California Dreaming

Комната была светлой. Настолько светлой, что глаза неприятно резали блики яркого света, играющие на блестящих белых стенах. Стул, на котором я сидел уже минут двадцать, а может и дольше, был жестким, но я, не шевелился, не обращая внимания на боль в спине и шее. Энергосберегающая лампа изредка мигала, примерно с той же частотой я моргал: примерно раз в две минуты. Моргание — единственный признак жизни, заметный невооруженным глазом, который я подавал. Те двое, что сидели напротив меня, явно думали, что я в ступоре. Такие аккуратные, наглаженные, чистые. Тот, что справа — одетый в костюм идеального покроя, поверх которого был небрежно накинут белый халат, кажется мне вполне добродушным: то и дело поправляет очки в черной пластиковой оправе и вертит головой. Черт, у него крутые очки, ради таких захочется быть близоруким. Рядом с очкариком сидит женщина: худая, угловатая и, кажется, альбинос. Ее совершенно белые волосы коротко острижены словно под линейку, а глаза с бесцветными ресницами смотрят то на меня, то в блокнот. Я же рядом с ними выгляжу как пациент из богадельни. Мои грязные заношенные джинсы и пропитанную потом и пылью рубашку куда-то забрали, вместо этого выдали чистую одежду, похожую очень на больничное обмундирование: светло-серые широкие штаны и такую же безразмерную футболку. Нормальная такая футболка, холодит кожу. — Мистер Хармон, вы готовы начинать? — вырвал меня из нелепых размышлений строгий голос женщины. — Камера уже снимает, вам не обязательно смотреть в объектив. Я поднимаю глаза, оторвав взгляд от разглядывания собственных ладоней и смотрю на парочку так, словно впервые увидел их в этой комнате с одним лишь столом и стульями. — Вас зовут Иен Хармон? — после моего кивка, спросила женщина-альбинос. — Да. — Вы родились шестого января две тысячи третьего года? — Да. — Вам шестнадцать полных лет? — Да. — Вы родом из Джорджии? — Да. Я на все вопросы ответил в анкете, — тихо сказал я. Женщина коротко, но жестко улыбнулась. — Важно услышать ответы от вас. Понимаете зачем? — Нет. — Нам нужно понять, насколько ясно ты мыслишь, — менее официально пояснил бритый мужчина в костюме. — Отвечай на вопросы доктора Лернер и все. Понял? — Да. — Вот и славно, — кивнул бритый и подмигнул. — Доктор Лернер. Доктор Лернер перевернула страницу блокнота и снова взглянула на меня. — Вы знаете, где вы сейчас? Я снова принялся разглядывать свои ладони. — Штат Канзас, это точно, — произнес я. — Город… кажется, три дня назад это был Уичито. А где я в данный момент, я понятия не имею. И разъяснять мне не спешили. Лишь продолжили задавать уже знакомые по анкете вопросы. — Как долго вы снаружи? — Третий месяц. Может чуть больше. — Вы проделали длинный путь из Джорджии до Канзаса, прежде чем попали сюда. Куда конкретно вы направлялись? — Никуда. Лернер что-то черкнула в блокноте. — Какие у тебя навыки? — спросил бритый, четко следуя списку вопросов. Я слабо улыбнулся. — Могу с любой строчки процитировать Библию. — Я имел в виду навыки, которые помогли тебе выживать три месяца. — Я ответил. На меня взглянули то ли с опаской, то ли с насмешкой, то ли с недоверием. Представляю, какой фильм они отснимут. — Мистер Хармон, — снова спросила Лернер. — У вас изъяли оружие… — Единственное оружие мое — Слово Божье. — Но изъяли у тебя два полицейских пистолета, один — с пустой обоймой, и штурмовую винтовку «Форт-221», — сказал бритый. — Плюс охотничий нож и рюкзак патронов. Черт возьми, я не представляю, как парень твоей комплекции протащил на себе этот арсенал с другого конца страны. Они думали, что поймали меня на лжи. И я не знаю, что было бы за эту ложь, но ответ мой был далеко не очевиден: — Я не умею стрелять. — То есть, ты просто носил на себе оружие? — Да. — Просто носил? — Да. — Зачем? — Ну, моему напарнику тяжело носить на себе столько оружия, и я носил часть, на случай, если у него кончались патроны, а перезаряжать было некогда. Ну все, меня точно посчитали сумасшедшим. Лернер, не зная, вру я или нет, устало покачала головой. — От кого вы защищались? — От выживших. — Но выживших нет. — Серьезно? Пару секунд мы молчали. Вопросы уже разительно отличались от тех, на которые я ранее отвечал в анкете. — Скольких человек вы убили, мистер Хармон? — спросила бесцветным тоном доктор Лернер. — Ни одного. — Но у вас полно оружия. — И что? Лернер начала терять терпение. — Вы утверждаете, что вы — ученик католической школы имени святой Сары, единственный выживший штата Джорджия, прожили за стенами три месяца и за это время никого не убили, притом, что имеете оружие? — Все верно, — подтвердил я. — И никуда не стремитесь, просто прогулочным шагом преодолели расстояние от Джорджии до Канзаса? Я снова кивнул. — Это все полная хуйня, — наклонившись ко мне, прошептал бритый. — Хоркат! — гаркнула доктор Лернер. — Немедленно возьмите себя в руки. А я лишь возвел глаза к потолку. Ну вот, лампа снова мигнула. — Сколько с вами людей? — почти невозмутимо продолжила Лернер. — Один. — Вас было двое с самого начала? — Нет. — Вас было больше десяти? — Да. — Они все мертвы? — Да. — Кто-нибудь умер от внезапных симптомов, похожих на те, которые проявились у вас за несколько часов до эпидемии? — Нет. — Мистер Хармон, я пытаюсь разговорить вас. Информация, которой вы владеете, возможно, бесценна, — пристально взглянула мне в глаза доктор Лернер. — Мы должны знать все, что с вами произошло в мельчайших подробностях, надеюсь, вы это понимаете. — Не особо. — Тогда просто попытайтесь сотрудничать. Я дернулся на стуле, рефлекторно попытавшись отодвинуться от этих людей. — Вам ничего не угрожает, — заверила Лернер. — Расскажите о том, что случилось за три месяца и, обещаю, вы с напарником сможете покинуть центр, если, конечно, захотите. — Оружие вам вернут, — ехидно добавил бритый. — Не принципиально, — пожал плечами я. — Не убий, знаете ли… Но они приготовились слушать. Камера снимала, лампочка мигала, тощая рука доктора Лернер что-то вырисовывала в блокноте — все мигало перед глазами настолько быстро, что я на секунду совсем растерялся. Калифорния было по-прежнему далеко. А меня держат здесь уже который день. И будут держать еще столько же, если я не рискну. — Ну хорошо, — сказал я, откинувшись на спинку стула. — Усядьтесь поудобнее, это надолго. Надеюсь, ваша камера терпелива.