Эмили, с тобой всё в порядке? — забеспокоился учитель, увидев моё болезненное выражение лица, и потянулся ко мне. Но я отстранилась. - Ни черта я не в порядке! — рыкнула я. Внезапная злость охватила меня. - Давай рассказывай, что стряслось у тебя? — он тяжело вздохнул и отпил горячий напиток. - Вы же всё слышали, мистер Хендерсон! Знаете Вы всё! Я не хочу об этом говорить. Не хочу вспоминать о нём! — голос дрогнул и снизился на несколько тонов. Вся злость улетучилась куда-то, когда я вспомнила про Доминика. Эта омерзительная картина появилась перед глазами, а потом они наполнились слезами. - Знаю, - после недолгой паузы, хриплый голос разрезал тишину вокруг меня. — Всё знаю, - вздохнул он. Я резко повернула голову и удивлённо посмотрела на брюнета. Что это значит? Он посмотрел на меня, и в этом взгляде карих глаз я увидела грусть, сожаление. Мои глаза ту же расширились, губы слегка приоткрылись и начали дрожать. - Вы… Вы… - у меня просто не было слов. — Вы знали?! Вы знали и ничего мне не сказали? Да как Вы могли?! — мой крик, пропитанный болью и ненавистью, эхом разнёсся по аудитории. Я резко встала и направилась к двери, плотно сжав губы, чтобы не разреветься прямо здесь. - Эмили! Подожди! Эмили! Я неслась к двери, не обращая внимания на его крики. Я старалась как можно быстрее покинуть этот кабинет, но не успела я и к стулу притронуться, как меня резко развернули и впечатали лопатками в стену. - Послушай! — прикрикнул мистер Хендерсон. - Нет! — резко бросила я, и наши лица оказались в опасной близости. Я тяжело дышала и смотрела в его шоколадные глаза. - Я не хотел лезть в твою личную жизнь, потому что это не моё дело. - Да, не Ваше. Но предупредить меня Вы могли! — рычу я. - Ты бы мне не поверила! Ты своего Доминика святым из святых считала, - буркнул он. - Не правда! — вздохнула я, опустив глаза в пол. Я была не права, и я это понимала, но я не хотела признавать своё поражение. - Врёшь, - усмехнулся учитель, отчего на его щеках появились очаровательные ямочки. Мне так захотелось дотронуться до его лица, но мои руки были прижаты к стене, поэтому я чуть наклонилась вперёд, чтобы поближе рассмотреть эти восхитительные черты лица. Он внимательно наблюдал за мной. Я посмотрела в его глаза, а потом на губы. Такие гладкие. Мягкие наверное…