Сатана не может спасти мир? Спорим, что сможет?

Два монаха, молодой, что пониже и что постарше, но повыше шли по пустынным коридорам какого-то монастыря. И я их видел так, как будто взлетел на своих крыльях вверх и висел в воздухе невидимкой на одном месте. Я огляделся. Это был большой и просторный зал, вроде тех, где монахи трапезничают. Стоп. Какие монахи? Какой монастырь? Хм. Как я сюда вообще попал? Ладно, порассуждаем на досуге, а пока послушаем, о чем разговаривают эти двое со вселенской скорбью на лице? Очевидно, кто-то из послушников показал свою человеческую натуру, и вместо того, чтобы принять на себя ответственность, решил оправдаться, что это я его на грех навел. Пф, заняться мне больше нечем, чем посещать всех людишек этой грешной Земли и подталкивать их к нарушению Заповедей. Вот сплю и вижу, как это того или иного немытого крестьянина подтолкнуть к жене соседа! И не важно, какого он происхождения и пола. Все равно немытый. Вы что? Серьезно думаете, что все это мои проделки? Да бросьте! Вы и без меня такого понаделаете, что остается любоваться и умиляться, до чего человечество себя довело. А тем временем голоса становились все ближе и ближе. — Вы уверены, настоятель Витус, что это будет правильным решением? — более молодой голос звучал с тревогой и волнением. — Боюсь, сын мой, брат Аврелиан, это единственное решение, — послышался печальный вздох в двойном размере. Лиц я их не видел. Только лысины. Или как там у них этот постриг называется. Они остановились подо мной. Я приготовился слушать дальше, но вместо этого до сих пор держащий свои руки в просторных рукавах, более высокий и старший, вытащил свои передние конечности на простор. Насколько я смог разглядеть, это была фляга из бычьей кожи. Настоятель открыл этот незатейливый предмет и стал лить что-то красное, я так и не понял, что это было — то ли вино, то ли кровь, запах до меня не дошел, на пол, образовывая ровную линию, где начало было и концом, без углов вокруг меня. И да, это овалом не было. Тем временем второй монах начал читать на латыни нараспев какую-то молитву. В слова я особо не вслушивался, будучи больше увлечен действиями настоятеля, который чертил… что? Пентаграмму? Он что это? Серьезно? Ну-ну. Ну и кого мы сейчас вызывать будем. Впрочем, видимо их неслабо припекло, что они решились пойти против Основ Церкви. Посмотрим. Все символы были для меня новыми. И тут я почувствовал, что я как-то сильно потяжелел. От пушинки до приличного такого валуна. Раздался грохот. Я завертел головой и, не заметив ничего подозрительного, снова повернулся к своим монахам. И они смотрели на меня. С ужасом. Оглядел себя. М-да, красавец, ничего не скажешь. Тонны два-три красной горы мускулов, длинные руки с когтями, короткие лапы, хвост с пикой на конце. Жаль морду свою не видел. Как и остального. Провел когтями по полу. Раздался скрежет, от которых бедолаги закрыли уши и «слегка» побледнели. Ну если быть точным, то они стали немногим бледнее мертвецов и вампиров. Я усмехнулся. Монахи сглотнули. — Азалак, Отродье Ада, — Азалак? А кто это? — Мы, настоятель Витус и брат Аврелиан, вызвали тебя для того, чтобы ты уничтожил Безликое Зло, что уничтожает любого на своем пути. Так? Братец это имел в виду под равным противником? Или то, что этим Безликим управляет? Становится занятней. — А с чего это ты, человечек, решил, будто бы я стану вам помогать? — из горла вырвался звериный рык. Хм, мой голос намного приятней и мягче. — С того, что мы, перед тем, как призвать тебя, все про тебя изучили. Ты не можешь вернуться в Геенну Огненную, ибо заключен в Круг Праведников… Я могу. Только не хочу. Что я там забыл? … И только в наших силах вернуть тебя обратно. Ты отрезан от Призыва Отступника. Он не сможет тебя призвать… Отступник, я так понимаю — это я, любимый? … так что у тебя выбора нет, — закончил настоятель. Я поскреб когтем свой подбородок. Монахов опять скрутило, как при скрежете. — Я… — начал я, выходя под изумленным взглядами из круга. И тут меня подняло наверх. И накрыла мгла. Не мрак, не тьма, а именно мгла. Только вот я её только видел, но не ощущал. Меня вихрем закрутило. Монахов я больше не увидел. Меня стало трясти. Я открыл глаза. Меня тряс за плечо какой-то парень в странной одежде, я такую не видел еще: - Люська, вставай! Хорош спать! Люся? Так меня давно не называли. Не было самоубийц. Оглядываюсь - какая-то комната. ПрЭлестно. Сначала я заснул у костра. Потом был каким-то Азалаком. А теперь Люся. Смотрю на свои ноги. Женские. Очаровательно. Кто не понял - это сарказм. Я - дочь Евы. Хм, а может меня зовут Люся, а остальное мне только приснилось? Опускаю ноги на пол. Встаю. Меня шатает. Тот же рыжий парень хохотнул: - Ну ты и напилась вчера на встрече со своим женским партизанским отрядом! Так, ты никуда не едешь! Ночуешь у меня. Просто киваю. В голове приятная легкость и пустота. - Балкон? Выходит хрипло. Интересные ощущения. - В соседней комнате, - усмехнулся парень. - Я спать. Насмотришься на звезды, приходи. Киваю. Иду на балкон. Застекленный, между прочим. Но открытый. Облокачиваюсь на тонкую перегородку. Смотрю на небо. Охватывает тоска по полетам. Ни звездочки. Просто мгла. Как та, что охватила меня. Кувырок. И резкая боль. Тьма. И я...