Ментол

      От тебя всегда пахло сигаретным дымом, который я так любила и люблю, наверное, до сих пор. Ты курил с самого первого дня съемок, когда я ещё не знала тебя, а ты считал, что я избалованная дура, которая никогда не сможет стать настоящей актрисой. В некоторые моменты я верила тебе, думала, что на самом деле такая никчёмная, что мне стоит отказаться от роли в таком масштабном проекте, но потом, взвесив все твои слова, я поняла, что ты издевался надо мной. Просто проверял, могу ли я сломаться из-за каких-то слов. И я решила доказать тебе, что я не такая, как ты думаешь.       В первый раз, когда мы по-настоящему поговорили, я предложила тебе сходить покурить. Ты удивлённо посмотрел на меня, но кивнул и пошёл вслед за мной к самой дальней границе съемочной площадки в, кажется, Атланте. Тогда я впервые взяла сигарету со времен школьной скамьи. Но виду я не подавала, и ты вёл себя так непринуждённо, будто мы — старые друзья, и я, мать твою, влюбилась. Просто с одного взгляда, с одной твоей улыбки, с твоего хриплого смеха, с твоих нежных касаний, когда я чуть не упала, с твоих глаза цвета коньяка. Чёрт бы побрал тот день, когда я впервые взяла в руки сигарету и влюбилась в тебя.       Я купила первую попавшуюся пачку сигарет, ею оказалась бело-зелёная пачка ментоловых «Мальборо». Сначала я удивилась, но потом поняла, что, наверное, их курить будет легче, ведь там не только табак, но и ментол... Взяв в руки эту пачку, я недоверчиво посмотрела на неё, а ты, словно прочитав мои мысли, спросил: — Сомневаешься? — В какой-то степени, — усмехнулась я, прокручивая между пальцев тонкую сигарету. — Если хочешь, я тоже могу попробовать их, а не свои. Но только если ты, конечно, позволишь. — Бери, конечно...       Ты тоже взял одну сигарету и, поднеся к ней зажигалку, зажёг её. Сделав первую затяжку, я ощутила от тебя едва уловимый запах ментола. Ты, выпустив дым, пожал плечами и протянул мне зажжённую тобой сигарету. — Держи мою.       Я осторожно взяла её, будто там была бомба, и ты тут же пошутил об этом. Я лишь слегка улыбнулась, а по моим венам начало распространяться волнение. Было чувство, что я — школьница, которая впервые решила закурить, но я уже делала это и, приободряя себя, сделала первую затяжку. В голове сразу поселился туман, глаза защипало, а по пищеводу, кажется, стал стекать лёд. Закашлявшись и уже потом ощутив холодок, я бросила сигарету на пол. Ты засмеялся этим грёбаным хриплым смехом, затягиваясь своей сигаретой. — Кстати, — начал ты, посмеявшись, — забыл предупредить. Если ты думала, что ментоловые сигареты лучше — ты ошибалась. Их бросить будет сложнее, чем обычные, так что... Тебе решать, Шейлин Вудли.       Сказав это, ты потушил свою сигарету и пошёл в сторону трейлеров. Я смотрела тебе вслед, думая, о твоих словах. Кто же знал, что эти дурацкие бело-зелёные «Мальборо» определят мою жизнь на ближайшие пару-тройку лет?.. Тогда я этого не знала, но уже через неделю начали ощущаться предпосылки.       Сначала ты пришёл ко мне в трейлер, пригласил покурить, и я, дура такая, согласилась. Взяв уже привычную пачку сигарет, я уверенным шагом пошла за тобой в то же место, где мы впервые были. Ты попросил мою сигарету, и я тут же отдала тебе одну штуку. Сделав первую затяжку, ты пристально посмотрел на меня, а я ответила тебе тем же взглядом, закуривая сама. Когда дым, как и в прошлый раз, достиг моих легких, я почувствовала, что ты схватил меня за руку. Не взял, а именно схватил, потому что после этого ты притянул меня к себе и начал целовать. Целовать так, как меня в жизни никто не целовал. Ты оставлял поцелуи везде: на лбу, на щеках, в уголках губ, на губах, на шее, на впадинке у основания шеи, на ключицах, на татуировках Трис, на плечах, на груди... Везде, где моё тело не прикрывала чёрная майка, в которой я снималась в сценах боя с Питером. Я таяла в твоих руках, под твоими поцелуями. Я таяла, когда ты касался меня так, как никто никогда не делал. А когда ты целовал меня в губы, то я чувствовала вкус ментола. Потому что ты попросил мою сигарету и сейчас целовал меня.       После этого мы с тобой всегда ходили курить вместе. Ты целовал меня, а я тихо стонала, пока твои губы касались моего тела. А потом, наверное, через неделю после таких перекуров, мы переспали. Это случилось случайно, ну, почти. Мы также целовались, но тут ты начал стягивать с меня майку, и меня отрезвило. Я предложила пойти в трейлер, и ты — с какого хрена? — согласился. Это был лучший вечер в моей жизни!.. А потом мы разъехались, будто ничего не случилось.       Так было, наверное, до окончания съемок первого фильма. Мы ежедневно, после съемок, занимались сексом в моём трейлере. А потом расходились, лишь смущенно улыбаясь друг другу. И в моей памяти ты всегда ассоциировался с дымом ментоловых сигарет, которые мы курили тогда. Наверное, мы бы курили их и сейчас, но у тебя, мать твою, появилась невеста. С ней же ведь лучше, чем со мной, так!? Я уверена, что сейчас твой ответ будет положительным. А вот тогда бы ты начал всё отрицать и повторять: — Шей, ну ты чего? Я люблю только тебя.       И так каждый раз: чётко разделяя каждое слово, а последние проговаривая почти по буквам. Я верила. Да и сейчас бы поверила, наверное. Хотя, наученная горьким опытом, я уже не верю тебе. А ты продолжаешь говорить, что любишь меня, что я — твой лучший, чёрт бы его побрал, друг! Я — друг! И ты, вроде как, гордишься собой, радуешься, что признался в этом, но ты понимаешь, каково мне!? Нет, конечно! Куда тебе до того, чтобы спуститься на эту бренную землю. Ты — другой, не такой, как все, и в этом моя погибель. А ещё в бело-зелёных ментоловых «Мальборо».       Как ты и говорил, их бросить сложнее, чем обычные сигареты, ведь, во-первых, они лучше, чем обычные сигареты, во-вторых, запах этих сигарет напоминает мне кого? Правильно, тебя! И я вдыхаю его, будто касаюсь тебя. Тебя... такого моего, но такого далёкого, чужого и холодного, что кончики моих пальцев, когда я касаюсь тебя, превращаются в лёд. Как и моё сердце, которое уже давно колет в груди, словно ледышка из зеркала Снежной королевы. Каждая новая затяжка напоминает мне о тебе, и эти воспоминания разъедают мой мозг также бесчеловечно и изощрённо, как это делаешь ты. И ты, кажется, на самом деле делаешь это. Я чувствую, как твои пальцы касаются моей ладони, вычерчивают на ней непонятные узоры, потом я вижу твоё лицо, и ты говоришь: — Хей, малышка, всё будет хорошо.       «Малышка»... Я закатываю глаза, вспоминая время, когда ты так называл меня. А сейчас я слышу, как ты также обращаешься к ней, и меня изнутри пожирает ревность. И навязчивое желание закурить. Я делаю это, — курю прямо перед тобой, распространяя повсюду запах ментоловых «Мальборо», может, ты вспомнишь. Может, это заставит тебя вспомнить обо мне, как заставляет меня. Но ты не смотришь в мою сторону. Лишь изредка подергиваешь плечами, ощущая запах ментола, будто пытаешься отогнать его и все воспоминания, что связывают нас.       И когда заканчиваются съемки финальной четвёртой части, я осознаю, что не-на-ви-жу тебя. Ненавижу каждую чёрточку твоего лица. Люблю. Ненавижу твой хриплый смех. Люблю. Ненавижу твои тупые шутки, которые ничуть не заставляют меня смеяться. Люблю. Ненавижу твои поцелуи, которые ты даришь мне строго по сценарию. Люблю. Ненавижу тебя, всего такого...идеального и правильного. Люблю. Люблю ещё сильнее.       Когда я собираю вещи, чтобы увезти их со съемочной площадки и никогда сюда не возвращаться, меня что-то манит в то место, где мы когда-то курили. И я иду туда, держа в руках твою зажигалку и пачку сигарет. Всё те же — бело-зелёные «Мальборо». За пару метров до того места я вижу тебя. Ты идёшь вперёд, сгорбив спину, и смотришь куда-то под ноги, пиная камушек. Я останавливаюсь, и ты, наверное, услышав мои шаги, поворачиваешься. На твоих губах появляется едва заметная улыбка, и ты говоришь: — Шей, пойдём, покурим!?       Как и тогда... Я не могу сдержать болезненного вздоха, и моё тело сжимается. Я смотрю на тебя, а ты — на меня. Осторожно, боясь сделать лишнее движение, я протягиваю тебе пачку, и ты достаешь оттуда одну сигарету. Зажигаешь её и, сделав затяжку, передаёшь мне. Я беру её так осторожно, как могу, и ты вновь шутишь, что это какая-то бомба. Горько усмехаюсь и закуриваю, вдыхая в лёгкие ментоловый дым. Ментоловый дым! Ты вновь смотришь на меня, потом медленно приближаешься и, как в первый раз, целуешь. Я вновь чувствую знакомый ментол при поцелуе с тобой, и ты спускаешься к моей шее, услышав мой сдавленный хрип. — Как же я... — выронив сигарету, я хватаюсь за твою шею и шепчу тебе прямо в ухо, — ненавижу... тебя.       Ты вновь хрипло смеешься, и я притягиваю тебя к себе, целуя. Словно ты — мой, а я — твоя. Навечно.