Маковое поле

Джон сидел в комнате, окруженный несколькими магнитофонами. Несмотря на то, что ЛСД он принял около двадцати минут назад, эффекты не спешили появляться. Он откинулся на спинку небольшого дивана, стоявшего в дальнем углу комнаты, и, иногда отрывая тоскливый взгляд от двери, смотрел на кучу плёночных колец, в беспорядке валяющихся на новом ковре среди комнаты. Джон вдруг мучительно начал вспоминать, кто его приобрёл. То ли Син, то ли он сам из-за ярких цветов его где-то купил. Светло-зелёный ковёр с вышитыми на нём бутонами каких-то красных цветов, название которых Джон забыл, если вообще знал, сейчас сильно мозолил глаза. Он снял очки и потёр переносицу. Ехать в студию сегодня не нужно, так как ребята устроили выходной, и дома он остался один – Синтия куда-то уехала вместе с Джулианом, а он даже и не подумал поинтересоваться, куда. Джон мечтал остаться на какое-то время в одиночестве, но одновременно оно его угнетало. Он постоянно смотрел на дверь, надеясь, что сейчас кто-нибудь придёт и по мановению волшебной палочки заставит все проблемы исчезнуть. Джон поднялся и слегка дёрнул штору в сторону, впуская в комнату лучи закатного солнца. Внезапно он заметил кучу пылинок, медленно кружащихся в рыжеватом свете, и залюбовался ими. Он словно почувствовал себя таким же лёгким, и ему начало казаться, что ещё немного и поток воздуха сорвёт его с места и понесёт к ним. Этого, разумеется, не случилось, и он вновь опустился на прежнее место, с наслаждением прикрыв глаза. В полной темноте где-то далеко он увидел жёлтую точку, которая стремительно приближалась. Она увеличивалась в размерах и скоро превратилась в огромную комету, которая внезапно взорвалась миллиардом золотых звёзд. Они резко упали куда-то вниз, а за ними уже по очереди взрывались другие разноцветные точки, также рассыпаясь на кучи фигур. Последняя точка синего цвета взорвалась, но вместо уже привычных звёзд образовалась гигантская воронка, которая засосав все фигуры вокруг себя, вдруг начала раскручиваться и выплеснула поток блёстящей жвачно-розовой лавы, на мгновение осветившей темноту. Джон любовался этими разноцветными пятнами, которые сменяли друг друга также быстро, как если бы он смотрел в бешено вращающийся калейдоскоп. Но спустя, как ему показалось, длительное количество времени, его отвлёк странный шум, доносившийся из комнаты. Джон осторожно открыл глаза, но пятна не исчезли. Тогда он поморгал и надел очки, однако комната выглядела так, как будто он смотрит в обратную сторону бинокля. Но несмотря на это, он заметил какое-то движение на ковре. Ползком он начал медленно приближаться, но понял, что происходит, только когда чуть ли не носом ткнулся в ткань. Из ковра на его глазах прорастали те самые цветы. Он зажмурился и посчитал до девяти, но это не помогло – вместо привычного деревянного пола он сидел на лугу, поросшем этими красными цветами. Джон тихо чертыхнулся и растянулся на траве. Он и забыл, что ЛСД периодически вызывает сильные галлюцинации. Через мгновение стены растворились в тумане, и ему стало казаться, что он находится в настоящем лесу. Правда, вместо пения птиц он услышал тихую мелодию, напомнившую ему колыбельную. «Такие мелодии обычно бывают в музыкальных шкатулках» - пронеслось у него в голове. Джон слушал эту простенькую мелодию, смотрел на серое небо, видневшееся сквозь редкие кроны деревьев. Он уже ничему не удивлялся и наконец-то смог расслабиться. Ему казалось, что он лежит так уже много веков, и никто так и не посмеет нарушить покой, царивший в этом месте. Вдруг трава слева от него зашуршала, он услышал чьи-то тихие быстрые шаги, но повернуть голову не успел – к нему на грудь уже запрыгнул кот. Джон погладил его, и кот начал мурчать от удовольствия. Он был красивый – пушистый, серый, с белыми лапками. - А глаза у тебя необыкновенные, - произнёс Джон, заглядывая в большие карие глаза животного. - Ты похож на одного моего друга. Не знаю, разумно ли давать тебе имя, но я хочу назвать тебя Полом. - А я и есть Пол, - произнёс кот и, спрыгнув с Джона, превратился, и через секунду на поляне уже сидел Пол собственной персоной. Джон, у которого чуть сердце из-за этого не остановилось, поспешно вскочил. - Какого чёрта ты творишь?! Ты в курсе, что такими фокусами можно человека заикой на всю жизнь сделать? Пол, чтоб тебя, чего ты смеёшься, засранец? – возмущался Джон, смотря на улыбающегося друга. На самом деле он был рад, что оказался тут не один, но для приличия надо разыграть обиженного. – Ещё раз такое устроишь, я за себя не ручаюсь, честное слово. - Да ладно тебе, - Пол схватил парня за руку и потянул вниз. - Ничего не ладно, - буркнул Джон, но обратно сел. – А ты вообще тут чего забыл? - Ну, ты там что-то говорил про волшебника, который должен спасти твою душу, и вот я здесь. - Раньше я что-то не замечал твоих блестящих крыльев и волшебной палочки, - хмыкнул Джон, на всякий случай посмотрев за спину Пола. - Я хорошо это скрываю, - улыбнулся тот, но тут же посерьёзнел, - Рассказывай, что тебя тревожит. - Вот прям так сразу? - А ты хочешь сначала вино и массаж? – ответил вопросом на вопрос Пол. - Не откажусь. По крайней мере, от массажа точно. - Не уходи от темы, выкладывай. - Ну, - Джон снова лёг на траву, - Понимаешь, я полное дерьмо. Такое ничтожество, что даже представить сложно. - И с чего ты это взял? – Пол выглядел удивлённым. - Сам подумай, ради чего я живу? Ради чего мы все живём? Мы уже добились, на мой взгляд, всего. К чему стремиться? - Первое, что в голову приходит, это наши поклонники. - Поклонники? Ты шутишь? Эти люди не понимают, что мы не должны потакать им и делать всю жизнь одно и то же. Мы меняемся, и они должны это принимать. Но вместо этого в газетах только и видишь: «Наши пай-мальчики уже не те. Что же с ними случилось?» - передразнил Джон журналистов. - И, тем не менее, они всё ещё покупают наши пластинки, а это о многом говорит. - Ты помнишь песню Help? - Конечно. - Так вот, я… Понимаешь, это мой крик о помощи. Я чувствую себя потерянным, я очень неуверен в себе. Я всё время вспоминаю прошлое и понимаю, насколько же легче тогда жилось. Джону с одной стороны полегчало от того, что он наконец-то кому-то об этом сказал, но при этом ему было стыдно за проявленную слабость, поэтому, он боялся посмотреть в сторону Пола. Тот молчал. Наконец Джон сел и всё ещё не смотря на друга, вновь заговорил: - Ты понимаешь, я чувствую, что под моей рубашкой бьется сердце столетнего старика, который многое повидал и пережил, но всё равно знает слишком мало. Я чувствую себя не таким, как все, и это продолжается уже очень давно. Я всё время веду себя вызывающе, я пытаюсь нарушить чужой покой и порядок, но при этом я хочу, чтобы меня любили и принимали таким, какой я есть. Пол молча приблизился и обнял его. Джону стало легче – и просто от человеческого тепла, и от того, что он точно знал, что Пол понял его чувства и мысли. - Джон, ты должен знать, что мы все близкие тебе люди, и мы любим тебя, - Пол едва ощутимо провёл рукой по его волосам. - Уж я-то точно души в тебе не чаю. Наверное, в этот момент он подумал, что Джон хмыкнет в ответ на эти слова или пошутит, но тот прерывисто вздохнул и лишь крепче прижал к себе Пола, боясь, что он куда-нибудь денется. Ему так не хватало этих простых слов, и именно сейчас он до ужаса боялся остаться в одиночестве. - Понимаешь, счастье – это то, что ты чувствуешь, когда не ощущаешь себя несчастным. Нет таких вещей, которые мгновенно – щёлк, и готово! - могли бы сделать человека счастливым, - продолжил Пол, гладя Джона по спине. - Ты должен постараться быть оптимистом, даже когда у тебя будет такая глубокая депрессия, что тебе захочется из окна выброситься. Запомни, в дальнейшем тебе будет легче с этим справляться, скорее всего, потому что с возрастом начинаешь владеть собой. Пол немного отстранил от себя Джона. - Джон, посмотри мне в глаза, - парень медленно поднял голову, при этом почему-то краснея. - Запомни, ты не ничтожество. Ты сочиняешь прекрасные песни, которые вдохновляют миллионы людей. Ты нас привёл ко всему, чего мы добились, и подбадривал, когда мы унывали. Ты славный, добрейшей души человек, иногда невыносимый, но я могу тебя заверить, что ты мне очень дорог. Джон просто не мог в это поверить. Неужели есть кто-то, кто действительно ценит его… таким? Однако речи Пола всё же не прошли даром, Джон почувствовал, что тяжкий груз, который он нёс всё это время, исчез. Он даже как-то немного примирился с собой. Джон улыбнувшись, ещё раз обнял Пола. - Спасибо, Пол. Ты не представляешь, как много для меня это значит, - на этих словах он взъерошил ему волосы. - Это, конечно, всё хорошо, но причёску мог бы и не портить, - слегка сердито произнёс парень, приглаживая волосы, тут же рассмеявшись. - Пол? - М? - Можешь мне сыграть что-нибудь? - Конечно, - Пол достал из-за спины гитару, не замечая изумлённого взгляда Джона. - Ты где её прятал?! - Ну, у всех свои секреты. - Искренне надеюсь, что обычно ты её носишь так же, как и все остальные люди. Пол рассмеялся. - Вот за это я тебя и люблю. - Ты вроде как играть хотел, а не в любви признаваться, - но Джону всё равно было приятно это услышать. - И что ты хочешь? - Твою самую лучшую песню. - Yesterday? - Упаси бог, нет. Here, there and everywhere. Джон поудобнее разлёгся на траве рядом с Полом, а тот запел: - To lead a better life I need my love to be here… Голос Пола успокаивал. Небо прояснилось и через туман на поляну проникли закатные лучи. Джон почувствовал, что погружается в сон, а где-то рядом Пол всё ещё пел: - Each one believing that love never dies Watching her eyes and hoping I’m always there… Прежде чем окончательно заснуть, Джон приоткрыл глаза и спросил: - Пол, а что это за цветы? Парень усмехнулся. - Это маки, Джон. Засыпай.