Чёрный квадрат

Все эти совместные видео, фотографии, песни - их личный компромат. Ненужные и столь болезненные воспоминания. Это как сыпать соль на рану и после еще сверху поливать спиртом. Обыкновенный мазохизм. Привычный садизм. Они рабы своих чувств, своих желаний и мечтаний. Узники. Немецкие пленники. Да. Это не поэма Лермонтова, чтобы говорить здесь о Кавказском пленнике и его судьбе. Куда важнее разобраться в себе. Остановить падение с вершин Олимпа. Упереться руками в златые ворота Рая, куда им уже давно закрыта дорога. Никаких райских яблок. Это не квест Высоцкого. У них свой собственный путь, что, вместо желтых кирпичей, устлан тернистыми заповедниками и драмкружками. Мирон – Шекспир. У него свой театр, свои актеры. Вот только удовольствия ему это не приносит. Мир так же сер - Мирон мрачен и агрессивен. С большим трудом подпускает к себе людей, трепетно относится к своей новой семье, периодически замирая, в ожидании пинка или удара в спину хромированным ножом. Но всё спокойно и стабильно. И это пугает его. Не может всё быть идеальным. Такого не бывает. Он чует всей своей еврейской сущностью – гроза грянет. Неминуемо и непредсказуемо посреди ясного неба юркой змейкой проползет молния и с неба упадут тяжелые, словно свинец, капли. А он, как на зло, окажется без своего пуленепробиваемого зонтика. Пиши пропало. Шансов на выживание не останется. Он погибнет в этом бою со стихией. В этот раз уж точно. Дима прилетает в Санкт-Петербург. На концерт. На свой концерт, в котором будет участвовать Кацуба и другие. Кацуба. Марина не предупредила – не огласила на весь свет, кого стоит ожидать. Данная новость бьет под дых, а после сгребает за шкирку и топит в унитазе, как нерадивого котенка. Мирон не знает, что делать. Куда бежать? Где скрыться, переждать грозу, бурю потерь, гибель человечества? Это его личный апокалипсис. Апогей. Точка невозврата. Жизнь – Ад- Божественная комедия, а он в нем Данте. Он больше не писатель и это не его книга. Отобраны авторские права, так же как и права на свободу, жизнь. Где продавцы воздуха? Сейчас бы он не отказался глотнуть кусочек Лондонского ветра с привкусом старых канализаций и гнилых трупов. Да! Точно. Ведь можно не сбежать, а улететь. По воздуху. На большой железной птице. И цена за билет уже не так важна. Когда пытаешься убежать от прошлого, что как болотная трясина засасывает тебя, ты сделаешь всё, чтобы выжить. Чтобы избежать новой порции боли и горечи. И уж в этот раз Дима точно будет прав – Мирон просто напросто струсил. Ему нужна была храбрость, но мудрый волшебник Изумрудного Города не оказал ему почести – «Прости, дружище, но тебе порошка не продам». А дальше градом посыпалось: «Ты же хороший мужик. Куда ты катишься?» и тому подобное. Сначала смешно и нелепо, после – стыдно, обидно. Он ощущает себя Маяковским, что тоскует по даме сердца. И не знает, чего ему больше хочется – чтобы он застрелился или его застрелили. Суицид или стоицизм? Какое меньшее из двух зол? Выбор, как в фильме Матрица - не велик – синяя или красная таблетка. Но Мирон ищет другой выход, точнее пытается, сходя с ума в своем Черном Квадрате Яновича. В тот день он видел Диму, ощущал запах его туалетной воды, наблюдал, как черные кляксы на коже ходят ходуном. Он видел, он заметил, но прошел мимо, не подавая признаков жизни. При этом чувствуя, как леденеет тело, дрожат ноги и засасывает под ложечкой. Спустя столько лет они оказались в одном городе, в одном месте. Судьба – злодейка, знатно любит шутить. Но Мирона держала мысль о том, что билет куплен, вещи почти собраны и уже сегодня он взлетит в воздух, чтобы посмотреть на руины, некогда бывших его Воздушных замков. Но что было, если бы он решился остаться и взглянуть своему страху в глаза? Мирон старается не размышлять на этот счет - думы сами лезут в голову, словно черви в тело мертвеца сквозь крышку треснутого гроба. Невольно представляет их встречу, как гордо смотрит свысока – глаза в глаза и ухмыляется, втаптывая в грязь пса. Но тому будет всё равно, богатый жизненный опыт проявит себя. И уже через каких-то двадцать минут Дима будет вдавливать Яновича в стену, кусая чужие губы в кровь, вгрызаться в глотку и опутывать паучьими сетями мотылька. Мирон будет вырываться, даже попытается ударить разок, но полноценно противостоять Шокку не сможет. Слишком уж он слаб физически и морально. Хитиновый покров вскрыт и Мирон распят на кресте. Сопротивление бесполезно. После его упакуют в плащаницы, с собственным вышитым ликом, и понесут на триумфальную площадь. Библейская, блять, картина. Так и разит пафосом. Но всё будет именно так. Аэропорт, толпы людей, тяжелая ноша. Уверенность истончилась и просочилась сквозь сердечную артерию. Принял ли он правильное решение? Безусловно. Их жизнь – сплошное кочевничество, приукрашенная шпионскими играми. А слово VAGABUND намертво впечаталось в кожу. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Янович уходит по-английски. Это уже традиция. Эффект предательства вместо привычного плацебо. Ведь время уже не повернуть вспять.

Наша фортуна перед зеркальцем вертится,

Примерив часовой пояс верности - смертницы.