***
Хлоп! Очередной воздушный шарик лопнул из-за столкновения с черными когтями, и Маринетт с Габриэлем, коротко переглянувшись, синхронно закатили глаза. Упрямство Адриана порой выходило за рамки. Иногда бывало довольно сильным. А иногда — просто до смеха огромным. Вот как сейчас. — Идите оба к черту, — надул щеки Адриан, заметивший эти переглядывания. — У меня дома никогда не было шариков ни на каком празднике, и я хочу получить их сейчас! С компенсацией за все года! Габриэль тут же виновато опустил голову, и Маринетт, увидев это, поспешила исправить неловкость. — Но мы полностью обобрали четыре магазина не для того, чтобы ты полопал их все своими когтями, Нуар! — наигранно возмутилась она, указывая на гору ошметков от воздушной продукции. Парень невинно пожал плечами. — Когда я в трансформации, я надуваю их со скоростью света! — И с такой же скоростью лопаешь, когда начинаешь завязывать, — включился в игру Габриэль, и зеленые глаза покосились на мужчину с таким возмущением, что Маринетт стоило больших усилий сдержать смех. — Ты видел мой маникюр, папа?! — отчаянно взвыл Адриан, вытягивая вперед пальцы с длиннющими когтями на них. — Я сто раз спрашивал у Плагга, можно ли это хоть как-то исправить! И всегда получал лишь невинное пожатие плечами в ответ! Он просто… — и тут из его руки вырвался почти надутый шарик и с пузырящим звуком начал летать по комнате. Повисла пауза, нарушаемая лишь… этим! Бфррр-ппыыыр-фффшшш! … Пыр-пыр! Этого оказалось достаточно. — Пф… Хах… Аха… ха… Хахахахаха!!! — и Маринетт стекла с дивана на пол, заваленный шариками. Еще пару раз она попыталась что-то сказать, но затем забросила это гиблое дело и просто начала хохотать до слез. Секундой спустя к ней присоединились и Адриан с Габриэлем, понявшие всю тщетность попыток сохранить обиженный или солидный вид. Смех держался еще пару минут, а затем девушка наконец вытерла выступившие слезы и бодро вскочила на ноги. Кот Нуар улыбнулся, заранее угадав, что затеяла Маринетт, по одному ее взгляду. — Тикки, мы поможем этому криворукому шаровязу? — воскликнула она, и смеющаяся красная квами тут же взлетела в воздух и закивала. — Ну тогда… Трансформация!!! Яркая вспышка красного света — и Ледибаг застыла в геройской позе, призывая остальных поддержать ее пафосность. — Этому дому грозит опасность! — басом прокричала она. — Его могут завалить лопнувшими шариками по самую крышу! Великие герои Парижа не дадут этому случиться, даже несмотря на то, что причиной этой опасности является один из них! — тут она заметила, как Адриан начинает завязывать очередной узелок, и все геройство слетело в один миг. — А ну, дай сюда!!! — и девушка выдрала шарик из его рук. — Значит так, котенок, схема такая: ты надуваешь, я завязываю. Идеально! И так и вышло. Уже пять минут спустя целые гирлянды шаров были надуты, и их общее количество было настолько большим, что Габриэлю пришлось залезть на стол с ногами — ибо внизу места не было совершенно! — Моя леди, мы идеальная команда! — хихикал Нуар, подавая Ледибаг шарики, а та подвешивала их под потолком. — Знаешь, на нашу свадьбу мы можем сделать то же самое — будет красиво! Маринетт открыла было рот, чтобы сказать что-то язвительное, а затем внимательно посмотрела на его счастливую улыбку и передумала. — Почему бы и нет? — засмеялась она. — Это будет весело, правда? — и она, завязав последний шарик, резко отпустила йо-йо, на котором висела. — Лови! Габриэль с улыбкой смотрел на то, как его сын ловит свою девушку и, обняв ее, начинает кружить по комнате. Смотрел и уже в который раз благодарил судьбу за все это: за квами, что пришли к нему и Адриану, за его решение отпустить злобу ради счастья сына и за эту очаровательную синеволосую девчушку, что появилась в их жизни и наполнила ее красками. За все. — Я вот думаю, что бы было, если бы я не сказал вам, что я ваш бывший враг, — усмехнулся мужчина, слезая наконец со стола. Чем больше шуток и смеха звучало в его доме, тем сильнее ему самому хотелось шутить и веселиться. — Вплоть до самой свадьбы. А прямо на ней и сообщил бы это радостное известие. — Если бы Адриана ко мне под венец привел сам Хищная Моль, то, если честно, я с трудом представляю свою реакцию, — хмыкнула Маринетт. Кот Нуар аж воздухом подавился, представляя эту картину. Габриэль деловито поправил очки, воображая лицо героини Парижа в этой ситуации. И через секунду громкий веселый хохот вновь раздался среди стен этого дома…***
— Хахаха!!! Хаха… Ха… аа… И эхо того смеха неизбежно перерастало в один хриплый сдавленный выдох, что раздался в тот миг, когда… все изменилось… Каким бы резким ни был этот переход, за одними воспоминаниями неизбежно следовали другие. Страшный крик. Толчок в спину. И та жуткая картина, что она увидела потом. Смерть. И ни такого родного ворчания по поводу шаров, ни искрящихся смехом зеленых глаз, ни счастья… Ничего не осталось. Всего за одну секунду у нее отняли все. И лишь спустя долгое время в голову пришла мысль, что в своем горе девушка была не одна… Маринетт не видела Габриэля с… похорон, и, размышляя об этом сейчас… это была одна из ужаснейших ее ошибок. В тот самый день мужчина, что когда-то пожелал сохранить свои секреты, поплатился за это, став одной из марионеток новой Хищной Моли — Коллекционером. Все те, кто был акумами еще при Габриэле, вновь вернулись во зло, и предыдущий Моль стал одним из таких людей. А потому он неизбежно оказался на той самой площади, на крышу над которой, не чувствуя ни ног, ни земли под ними, наконец вышла Ледибаг. Вышла, когда битва уже закончилась. Когда все уже закончилось. Когда всему настал конец. Она очень долго не могла даже сдвинуться с места. Не могла заставить себя моргнуть, вдохнуть воздух или хотя бы посмотреть вниз. На все те лица, что застыли в предвкушении чего-то хорошего. На все те лица, что сейчас будут счастливы. В отличие от нее. И, честно говоря, мысль о том, что в толпе этих зевак может оказаться Габриэль, девушку тогда вообще не заботила. В один короткий миг весь мир для нее просто перестал существовать. — Врага больше нет, — голос героини был высохшим, сдавленным и пустым. А ее глаза — самим воплощением боли. — Вы в безопасности. Среди толпы были те, кто понял все с первой секунды. Маринетт еще год не задумывалась, что отец Адриана мог быть одним из них. — А где Кот Нуар? — громко крикнул кто-то снизу, и девушка наконец медленно, как робот, перевела взгляд на эту толпу, выхватив из нее широко улыбающееся лицо одной брюнетки из Ледиблога. Отчета в действиях тогда не было никакого, но эта радостная улыбка и этот самый вопрос определенно стали одними из основных причин, почему Маринетт так и не смогла улыбнуться Але за все эти годы, что та была рядом с ней. Вот почему, когда блогерша собралась уехать из Франции и заглянула сказать подруге об этом, Маринетт просто сказала ей уходить. И отвернулась, даже не проводив ее взглядом на прощание. Этот вопрос, что хотела задать вся толпа, стал причиной, почему Маринетт вообще возненавидела людей. Девушка стояла одна, возвышаясь над всеми этими копошащимися точками внизу, и чувствовала, как внутри просыпается желание убить их. Всех до единого. Плагг, прячущийся за ее спиной, на долю секунды отмер, и медленно, словно робот, потянул героиню за волосы. Та послушно, как марионетка, открыла рот и заговорила. — Он мертв. А дальше все слова, цвета, голоса, звуки, мысли и чувства смешались в дикую смесь, что окончательно выбила у нее почву из-под ног, и девушка только и успела, что сделать шаг назад, прежде, чем она рухнула на твердую поверхность крыши. Прямо туда, где лежал он. Маринетт повернула голову набок и посмотрела в потухшие родные глаза, что теперь были грязного болотного цвета. Мир вокруг внезапно окрасился в красный цвет. «Победа будет за нами, моя леди!» Она кричала, пока не содрала горло в кровь.***
Ветер привычно обнял девушку за плечи, и Маринетт поежилась, прижимая обоих квами к себе. Те сосредоточенно поглощали еду, стремясь как можно быстрее спрятать хозяйку от дикого холода, а ей, казалось, вообще все равно, насколько низкой была температура вокруг. В конце концов, сейчас ей предстояло пережить кое-что похуже морозов. И она не имеет ввиду встречу с Хищной Молью, нет. Ей предстояло рассказать Габриэлю, что случится в будущем. Ей предстояло повторить это вслух. Ей предстояло рассказать отцу, что его сын… — Маринетт, ты уверена, что это правильное решение? — ласково поинтересовалась Тикки, стараясь не выдать свой дрожащий голос, и Маринетт мысленно поблагодарила квами за это вмешательство. Ни одна битва с новой акумой не шла в сравнение с тем, как сильно сейчас собиралась изменить ход истории эта девушка. Тикки знала это очень хорошо, да и Плагг понимал это не менее ясно. Но в отличие от своей напарницы он всегда был сторонником решительных мер. Прошлая акума едва не загнала их в ловушку, а их нескончаемый поток сделал Маринетт похожей на привидение. И с этим пора было кончать. — Не уверена, — созналась тем временем девушка, нервно сжимая кулаки. — Но пути назад уже нет и… — Я тебя поддерживаю, Мари! — котенок взмыл в воздух, решительно упирая лапки в бока. — Раз уж сделала первый шаг, делай и второй, и третий! Иди до конца! Может, ты и права была, говоря о том, что Габриэль насылал акум лишь на людей из вашего окружения неспроста! И вообще, какие бы последствия не появились у этого разговора, я всегда буду с тобой! Тикки решительно кивнула. — Я тоже. И Маринетт твердо улыбнулась. Вспоминая о том, каким хорошим Габриэль оказался человеком, она понимала, что скучала и по нему тоже. И сейчас… ей выпал очень хороший шанс попросить прощения. За все, что она сделала тогда. Вернее, за все, чего она НЕ сделала. Ведь именно Габриэль примчался тогда к ней на крышу, когда дрожащая от страха Тикки нашла в себе силы слетать за помощью. Именно он был первым, кто обнял Маринетт после этой трагедии. Именно он, сжав кулаки до крови в лунках от ногтей, тихо рассказал ей, что делать дальше. Именно он помог придумать легенду, что помогла ей скрыть их вторые личности, именно он помог ей унести… тело Адриана… оттуда, именно он… он… Похороны… тоже были заслугой Габриэля. И после них Маринетт больше не видела его. И о нем не слышала. Кажется, он был жив. Это все, что она знала о нем. И сейчас девушка понимала, что у нее еще остались те, кто был рядом. Были родители, которые не уставали повторять, что готовы выслушать ее в любой момент. Были одноклассники, что, правда, перестали приходить, стоило Маринетт взглянуть на них с той чернотой, что была у нее внутри. Был Нино, который штурмовал двери ее квартиры еще не раз, прежде, чем он уехал за границу. Была Аля, которая всеми силами тянула ее наверх. Аля, которая, ни на секунду не задумываясь о собственной безопасности, полезла по полуразрушенной пожарной лестнице наверх, когда заметила Маринетт, стоящую на краю крыши. Аля, которая до последнего была готова бросить свою мечту стать репортером и остаться здесь, если бы Маринетт попросила. Аля, которой она не сказала даже «До свидания», прежде чем та ушла… И была Хлоя, с которой девушку связывали особенные воспоминания… У нее были квами. Те, с кем горе она делила сильнее всех. Была Тикки. Был Плагг. У Габриэля же в тот день не осталось никого. У него была только она. И она его бросила. Так что не только за тем, чтобы убедиться в уменьшении количества акум, прыгала по крышам сейчас Маринетт к дому Агрестов, нет. Прежде всего она хотела сказать: «Спасибо». И «Простите…» Ветер с противным шумом трепал ее хвостики, пока девушка, минуя дом за домом, мчалась вперед. Было холодно…***
Тонкая кружевная занавеска еле качнулась, но Маринетт все равно ненадолго застыла на месте, стараясь не шевелиться. И огляделась, стремясь поскорее сглотнуть неприятный ком в горле. Такой… такой знакомый дом… И такой чужой. Маринетт помнила каждый уголок здесь. Но помнила по-своему, иначе, чем они есть сейчас. Она помнила этот дом в его самые счастливые дни. Вот эту стену они с Адрианом расписали цветными красками, готовя сюрприз на день рождения Габриэля. А вот на этом месте они с горем пополам вбили крючок, за который потом еле зацепили новогоднюю гирлянду. А здесь, кажется, висел плакат с Ледибаг, который Маринетт уговаривала снять месяца два … но что Адриан, что его отец стояли за этот плакат горой — так им нравилась эта фотография. Вот тут висела целая галерея ее работ вперемешку с их общими снимками. А здесь была ваза, которую она… И девушка вдруг немного расслабилась, с легкой улыбкой посмотрев на старинную амфору, стоявшую в углу коридора. Разобьет… или разбила?.. Уголки губ синеволосой невольно потянулись вверх, когда она вспомнила один из своих первых визитов в дом Адриана в качестве его девушки. Тогда-то и случилась эта катастрофа. Габриэль потом не раз повторял, что его шок от созерцания осколков этого антиквариата смог перебить только шок от осознания того, что его сын привел домой Ледибаг. А значит, он сам, соответственно, являлся Котом Нуаром. А Маринетт еще убивалась, что не сильно понравилась Габриэлю. Ну, то есть Хищной Моли. Ему не понравилась Ледибаг как девушка его сына, Кота Нуара… И с этой позиции та его реакция внезапно показалась вполне себе адекватной. Маринетт еще успела невольно рассмеяться, размышляя об этой ситуации, а затем недалеко от нее вдруг хлопнула входная дверь и густую тишину этого дома нарушил тихий грустный голос. — Я дома, отец, — Адриан осторожно огляделся по сторонам, выискивая в доме хоть какое-то движение, а затем опустил голову, пряча эмоции. — А вот тебя опять здесь нет. У Маринетт сжалось сердце. Она прекрасно помнила все те моменты, когда она, вцепившись руками и ногами, вытаскивала Адриана из этой грусти. Как она тайком вламывалась к нему домой, когда у него вновь были разлады с отцом, как изо всех сил пыталась научиться мастерски каламбурить, чтобы рассмешить его… И какой выговор она уже потом сделала Габриэлю за все это, когда они уже подружились — она помнит все. Но, хоть в будущем это и воспринималось как крохотный кусочек плохого на пути к огромному хорошему, смотреть сейчас на Адриана… на ее глупого и такого веселого Нуара, было больно. И, видимо, не одной Маринетт. — Сыра мне. Срочно, — Плагг со злобным видом вылетел из кармана мальчишки и уставился на него не моргая. — Я голоден как волк. Лицо Адриана просветлело, и он с улыбкой склонил голову набок. — Ты сегодня умял восемь пачек этой гадости! — возмутился он. — У меня так никаких денег не хватит! Плагг фыркнул, всем своим видом излучая ярый скептицизм. — Интереесное кино, — потянул квами. — То есть, как заказывать целую гору какой-то фигни с изображением твоей дорогой Ледибаг и покупать еще один компьютер, чтобы удобнее было смотреть на нее — так на это деньги есть, а как кормить своего бедного умирающего от голода котенка, которому ты, между прочим, обязан знакомством с самой Ледибаг лично — так денег тут же нет. Тебе любимые девушки дороже друзей, да? Эх ты… Адриан вспыхнул как маков цвет, начиная с удвоенной силой оглядываться по сторонам, и Маринетт, которая стояла в паре метров от него, вдруг почувствовала странное тепло, пробивающее ее вечный холод. Она знала, что Нуар был ее фанатом, способным по фанатизму легко одолеть взятых вместе Хлою и Алю, но вот то, что эта привязанность началась буквально в первые дни знакомства, было небольшим открытием. Девушка почувствовала, как вновь начинает улыбаться. Просто… видеть его вновь было таким счастьем… — Плагг!!! — едва не завопил Адриан, судорожно открывая своему квами новую пачку камамбера. — Хватит уже, это смущает!! — Моя леди, ты как всегда неотразима, — удивительно похоже спародировал хозяина тот. — Мой мяу-сторг поднимается до небес! Адриан что-то то ли пискнул, то ли рявкнул и, почти сорвавшись на бег, понесся в свою комнату. Оставшийся на месте Плагг искренне расхохотался. — Слышь, малец, — крикнул он, зеленой молнией ринувшись следом, — если ты и правда хочешь поразить ее каламбурами, этому искусству стоит учиться серьезно! То, что ты выдал сегодня, никуда не годится! — Маленький зараза!!! — Я тоже тебя обожаю, влюбленный придурок! В глазах резко защипало, и Маринетт стоило больших усилий сдержать слезы, что уже застыли на ресницах, готовые вырваться наружу. Сейчас, прямо в этот миг она вдруг почувствовала такое счастье, какого не ощущала уже давно. Девушка словно почувствовала, что она… дома. В теплом родном доме с родными людьми. С шутками, смехом, подколами. Уют, забота, любовь… Все то, что она потеряла тогда — все вернулось к ней сейчас. И сейчас, стоя совсем рядом с Адрианом, который тоже наконец-то вновь появился в ее жизни, Маринетт была совсем далека от мыслей о том, что ей предстоит уйти из этого времени. Здесь был ее дом. Здесь был ее Нуар. Здесь ее место. Ее жизнь. И здесь… И в тот же миг страх огромной волной окатил ее с ног до головы. Слезы высохли за одну секунду, и сердце пропустило пару ударов, когда девушка вдруг поняла, о чем она думает. «Здесь ее дом и ее место»?! Нет, нет! Паника подступила к горлу, зажав его в тиски, и Маринетт с трудом подавила желание снять трансформацию, стянуть с руки обручальное кольцо и выкинуть его как можно дальше. О чем же она думает, черт возьми? Это место той, маленькой Маринетт. Место Ледибаг, не Божьей Коровки. Место глупой девчонки, по уши влюбленной в Адриана Агреста. Не ее место. Не ее время. В который раз падать в одну и ту же яму становилось все страшнее и страшнее. И акума, которая сейчас тихонько сидела в ее кольце, наверняка просто дожидалась своего часа, чтобы овладеть ей и подчинить себе… Девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ей двадцать три года. Она из будущего. И она здесь по ошибке. Вдох-выдох. Ее задача — вернуться в день битвы и спасти Нуара. И только это имеет значение. Вдох-выдох. Сейчас все, что она должна делать — прятаться и ждать, пока Талисманы смогут вновь переместить ее во времени. Вдох-выдох. А в данную секунду она должна поговорить с Габриэлем обо всем и попросить его не пытаться изменить историю из-за ее присутствия здесь. Потому что изменение прошлого — только ее задача. И никто другой это делать не смеет. Маринетт в последний раз глубоко вздохнула и открыла глаза. А затем решительно зашагала в сторону огромного портрета, висевшего в одной из комнат. То, что она знает все эти секреты, говорит о том, что все эти события из прошлого — совершенно не ее история. Но почему же она стала забывать об этом так часто?.. И девушка старательно чеканила шаг, стараясь заглушить одну-единственную мысль, что напуганной темной бабочкой билась внутри нее, прогрызая путь наружу. Что, если она стала мысленно заменять собой ту Маринетт вовсе не из-за влияния акумы? Что, если она действительно хочет этого сама, а акума прилетела просто помочь ей воплотить желания в действительность? И что будет, если однажды она не сможет вот так себя одернуть и заставить очнуться? Что будет тогда?..***
Знакомый лифт спустил ее в убежище Хищной Моли, за пару секунд вызвав новый вихрь воспоминаний, и Маринетт буквально заставила себя улыбнуться. Мысленно она уже не раз сказала себе спасибо за то, что на всякий случай попросила совершить с ней трансформацию обоих квами, и того, что с ней происходило сейчас, ни Тикки, ни Плагг увидеть не могли. Девушка еще успела подумать о том, как она сможет спросить хоть что-то о своей акуме, если квами даже в Талисманах все слышат, а затем все пространство вокруг заполнили сияющие бабочки и мысли просто ушли. Ведь она наконец увидела его. Она наконец была рядом. — Я рада видеть Вас вновь, Габриэль, — негромко сказала Маринетт. Она наконец могла исправить хоть что-то. Хоть что-то изменить. И она надеялась, что к лучшему. Надо отдать Хищной Моли должное: он не подпрыгнул. Слегка вздрогнул от неожиданности и только, а затем развернулся, глядя на девушку в упор. Его синие глаза излучали напряжение, решимость, злобу и даже готовность к бою, но Маринетт, знавшая его столько времени, была готова поклясться, что, помимо этого, там были еще и растерянность со страхом. И две последние эмоции были куда сильнее всех остальных. Девушка усилием воли заставила себя перестать бояться самой, понимая, что иначе ничего не выйдет. — Ты… — выдохнул Хищная Моль, и по тому, как растеряно бегали из угла в угол его зрачки, Маринетт поняла, что он пытается вычислить, как она попала сюда. — Да, — улыбнулась она, отвлекая его внимание от этого вопроса. Сейчас ее задача была не напугать его, а расположить к себе. Правда, Маринетт с трудом представляла, как это сделать… Но когда это ее останавливало? — Простите, что была такой резкой вчера. Я бы не хотела, чтобы Вы считали меня своим врагом… Габриэль молча выставил вперед трость и вытащил из нее шпагу. Маринетт молча восхитилась тому, каким потрясающим был их первый враг. — Кто ты такая? — процедил мужчина, наставляя на нее оружие. — И почему у тебя квами Кота Нуара? И как ты смогла одолеть мою акуму? Маринетт медленно подняла обе руки вверх, стараясь выглядеть как можно безобиднее, и вновь улыбнулась. — Мы можем поговорить спокойно? — спросила она, делая шаг вперед. — Я ни в коем случае не хочу с Вами сражаться, а вчера сказала так, потому что была немного напугана, за что прошу проще... — Ты тоже какой-то супергерой? — проигнорировал все ее слова Габриэль, и все бабочки внезапно взлетели вверх, неподвижно зависнув в воздухе за его спиной. — Кто ты? И почему у тебя такая сила? Маринетт перестала улыбаться, понимая, что тянуть больше нельзя. Скрепя сердце, через себя, стиснув всю волю в кулак — она должна была это сказать. Девушка внезапно пожалела, что за ее спиной нет Плагга, что мог бы дернуть ее за волосы, давая толчок к действию… Но выбора не было. Ей нужно было сделать первый шаг самой. — Я… не «тоже», — вздохнув, тихо сказала она, опуская руки. — Я Бо… — Маринетт запнулась, вдруг сообразив, что ее новое имя не поможет ему понять. Девушка скривилась, но продолжила. — Я Ледибаг. Только из будущего. Злость на лице Хищной Моли сменилась искренним удивлением, но уже через секунду мужчина постарался взять себя в руки. — Что за чушь? — нервно спросил он. — Этого просто не может… — Иначе откуда я знаю Вас? — с горькой улыбкой спросила Маринетт, глядя ему в глаза. — Откуда знаю, как попасть в это место, откуда у меня есть квами? Я — та самая Ледибаг, с которой вы сейчас сражаетесь. Точнее, та, которой она станет через восемь лет… Вы ведь совсем недавно призвали акуму, управляющую временем, так почему же то, что им могу управлять и я, вызывает у Вас такое недоверие? Хищная Моль напряженно оглядел девушку с ног до головы, невольно ища сходство. И находя его — Маринетт это видела. Однако находя лишь черты. Но не ответы на свои вопросы. — Пусть так, зачем ты здесь? — еще сильнее сжал оружие в руке Габриэль. — Что ты делаешь в прошлом и зачем пришла сюда? Сразится? Убить меня? Зачем? И… — в этот момент он вдруг осекся, округлившимися глазами глядя на девушку. — И почему... у тебя… два… Талисмана… У тебя два Камня чудес!! Тогда… — бабочки за его спиной внезапно начали темнеть, хотя все так же не двигались, — мне не важно, что ты и кто ты. У тебя есть то, что мне нужно! Ты ведь сама вчера так сказала, верно? В таком случае, я просто заберу это и все!! Маринетт с грустью оглядела темный рой, не внушающий надежду на мирную беседу, и вздохнула, понимая, что тянуть больше нельзя. — Да, вы правы, — тихо сказала она. Ее внезапно глухой и чужой голос заставил Хищную Моль почувствовать себя неуютно. — Я храню у себя оба Камня чудес. Уже несколько лет… — и девушка вновь глубоко вздохнула, призывая себя собраться. Горло привычно сдавила колючая проволока, стоило Маринетт понять, что ей сейчас предстоит сказать. Но пути назад не было тоже. Как и выбора. Как и уверенности в том, что она делает... — Потому что в моем будущем больше трех лет назад... умер Кот Нуар. И сюда я пришла, чтобы не дать этому случиться. Тишина, повисшая после этих слов, держалась пару секунд. А затем Габриэль вдруг опустил голову и… засмеялся. В этом смехе не было злобы, ненависти и злорадства. Но там была ирония. И торжество. И Маринетт внезапно почувствовала, как холодеют ее руки. Хахахахахахаха… — Вот как… — потянул мужчина, поднимая на девушку прищуренные от улыбки глаза. — Удивительно... Знаешь, я не желал никому из вас ужасной смерти, но раз уж так сложилось, то для меня это просто подарок. Оба Талисмана как на блюдце… Да еще и новость о том, что одного из моих врагов скоро не станет… Хаха! Я тебе сочувствую, девочка, но для меня это просто потрясающе! Хахаха!!! Поверить не могу! Ха! Как просто все оказалось!! Просто, да?.. Маринетт посмотрела на восторгающегося Габриэля и, чувствуя, как с каждой секундой ей становится все тяжелее, мысленно попросила у него прощения. За то, что было. За то, что будет. — Даже если… — заговорила она, и смех Хищной Моли затих. Он медленно перевел взгляд на девушку, что смотрела на него так… странно, что внезапно радость куда-то ушла, оставляя за собой неясную тревогу где-то глубоко внутри. Синие глаза Маринетт в тот же миг пронзили его насквозь. И девушка наконец произнесла то, что должна была: — … речь идет о Вашем сыне, Габриэль? Мужчина резко застыл на месте. — Что…? — тихо начал было он, но Маринетт не дала ему закончить вопрос, чувствуя, как тревога, страх и отчаяние вновь начинают рваться наружу. Она больше не хотела тянуть время, так глупо держа в себе то, что рано или поздно все равно откроется. Она решительно подняла непривычно яркие глаза на Габриэля и сделала два стремительных шага вперед. И выдержка закончилась. — Ведь именно Адриан Агрест был, есть и будет Котом Нуаром! — резко воскликнула она, чувствуя, как сильно ей хочется сорваться на крик. — Тем самым Нуаром, с которым вы сражаетесь сейчас! И тем самым Нуаром, что умрет через пять лет, оставив и Вас, и меня в одиночестве!!! Рука, направляющая шпагу на Маринетт, внезапно опустилась, словно растеряв все силы. Острый конец оружия провел на полу царапину, издав мерзкий неприятный звук. Габриэль отступил на шаг назад. Девушка замолчала и твердо посмотрела на своего бывшего врага. Темные бабочки за его спиной внезапно резко посветлели и, потеряв жесткость, взмыли в воздух, окружив двоих людей, стоящих в комнате белым порхающим облаком. Повисшая в воздухе тишина на этот раз воцарилась надолго…