Младшая Холмс

      Джим подкрался к Одри сзади и схватил ее за плечи. Холмс вздрогнула и выдернула наушники. — Джим! Что ты творишь? — Воскликнула она, когда обернулась.       Холмс никогда не реагировала на шутки Джима с негодованием. Она сама их поддерживала и придумывала свои. — Хэй, спокойно. Мы вечность не виделись. Ты как? — Все супер. Пойдем?       Одри позвала Джеймса в их любимое кафе. Вернее, это было одно из пяти кафе, куда они ходили. Джим все время посвящал репетициям, Одри шла под номером два в его расписании. Холмс это ощутила сильнее, когда наконец вернулась в Лондон. Она долго не могла понять, что чувствует из-за этого. — Значит, вы с Джимом едва видитесь. — Ага. — И вас это устраивает? — Я не думала об этом до лета. Мы встречаемся год, но я же училась далеко. — А сейчас вы тут. — Да. Ну, да, это вроде бы не очень правильно. — Вы так считаете? Вас устраивают ваши отношения?       Одри долго не отвечала.       Холмс и Джеймс зашли в кафе и заняли любимый столик. Было безлюдно, они пришли утром, до обеда, а посетители подтягивались к ланчу. Одри заказала латте с мятным сиропом, Джим привычно усмехнулся ее странному вкусу — то лавандовый сироп, то кофе с чаем, то теперь мята — Холмс его умиляла. Девочка так не подумала. На улыбку Джима она сурово сказала: «Что?» — Ну а какими должны быть отношения? — Спросила Одри, подумав. — Вы мне скажите. Какими? Допустим, пройдет семь-десять лет, вы учитесь в магистратуре. А может, работаете. У вас есть отношения. Стабильные хорошие отношения. Вы видите себя в отношениях? — Хм. Пожалуй, но не обязательно. Если будет достойный человек. — Хорошо сказано. И какие у вас отношения с этим человеком? — Ну... Наверное, если мы не живем вместе, то часто остаемся на выходные и путешествуем. — Так. — Играем в видео-игры по вечерам, — пожала плечами Одри. — Может, читаем друг другу вслух. — Читаете вслух? — Да. У меня много любимых книг, я не часто о них говорю. Но с таким человеком я бы этим поделилась. Это так странно. Вот Симон поделился со мной созвездием в форме W. Мы делимся таким либо с незнакомцами, либо с самыми близкими. Тем, кто в промежутке, мы не часто это рассказываем. — Да, интересно. Вы читали с Джимом?       Джеймс смотрел на Холмс, а она опустила глаза. Мальчик понял, что Одри не в духе и ждал, пока та заговорит, но девочка не торопилась. Им принесли напитки, уточнили о десертах. Они отказались.       Одри долго молчала, но в итоге ответила: — У нас нет на это времени. — Но вас все устраивает. — Наверное.       Доктор промолчала, она почувствовала, что пациентка не договорила. Одри потребовалось время, чтобы собраться с мыслями, и она продолжила: — Джим очень хороший. Добрый и если я не в духе, он умеет меня успокоить. Но я не чувствую, что могу это сделать. Скорее, что я не должна. Нам есть, чем заняться кроме этого. — Понятно. Как развивались ваши отношения? Стремительно? — Спросила доктор, делая какую-то заметку, и Одри немного занервничала: что такого интересного она сказала? — Пожалуй. Мы познакомились в маленьком кафе. Не знаю, что на меня нашло, но я сама к нему подошла. Он был приветливый. На следующий день мы пошли гулять, узнали, что оба не отсюда, что уезжаем. И как-то оно было решено. Нас не тяготили отношения, потому что мы были далеко: переписки, звонки, встречи редкие. Иногда я думаю, что поторопила события. — Вы? — Удивилась доктор. — Сами подошли и в сути сами завоевали? — Почему нет? — Пожала плечами Одри. — Вы очень интересная девушка, мисс Холмс, — доктор поправила очки и улыбнулась. — Вы живете половой жизнью? — Буднично спросила доктор. — Что? — Воскликнула Одри и приняла закрытую позу. — Нет! — Вы боитесь? — Нет, — насупилась Одри. — Но неужели Джеймс... — Доктор не успела закончить. — Я не живу половой жизнью. А если бы жила, вряд ли стала бы это обсуждать.       Сеанс тогда закончился. Доктор Тавос вручила пациентке на прощание брошюру о безопасном сексе. В частных школах архаичные порядки — рассказывали обо всем очень поверхностно. Одри закатила глаза (и очень напомнила Майкрофта), брошюру взяла и кинула в рюкзак. Ее забрал водитель дяди, и Холмс была рада, что это не кто-то из родни.       Через два дня после сеанса у психолога Одри «накрыло». У неё сильно испортилось настроение. Ничего не хотелось. Она не понимала, что произошло. Доктор Тавос в силу деликатности не стала лезть ей в душу, решив, очевидно, что со временем Одри сама раскроется. Но стало так паршиво. Одри было так плохо, когда Энн решила с ней больше не общаться. Когда родители сказали, что она поедет учиться в пансионат. Когда Шерлок не сказал, что Одри красивая, но сказал это о балерине. Когда Джим не защитил её перед друзьями.       Но тогда было ясно, отчего так плохо. А теперь. Одри не хотелось есть, не хотелось говорить. Она много переписывалась с Джимом эти дни. Иногда Холмс просто пялилась в экран переписки и будто чего-то ждала. Но не понимала, чего.       Наконец, на начало третьего дня, когда Лондон готовился озариться первыми солнечными лучами. Она поняла, почему после слов о давлении, доктор сказала о родителях.       Годами мучаясь от завышенных ожиданий консультирующего детектива и наблюдая за его отношениями почти на расстоянии с её матерью, Одри и теперь хотела продолжать так мучиться. Хотела оправдать ожидания. Хотела быть гибкой. Хотела быть химиком. Хотела услышать «молодец». Хотела, наконец, перестать этим мучиться.       Но Шерлок не собирался меняться. Джим не станет выглядеть хуже, не в ближайшие лет двадцать. Рядом с ним Одри всегда будет казаться, что её бедра слишком широкие и слишком мягкие. Она не сможет оправдать ожидания.       А были ли эти ожидания? Были? Или нет? Хоть раз Джим упрекнул её в любви к еде? Да, но то были шутки. Одри знала, что это не серьёзно. Но не могла не могла относиться к этому проще.       В ней боролись две половины: одна говорила, что Джиму она нравится. Насчёт любви было трудно сказать. Но она нравилась. А вторая отвечала: Джим всегда в окружении настоящих красавиц, не таких, как Холмс. Что сказала доктор? Когда он к ней приставал?       Вот, зачем ей эти «манипуляции». То хочу, то не хочу. Игры в недовольство. Сбрасывания звонков. Холмс отчаянно искала подтверждения своей значимости. Интуитивно привязывала мальчика. Боялась, что её самой недостаточно. Она же такая недостаточная. Такая неправильная.       От этого роя мыслей у Одри заколотилось сердце и закружилась голова. Она немедленно написала Джиму и позвала того встретиться. — «Затвра?» — «Сегодня»       Одри допила свой кофе. Джим растягивал удовольствие. Она все так же молчала, перекинувшись с ним парой фраз. Он понял, что ее что-то гложет и ждал, когда Одри, наконец, соберется с мыслями и скажет. В общем-то, Джим догадался. Но пока это не озвучено, все в порядке. — Джим, — Холмс посмотрела на него и впервые за встречу улыбнулась. — Одри.       Джеймс нахмурился на манер подруги. Он привык, что Одри говорит прямо и смело. — Мы не любим друг друга, — прямо и смело сказала она.       Джим немного раскрыл рот, будто собираясь ответить, но продолжал молчать. — Не любим. — Повторила Одри. — Ты думаешь? — Неловко спросил он. — Я думаю. А ты? — Одри продолжала улыбаться. Это было нервное, очевидно. — Я думаю, что... — Стой, — Холмс взяла Джеймса за запястье, — не говори. Я хочу расстаться.       Джим положил руку на руку Одри. Он растерянно смотрел на нее, а Холмс погрустнела, и улыбка ее красивых губ стала трагичной. — Спасибо тебе, — сказала девушка. — За что? — За все. Спасибо тебе за наши шутки. За улыбки. Спасибо за то, что я теперь люблю балет. Я его всегда ненавидела, знаешь? — Знаю, — Джеймс все так же держал руку Одри. — Спасибо за мои первые секреты. — Что? — Прости. Я буду тебя помнить. — Одри, ты уверена? Что не так? — Все так, Джим, — Холмс убрала руку, хотя мальчик не хотел позволять ей. — Просто я не хочу тебя обманывать. А я обманываю. Вот за мой кофе, — Одри хотела достать кошелек, но Джеймс уверенно отказался. — Прощай, Джим.       Когда Одри вернулась и убежала в свою комнату, Шерлок и бровью не повёл. Он напомнил дочери, что мама вернётся завтра, а значит, свой родительский долг выполнил.       Одри закрылась у себя, кинула рюкзак в угол комнаты и села на кровать. Её переполняли чувства. Хотелось сказать, носиться галопом, чтобы сердце стучало ещё сильнее, чтобы дыхания едва хватало. Чтобы картинки перед глазами сменялись одна за другой, а в ушах звенело.       Это было какое-то новое чувство, это было раздражение, смешанное с лёгкостью и воодушевлением.       «Когда надо кричать, Одри», — говорил Шерлок. И Одри закричала. Она уткнулась лицом в подушку и кричала, кричала, кричала, пока не заболело горло.       А потом её вдруг отпустило. Одри поджала коленки к груди и обняла себя. Ей жутко захотелось избавиться от всех напоминаниях о Джиме — переписке в первую очередь. — «Спишь?» — «Не-а» «Но надо бы» «Завтра утром класс» «Ты почему тут?» — «Не могу уснуть» «Тоже пытаюсь» «Никак» «Завтра немецкий» «Джим?» — «?» — «Сегодня было кое-что» — «Лол что» — «Мы с девочками обсуждали отношения» «Когда дошло до меня» «Я хотела сказать, что я свободна» «Но потом подумала, что это неправильно» «Потому что я не чувствую, что я свободна» «Потому что есть ты» — «Одри» «Будь моей девушкой» —«Хорошо»       Одри улыбалась, глядя на экран телефона. Она вышла в меню чатов, выделила переписку с Джимом. Помедлила пару секунд. И не решилась её удалить.       Свет в комнате внезапно включился. Одри зажмурилась и выдала недовольное мычание, отворачиваясь в подушку. — Прости, ты спала? — Нет. Просто лежала.. — Что случилось? — спросил детектив, почувствовав неладное. — Всё хорошо.       Шерлок не поверил словам дочери и решил убедиться лично. — Ты ревешь, Одри. Третий день уже. Что такое? Что тебе сказала эта Тавос? — Это не она. Спасибо ей. — Что случилось? — Шерлок повысил голос. — Не заставляй меня подключать дедукцию. — Ничего, — недовольно буркнула Одри. — Понятно, — выдохнул Шерлок.       Детектив подцепил рюкзак дочери, валявшийся в углу. Одри, услышав шуршание, подскочила и завопила, что он не имеет права трогать её вещи. — Как я тогда должен понять, что с тобой. А это что? — Воскликнул Шерлок. — Это дала доктор Тавос. — Что это за доктор такой? И только не говори, что ты плачешь, потому что... — Пап! — Хотя нет, — Шерлок в момент успокоился, отложил находку и рюкзак. — Если так, лучше скажи. — Пап... — Одри, не глупи. Мы все решим, все будет хорошо. Только скажи правду, Одри. Ты же знаешь, что нам можно рассказать все? — Папа, поверь. Это просто брошюра. Всё в порядке. – Точно? Мы не будем ругаться. — Да. Точно, — Одри села на кровать и закрыла глаза руками. — Я бросила Джима. — Оу. Из-за того случая? Он же так извинялся. — Нет, это ерунда.       Шерлок сел рядом и обнял дочь. Она в ответ не обняла. — Хочешь чего-то? — Нам надо закончить еду перед приездом мамы? — Нет, черт с ней. Отнесу сети бездомных. Закажем пиццу? Или у китайцев? — Пиццу. Китайского притащит мама. — Пока Эдит не тут, предлагаю взять с ананасом. — И четыре сыра. — Идёт. Завари пока чай.

***

      Майкрофт вышел из автомобиля и наступил одной ногой в лужу. Поморщившись, он наступил и второй — для симметрии. Доктор Тавос должна была как раз закончить рабочий день, и Холмс рассчитывал с ней поговорить: что там с Одри. Все должно быть под контролем Правительства. Должно быть все — и особенно его племянница. — Мистер Холмс? — Удивилась доктор, встретив пациента в холле кабинета. — Доктор Тавос. Одри была у вас? — Да, разумеется. У вас очень умная и милая племянница. Только заброшенная немного. Такое бывает с детьми, росшими в частных школах, — говорила доктор, накидывая легкий плащ и поправляя волосы. — Мы встретимся на следующей неделе. — ОКР? — Прошу прощения? — У нее есть ОКР? — Мистер Холмс, Одри моя пациентка. А вы не ее родитель. Я не могу разглашать подробности наших сеансов. — Доктор Тавос, — Майкрофт сложил обе руки на зонтике и выпрямился, смотря немного исподлобья и устремив подбородок ввысь, — Одри — моя единственная племянница, а в родительских способностях моего брата я сомневаюсь. Я бы хотел быть в курсе течения ее терапии. — Мистер Холмс, — строго ответила доктор, блеснув очками, — в вас сейчас говорит ваше расстройство и мания все контролировать, и я не стану ее поощрять. И даже если бы вы просто пришли о ней разузнать, я бы вам отказала. Это врачебная тайна, мистер Холмс. Если хотите, поговорите с Одри. Мне нужно идти. До следующего сеанса.       Доктор убежала, оставив Майкрофта позади. На самом деле, она немного опасалась мистера Холмса — пациент был склонен к манипуляциям, и в теории был в них хорош. Останься доктор подольше, Майкрофт бы ее уболтал.       Но не беда. Доктор уже отказывала, и Правительство это не остановило. Путь был тот же. Копии бумаг доктора оказались на столе Майкрофта к следующему рабочему дню. Ему подали чай и булочки с орехами, утро наполнилось чтением.

Пациент: Одри Мадлен Холмс, 15 лет. Жалобы: стресс; Майкрофт Холмс подозревает ОКР. Диагноз: ? Медикаменты/добавки: нет необходимости

      Новая пациентка, подросток. Племянница Майкрофта Холмса. У мистера Холмса ОКР, возможно, у девочки то же самое, тест не проводили. Не думаю, что Одри страдает этим недугом.       Заброшенный ребенок, выросла в частной школе. Депрессивные мысли, но о заболевании говорить сложно.       Иронична, умна, закрыта. Немного «отстает» от сверстниц: психика сосредоточена на решении проблем с родителями и внутренних трудностей. Однако есть молодой человек, половую жизнь отрицает. Отношения показались мне безрадостными: почти всегда на расстоянии, нет полноценного эмоционального контакта. Ответить на вопрос, счастлива ли, не может (не умеет анализировать и понимать чувства? Свои или вообще?).       Предполагаю, что она выбрала этого юношу, чтобы попытаться изжить внутренние проблемы с родителями (обычно так происходит позже, я была удивлена).       Очевидны завышенные требования от отца. Про мать говорит мало, интересны ее отношения с дочерью.       «Ну, с Эдит там же все должно быть хорошо», — подумал Майкрофт, съедая последний кусочек булочки.