baek loves yeon

— Знаешь, Тэён, жизнь перестает быть такой дерьмовой штукой, когда я могу встретиться с тобой, — Бэкхён крепко обвел пальцами запястье девушки и пустил в небо кольца сизого дыма. Никотин проник девушке через нос и та, поморщившись, спряталась лицом в волосы юноши, где концентрация ядовитого вируса была на баллы выше, чем в воздухе. Но Тэён плевать, ей себя не жаль. Ведь небо становится темнее, и звезды ярче светят только тогда, когда ей в особенности плохо.       Бэкхён лежал на гладкой траве почти обнаженный, невольно позволяя Тэён касаться его шершавой влажной кожи и выступающих косточек ребер. Ее пальцы скользят по каждому сантиметру его груди, обводя многочисленные изъяны в виде шрамов и царапин. Окровавленная рубашка откинута в сторону, ему никогда не бывает холодно — плюсы внедренного в кровь мутационного вируса. Его золотые светящиеся глаза с треугольными темно-зелеными зрачками, которые совершенно бесполезны при свете дня, но ночью видят абсолютно все предметы в ярчайших подробностях, эльфийские уши и пепельно-серые волосы тоже являлись избытком мутации, делавшей его монстром в глазах граждан, проживающих в деревне, откуда родом и прекрасная Ким Тэён.       Только вот она его не боится, а наоборот дышит ему в шею и с каждым выдохом показывая, что она здесь, что она рядом. Она никогда не позволит кому-нибудь причинить ему боль. Бэкхёну итак выпало на долю ее слишком много.       Девушка морщится от старых воспоминаний, где еще девочкой с папой за руку проходила мимо цветного бульвара с металлическими клетками. От их прутьев рекошетили кинутые соседскими мальчишками камни и палки. Отец с презрением отворачивался, а Тэён присматривалась к краю клетки. В самом углу, забившись, сидел маленький мальчик. Он отличался ото всех и поэтому горько плакал, прижимая руки и ноги ближе к телу, чтобы меньше попадало орудием пыток. На его колене кровоточила глубокая рана, видно растревоженная старая, ибо виднелась сухая корочка болячки. Он прятал в черных разводах от слез смуглое лицо, а палачи смеялись и кричали. — Уродец! Уродец!       Сердце Тэён разрывалось. Соседские дети всегда были жестокими, стоит только вспомнить, как три недели назад они обезглавили кошку госпожи Ким. Безутешная одинокая женщина, обещавшая дойти с иском до суда, в итоге осталась с бесплатным местом на кладбище домашних животных и с бесцветным индикатором морального спокойствия.       Девочка стояла на перепутье – прижаться к отцу, глотая слезы или пойти на ватагу ровесников-садистов. И как хрупкая болезненная девочка, она с уверенностью выскользнула из крепкой руки отца. Обида за несчастное забившееся существо стояла костью в горле. — Прекратите! — девочка крикнула во весь свой голос, до боли в горле, зажмурив глаза и сжав руки в кулаки. И на ее возглас обернулись прохожие, удивленные шумом в столь ранний час. На ее голос отозвался мальчик, сидящий в клетке, до этого прятавший лицо в ладонях. Как только девочка прекратила кричать, и отец схватил ее за локоть, она успела оглянуться и встретиться взглядом с маленьким каторжником. Она удивилась тогда, ведь его глаза были под стать жидкому золоту, смотрели будто сквозь нее, но с молчаливой благодарностью. Воспоминания причиняли боль. Девушка сильнее прижалась к телу Бэкхёна. — Согрей мои руки, — тихо проговаривает она, ожидая.       Он отбрасывает сигарету и, не оборачиваясь к ней лицом, сжимает ее ладонь в своей еще сильнее, чем до этого. Тэён тычется носом ему за ухо и нежно прикасается горячими губами. Его тело пробивает дрожь и напряжение между ними токсичной дымкой обвивает их тела.       Бэкхён не скрывает того, что она ему нравится. А в темноте ее фарфоровая фигурка кажется ему настолько хрупкой, что он опасается обнять ее слишком сильно. Тэён - его единственный друг, и он не хочет, чтобы она покинула его.       Его волшебная воздушная подруга с красивыми каштановыми волосами до лопаток и с солнечной улыбкой. С каждым ее касанием, он чувствует себя монстром в квадрате, но ему безумно хочется трогать ее. Бэкхён мечтает о ней, и в его горле пересыхает только от одной мысли, как он приблизится своими губами к ее, как их языки встретятся у нее во рту. Его кончики длинных ушей горят, и он непроизвольно улыбается. — Ты дрожишь, — подруга переходит из лежачего положения в сидячее, но связь их рук не разрывает. Бэкхён смотрит ей в спину, взглядом проводя линии по вырезу ее легкого платья. В мыслях он давно провел дорожку сухих поцелуев, но в реальности отворачивается. — Тебя не будут искать? — спросила девушка, думая, что ей тоже неплохо бы было захватить с собой куртку в следующий раз, когда она вновь надумает сбежать к Бэкхёну в полночь, удостоверившись, что родители уже видят десятый сон.       Сон в безлунную ночь прекрасней, когда ты не окружен бетонными блоками. Тэён может это доказать, карабкаясь со второго этажа за каменный уступы и приземляясь со всему маху на задницу, а не на ноги. Из нее бы вышла ужасная кошка, которая потратила все девять жизней за первые десять минут. — Нет, Чунмён дрыхнет, даже отсюда слышу его храп, — парень подкладывает под голову руку для мягкости, и его трогательную улыбку девушка может предугадать даже сидя к нему спиной.       Ей стоит лишь прикрыть веки и представить их первую встречу в своем воображении, будто это было только вчера.       Тогда им повезло встретится в больнице. Помнится отец прогнал его тогда, не желая, чтобы его дочь находилось на таком близком расстоянии рядом с чудовищем. Но Тэён потом нашла его сама. Такие люди как Бэкхён всегда манили ее, хоть и не считались идеалами красоты.       Бэкхён далеко не идеальный, его мизинец левой руки срезало зубило в подростковом возрасте, ухо порвали бывшие хозяева-фермеры, решившие, что Бэкхён, конечно живой, но игрушка в руках доминирующей расы. Его тело покрыто ожогами от сигаретных бычков и белыми шрамами от плетей. Его нижняя губы всегда была в маленьких ранках, словно кто-то каждый день пилил их ножом.       Да, Бэкхён не был идеальным. На нем почти не было живого места, но это не мешало Тэён сблизиться с ним. Но по словам друзей, у нее всегда были странные вкусы.       Она видит красоту в его сильных руках, где на запястья сеточки вен не синие, а сиреневые. Его губы чаще всего сжаты в настолько тонкую линию, что можно всунуть ее в игольное ушко и зашить дырку в чьей-нибудь душе, кислотно-желтые глаза Бэкхёна смотрели на мир ясно, хоть сам мир жесток к нему; в треугольных зрачках переливались оттенки салатового и темно-зеленого, при приглушенном свете даже проскальзывала таинственная бирюза. Жаль, что только при свете дня, Бэкхён почти ничего не видит, но узнает дорогих ему людей по привычному запаху. Ким пахла майской свежестью после дождя, даже когда на дворе стоял мороз или адская жара. — Это, наверное, приятно, когда тебя все время ищут и ждут дома… — начал тихо Бэкхён, и Тэён посмотрела на небо, и свечение звезды болезненно заставило ее глаза слезиться. Подол платья зашуршал, и девушка встала, отпуская чужие горячие пальцы. Бэкхён несколько миллисекунд касался подушечками пальцев воздух, пока не осознал, что его ладонь отпустили. Холодную руку Тэён ему заменила сухая трава. Траву ему гладить привычней, чем нежную кожу любимой девушки. — Мы встретимся еще? — спросил Бэкхён; как же сильно ему не хотелось отпускать ее. Но ей уже пора возвращаться, начинает светать. И Чунмён — его хозяин — тоже скоро проснется. — Я буду этого ждать, — улыбается она, напоследок проводя рукой по его щеке, парень закрывает глаза, затаив дыхание. А когда открывает, то Тэён уже бежит в сторону дома, но опаздывает. И злые родители больше не спускают с нее глаз. Никто не знал, что это будет их последняя встреча.       А Бэкхён все ждет на том же месте, в тот же час, когда глубокая ночь переходит в яркое утро. Ждет свою подругу Ким Тэён.