Невыносимая... Невыносимо красивая...

- Давай, тяни! Сильнее! А-а-а! - Твою мать, он не высовывается! Я не хочу с ним в ней всю жизнь проходить! Высуньте его! - Да ты достал уже! Сам всунул, сам и высовывай. - Да пожа-а-алуйста!!! Не кидайте мня в такую трудную минуту! Я не хочу оставаться один... - Ахахахаха, ты и так не один! - Блять, ну вообще не смешно! - О, о, о, я придумал. А давайте его отрежем? - Сука, только попробуй! Я тебе потом голову отрежу. - Да ладно, я ж пошутил... - Ну, ты чё! Как он потом без него жить будет? Святое отрезать нельзя. - Да ну нафиг, какое святое? Он им даже не пользуется. Лежит днями на кровати, нихрена не делает. - Да ладно, чё парню жизнь ломать-то? На него так ни одна девушка не посмотрит. - Да заткнитесь вы уже! Сам разберусь. Как вы уже поняли, когда Киоссе вылазил из-под стола, у него между какими-то двумя железными палками застрял кроссовок. Вокруг нас уже давно столпились люди, в том числе и Настина мама, поэтому терять было нечего, и мы, забив на всё, просто пытались вытащить его лошадиную ногу из стола. - Ага, да, сам он разберётся. В старости тоже сам себе воду наливать будешь, - ржал Тёма, иногда фоткая Киоссе и сразу же выкладывая снимки в сеть, доводя фанатов до инфаркта записями: "Кроссовок Никиты нашёл себе пару" и "В семье Киоссе появился новый член семьи". Я тоже стебался над Ником, вот только помогать ему не собирался. Настя просто смеялась и иногда поддерживала мои высказывания, смотря на бьющегося в конвульсиях от этой, извините, ебанутой ситуации Никиту. Но за всем этим мы совсем забыли про одну важнейшую и опаснейшую вещь: Настину маму. Пока собравшиеся вокруг нас люди ржали с нашей новой "голливудской" парочки, женщина стояла и, смотря то на Никиту и Тёму, то на меня, то на Настю, то на рулон туалетной бумаги у себя в руках, растерянно и даже испуганно хлопала глазами. Потом до неё, видимо, дошло, что в этом идиотизме принимает участие ЕЁ ДОЧЬ, и она, пробившись в первый ряд особо пьяных и ржущих над нами людей, добралась до стоящей рядом со мной Насти и схватила её за руку. - Доча, а ты что тут делаешь? - толком и не зная, что сказать, пролепетала женщина. - Да тут Никита в столе застрял, пока из-под него вылазил, - как ни в чём не бывало ответила девушка. - А зачем он под него залазил? - Настина мама всё так же хлопала глазами. Сама же Настя растерялась и беспомощно посмотрела на меня. - Это долгая история, - выкрутился я, и женщина кивнула, делая вид, что всё понимает. - А он не пробовал просто снять кроссовок? - вдруг спросила женщина. Тёма с Никитой дружно переглянулись, а Пиндюра, откинув телефон в сторону, мигом присел и начал помогать другу. Через несколько минут большой зал наполнился громкими аплодисментами и свистами, криком Тёмы: "Они разводятся!" и Никиты: "Добби свободен!"

***

После фееричного освобождения Никиты, мы всей кампанией (даже с Настиной мамой, которую, как оказалось, звали, цитирую: "Надежда Викторовна, но лучше просто Надежда") нашли единственный свободный столик в зале и, взяв у ходившего по помещению без какой-либо цели официанта по бокалу красного вина, уселись и начали разговаривать. - Так значит, вы - Настина мама? - я осторожно начал разговор. - Да, - ответила Надежда. - А ты Толик? - Да, - в свою очередь удивлённо ответил я. - А откуда вы знаете? - Ну, во-первых, тебя вся Россия знает, а во-вторых, мне Настя о тебе рассказывала. Насть, это же этот парень - красивый кореец с шикарным голосом, который тебе нравится и постоянно помогает? - Надежда Викторовна повернулась к дочери, сидящей рядом с ней. Та покраснела и посмотрела на мать упрекающим взглядом. - Мама! Про "нравится" я ничего не говорила. - Ну что "мама"? Скажи ещё, что это неправда. - Мама!! - Афигеть, так у них всё взаимно, - широко раскрыв глаза, шепнул Киоссе Тёме. - Никита! - вот и моя очередь пришла. И возмущаться, и краснеть. Спасибо тебе большое, Никита придурок Вячеславович. Я украдкой посмотрел на Настю и заметил такой же её взгляд на себе. Мы оба смущённо выдавили что-то на подобии улыбки друг другу и поспешили отвернуться. - Кстати, ребята, вы не поверите! - вдруг воскликнула Надежда, как будто что-то вспомнив. - Представляете, мне недавно какой-то отморозок туалетную бумагу на голову кинул. Господи, и что за люди пошли? Убить за такое мало. Мы с ребятами замялись. Если уж мне было стыдно, то представляю, какого было Киоссе. - Надежда Викторовна, - вдруг сказал Никита и встал, - это был я. Но я случайно, честно! Там просто история такая... длинная, - парень укоряюще посмотрел на меня, а я опять покраснел (который раз за день?) Настина мама удивлённо захлопала глазами, а потом, наклонившись к Артёму, спросила: - Он псих? Парень посмотрел вверх, видимо, прокручивая в голове все косяки и выходки Киоссе, и сказал: - Можно и так сказать. Надежда понимающе закивала, с сожалением смотря на Никиту. Мы с Настей не выдержали и одновременно засмеялись, а Настина мама до конца вечера так и не поняла, что Тёма пошутил. И к слову: Надежда Викторовна, так же, как и Настя, оказалась довольно-таки приятным собеседником, особенно для своего возраста. Да и вообще за этот вечер мы впятером очень сблизились. Не буду скрывать, это получилось не без участия алкоголя, и, уж поверьте мне, мы обошлись далеко не теми маленькими бокалами красного вина, что брали у официанта вначале. Может быть, поэтому на утро я проснулся в совершенно незнакомом для себя месте?