с любовью, не твои «галочки»

Tablo feat. Jinsil - Bad

***

      Она смотрит как преломляется свет на гранях стакана и думает, что слишком душно. Вокруг много глупого и пьяного смеха и она тоже иногда улыбается. Но ей не весело. Совсем. Она знала, что будет трудно, и, вроде, была готова бороться и побеждать. Только она не учла банальный и предсказуемый фактор. Всего один.       И сейчас она смотрит на этот фактор, как на его коленках сидит какая-то девица, с размазанным макияжем и почти полностью задранной юбкой, а рядом, сидя на диване, прижимается подобная ей подруга. Хотя какая подруга. Тут таких нет.       Ей хочется закурить. Всё чаще и всё отчаяннее, хотя она всегда берегла свой , казалось бы раньше, главный «инструмент» для заработка и достижения цели – голос. Но сейчас как-то насрать. Она затягивается кальяном и уже даже почти не давится дымом.       Всё это время она хотела стать певицей и делиться своими эмоциями через пение с людьми. Давать надежду, плакать и радоваться в исполняемых песнях и этого казалось достаточно. Это была прекрасная мечта, но наивная, по-детски наивная. Пока она не начала приступать к её выполнению. Пока она не встретила его. Вернее не познакомилась с ним на одной из вечеринок, куда её притащил Грэй, которому она продала своё тело за то, чтобы её голос знали.       Обычная вечеринка богатых и знаменитых молодых мужчин, с кучей выпивки, всегда готовых на всё девок и подлиз, которые выполняли любые унизительные прихоти, дабы их тоже приняли в узкий круг элиты. Ей всё это не нравилось и она старалась избегать подобные сборища. Пока к ним навстречу не вышел, чтобы поприветствовать, один из этой элиты, кореш Грэя. И всё полетело в тартарары. Вернее после того, как он очаровательно улыбнулся ей и сказал «о, ты та самая Минзи! зови меня Джей».       Весь вечер она не могла не смотреть на него, голова внезапно закружилась уже после второго коктейля, и она поняла, что до этого не влюблялась по-настоящему вообще.       Она была одной из многих. Уже на третьей их встрече, она пьяным счастьем радовалась, что может обнимать его за широкие плечи, пока он вдалбливает её в кровать своего лучшего друга, через стенку от основного места пьянки в гостиной. И ей казалось, что она особенная только от того, что он называл её «щекастик мой», ласково трепля эти самые щёки и неся всякий пошлый, псевдовосхваляющий бред, когда толкался своим «младшим Джеем» за них же.       Как ведро ледяной воды, на неё обрушился смысл между делом брошенных слов Грэя во время записи: «ты всего лишь очередная щель для него, разве что щекастая». Он продолжал листать страницы и держать наушник у уха, добавив своё «это я тебе, по-дружески, советую заметить». Ей не хотелось думать , что старший прав, что он лучше знает своего друга, зато хотелось расслышать сказанное и сделать вид, что она в порядке. Только всё равно потом дома не удалось успокоиться до самого будильника, из-за чего пришлось потом слушать причитания визажиста на съёмках.       Сейчас ей кажется, что её тошнит. И она не может понять, то ли от вида вылизывающего шею своей одноразовой любовнице Джея, то ли от количества выпитого и недостатка свежего воздуха и прохлады в коттедже Грэя.       На смотровой площадке внезапно очень холодно, она дрожит и кашляет от запылённого весной воздуха. Где-то в мыслях вспоминается прогноз погоды на сегодня, в котором ночью обещали несильную песчаную бурю.       Звуки музыки становятся чуть слышнее и тут же возвращаются на ту же громкость. Она догадывается кто бы мог выйти следом за ней, но видеть этого человека не хочет почти постоянно и держать себя руках в своём нынешнем состоянии у неё нет сил.       Осторожные шаги стихают совсем рядом. Она сжимает мраморный бортик и резко разворачивается. Но успевает только заметить встревоженное пухлое лицо и открыть рот, чтобы послать парня куда подальше, но тут же сгибается пополам и выворачивает содержимое желудка на плитку. Она чувствует поддерживающие её руки, как убирают её волосы на спину, как дерёт нос и хочется плакать от бессилия и гнева. - Тебе принести воды? Ты вся дрожишь. Вот… - на плечи опускается тёплая мягкая ткань изнанки бомбёра, в котором она может утонуть, хотя предпочла бы захлебнуться в своей блевотине и не ощущать всю эту сквозящую во жестах заботу и запах горной свежести кондиционера от чужой вещи. - Съебись, Хёку. - Подожди, сейчас…сейчас принесу.       Она сползает спиной по бортику балкона на корточки. Туфли влезают носами в рвоту, а она закрывает руками лицо.       В тот день, когда она впервые увидела Джея и влюбилась как малолетка в сонбэ, тогда же подобная метаморфоза случилась и с этим, ненавистным ей Локо. Лучший друг Джея, которого тот таскает с собой везде. Тихий и забитый, слишком большая противоположность своему хёну. То, что он тоже вертится в этой индустрии – она бы в жизни не поверила, хотя закулисная деятельность текстовика ещё куда ни шло для такой не уверенной в себе личности как Квон Хёку.       Её раздражает в нём абсолютно всё. Ему же нравится она вся. Такая как есть, она не кажется ему притворой и переслащённой куклой, флиртующей и раздвигающей ноги перед всяким богатым и/или красивым. Он обожает её прямоту и её искренность. Он заслушивает её песни до казалось бы невозможного, млеет и горит от её голоса, живёт под него: на будильнике, на звонке, даже на оповещаниях из какао и прочих соц.сетей и чатов у него установлены её песни. Он как мальчишка в мыслях продумывает триста лет свою речь, придумывает диалоги и ситуации, мечтает о том, что она улыбнётся ему. Но при встрече, чаще всего, и двух слов связать не может. И при этом смущается дрочить на её фотки, просто убегая в душ под холодную воду, чтобы снять напряжение. Другие девушки ему опротивели и Джей на это только и говорит, что он «ёбнулся», раз уже почти год не трахается ни с кем.       И вот, как ему самому кажется, предоставился шанс стать ближе с его музой, потому что: она ушла ото всех – раз, ей сейчас плохо и это ужасно, но он оказался вовремя рядом и может помочь – два, он не запнулся ни разу, пока обращался к ней – три.       Он чуть не переливает через край воду в бокале, пока его мысли где-то далеко, но вовремя приходит в себя и уже бросается бежать обратно на балкон с кухни, но на полпути возвращается, думая, что может принесёт не достаточно и берёт с собой всю двухлитровую бутылку.       Она думает, что выкинет его с балкона, как бы тяжело не было, поскольку эти горящие жуткой смесью эмоций глаза уже слишком. Она всё видит и замечает: как он робеет при ней, как краснеют его уши и шея, слегка окрашивая в румянец и щёки, если она вдруг заговорит с ним или поймает его взгляд. Даже то, что он похудел и стал одеваться иначе. Где-то посреди потока мыслей о том, как он её бесит, мелькает одна, звучащая как «ты мазохистка, раз тебе нравится когда другим на тебя плевать, а искренняя симпатия бесит». Но она тут же старается прикрыть её другими, как что-то чисто твоё, что есть, но выставить на видное место стыдно. Например трусы с мультяшными персонажами , когда ты вся такая суровая и роковая, хотя это утрированно.       Воду она всё же принимает, не скрывая своего раздражения. - Сядь что ли, бесит. – говорит между глотками, потому что ей в принципе неприятно, когда кто-либо смотрит сверху вниз, находясь так близко.       Он всё так же осторожно опускается рядом, но не впритык, оставляя сантиметров двадцать между ними. Они долго и напряжённо молчат. Он - разглядывая свои кеды и украдкой глядя на неё, а она уставившись в стеклянные двери, ведущие в дом. - Джей он…он невнимательный. Не обижайся на него…- ей кажется, что ещё слово и она разобьёт о его голову стакан. – Хочешь …хочешь я поговорю с ним? Он неплохой на самом деле. Просто… - Ты совсем ебанутый или да? - Чт..что?... – она разворачивается к нему лицом и он испуганно чуть дёргается назад. - Тебе, блядь, двадцать семь лет! Не семь и даже не семнадцать! Так, какого хуя ты ведёшь себя как недоразвитый?! У тебя чувства собственного достоинства совсем нет? Нянчишься с Джеем, выполняешь указания Грэя и Саймона, позволяешь Агли выставлять тебя дегенератом и спокойно сносишь как об тебя вытирают ноги, даже такие желторотые суки как я!       Ей кажется, что она очень устала. Но выпустив пар стало как-то легче. Будто она была закипающим чайником, который свистел-свистел и вот наконец-то свисток выскочил, слетел с носика, и ей остаётся медленно остывать. - Ненавижу вас всех, уёбки… Он робко заправляет ей прядь за ухо и тихонечко гладит по голове, как совсем маленькую девочку. Только выглядит при этом уверенно и решительно.       - Всё будет хорошо. – она смотрит ему в глаза и он слегка давится воздухом. – М-может не сейчас, но позже обязательно будет. Мне так моя мама всегда говорила и…становилось легче.       Она смотрит ещё немного и отворачивается. А ещё думает, что хорошо, что этот заботливый болван притащил целую бутылку и делает глоток прямо из горла. Потом, в порыве какого-то странного желания, похожего на материнские чувства, притягивает Хёку за футболку, укладывая к себе где-то между ключицей и грудью, и обнимает за плечи. - Говорю же, ебанутый.