Гроза

Фиор. Магнолия. Дом Грея Фуллбастера. С вечера было не спокойно. Тучи или облака больших размеров хаотично двигались по синему небу. Иногда с перебоями шел дождь, но тут же прекращался. На улице конец мая, а уже печет, как в середине лета. Духоту воздуха, как темные краски на холсте, разбавляют легкие дуновения ветерка. Хочется раздеться и свалить. Желательно туда, где вечная мерзлота. Об этом уже всерьез подумывает молодой волшебник самой сильной гильдии — Грей Фуллбастер. С друзьями, конечно, хорошо, но тот факт, что от Драгнила за версту чувствуется жар, так он еще и на него вешается. Мол, я устал, несите короля. После заданий всегда хочется уснуть, но перед этим сходить в душ. Подмечает уже в который раз блондинистая особа, идущая с ними, по имени Люсьена Хартфилия. И только юной волшебнице, если так можно сказать, все равно на жару. Миниатюрная девушка под метр шестьдесят с огненно рыжим цветом волос, и глубокими как озера, заледеневшими, закрытыми ото всех, глазами, Кетрин Тэйбер. Сложно найти себе компанию там, где ты ни разу не была, или просто чувствуешь себя не в своей тарелке. Кет чувствует себя именно так. Это уже третья миссия вместе с ребятами, но почему-то у нее нет никаких успехов. Магия созидания, которую с таким «старанием» пытается объяснить Грей, не помогает. Она будто близко, но почему-то далеко. Даже элементарный кристаллик льда не получается создать, но синеватое свечение почему-то продолжает идти от рук. Что бы не навредить никому, и научиться хоть что-то делать она заматывает руки бинтами. Так как с теми, кто с ней, или она с ними ходит на задание, постоянно прикрывают златовласку, или, как Кет ее успела прозвать — белобрысой. Её прикрывают Нацу или Грей, а она как белая ворона на фоне остальных. Пытается защититься, но ничего не выходит. И она просто отсиживается в кустах. Даже белобрысая может призвать друга, или как его там, и он сделает для нее все. У Кет ничего нет, кроме собранного рюкзака за плечами и чувств, остатков чувств. Она чувствует себя не в своей тарелке. На нее даже внимания никакого никто не обращает. Белобрысая рассказывает, что у нее роман, съемная квартира и собачка по имени Плю. Нацу думает о еде, и о том, как же хорошо в гильдии с кружечкой пива. Кет мысленно усмехается. А возможно она и сама бы выпила, хотя в свои восемнадцать ни капли в рот не брала. А отмороженный идет и думает о своем, иногда поглядывая на Кет. Наверное, хочет выселить. Она же, пока не освоится в городе, живет у него. Типа подопечная. — Грей, — Она не смело трогает парня за плечо. — Чего тебе? Если устала, то вопросы не ко мне, а к Нацу. — Он фыркнул, и отвернулся. И так всегда. Она задает вопрос, он буквально выплевывает ответ. — Я просто хотела спросить. — Она опускает глаза на пол и все идет по его следам. — Что? — он остановился. Из-за чего девушка чуть не влетела в него. — Ты плачешь? — На минуту показалось, что в его голосе присутствует нотка, чего-то особого, легкого. Но потом он встречается с взглядом темных глаз, и понимает, что ей показалось. — Нет. — Прекращай. Я устал, и ребята тоже. Говори что надо и пойдем дальше, — он приподнял лицо девушки за подбородок, и усмехнулся. — Прекращай. Я терпеть не могу, когда девушки плачут. - Эм... Я тут подумала... - Что дальше? — Я наверное пойду. — Куда? — Просто… Я отправляюсь домой. — Хм, ну удачи. Но не уверен, что до твоего острова сегодня ходят «маршрутки». — Я переживу и без всего. Дождусь, пока не появится человек, или кто там, что бы отвести меня на остров. Там я не буду тебе мешаться. — С чего ты взяла? Ладно, придем домой — поговорим и решим, что делать дальше. Хорошо? И больше не плачь. Тебе это не идет. Остаток пути, а это почти пять часов, они не сказали друг другу ни слова. Знала бы она почему, так к ней обращается Грей, то возможно бы не прекратила бы себя винить во всем. Даже когда был не большой привал, он просто отдал ее порцию еды и… всё. До двухэтажного дома Грея идти было неловко. Чувствуя, как накаляется обстановка, Нацу пытался ее хоть как-то разрядить. Получается плохо. Он почему-то чувствовал, что что-то должно сегодня произойти. Несмотря на ранний час, все небо затянули тучи. Темные. На душе у Кет сейчас примерно так же. Мокро, склизко и противно. В доме все то же самое. Они перекинулись парой слов о том, что ужина не будет, и кто первым пойдет в душ. Ужин отменяется. Грей устал и сильно хочет спать. Да, ему сейчас очень хочется, что бы ночью, тихо, неслышно подошла та, что живет с ним в этом доме и легла под бок. Может глаза, как у куклы, наконец, растают, и появится нормальная улыбка? Да. Стоять под холодными струями душа ему больше по душе, но надо как-то взбодриться. И он включает горячую. Он хочет, что бы обжигающие капли стекали по коже. Он хочет проснуться. И чего он этим добьется? Всё пройдет как всегда. На кухне слегка подгорелая яичница. Записка о том, что уже в гильдии, и запах духов в ванной. Без этого его жизнь может быть бессмысленной. Кет терпеливо стоит и ждет парня. Она не устала, так как ничего и не делала. Она не видит смысла в том, что она ходит на задания. Она ненавидит белобрысую. За её красоту, за ее формы, за отношения к ней парней, пожалуй, всей гильдии. А она. Маленькая, с замерзшими глазами, без каких-либо проявлений красоты. Нос, губы, и опять же глаза. Нелепые пятнышки около носа и переносицы, называемые веснушками. Рыжие волосы, не послушные, намагниченные, и вечно вьющиеся. Выпрямлять их порой очень даже сложно. Тело не стандартных форм. Худые плечи и руки. Грудь около второго размера, талия. Округлые бедра с немного торчащими тазобедренными косточками и все. Дальше идут кости с натянутыми на них мышцами и кожей. За что любить такую как она? Дверь открывается. Парень выходит, даже не смотря на девушку, поднимается на второй этаж в свою комнату. Кет просто плохо. Она хочет хоть прикоснуться к нему, но знает, что в ответ получит лишь грозный взгляд, и какое-то холодное, выплюнутое слово. Она ненавидит себя. Закрывшись в ванной, ей становиться в два раза хуже. Она точно помнит. Когда он показывал ей свой дом, то один единственный раз улыбнулся, и всё. Она не видит ничего, кроме ухмылки, фырканий и порой грубых слов, от которых потом не хочется жить. А все из-за того, что она всего-то не от сюда. Она мало разговаривает, так как кажется, что взболтнёт лишнего, или заденет важную или колкую тему. Она просто боится. Страх вещь неописуемая. Когда боишься, то можешь делать странные вещи. Страх проявления чего-то живого. Людям свойственно бояться. Кто-то боится темноты, высоты, собак, а она боится показаться смешной, выглядеть глупо или просто быть не к месту. В кабинке душа всё пахнет им. Она сползает по стене, не боясь, что её кто-то услышит, пытается выплеснуть все эмоции через крик. Ей становится лучше, но новые волны истерики ее накрывают с головой. Она уже не спрашивает за что, а просит, что бы её существование быстрее закончилось. Суицид — вещь хорошая, но её надо выполнить тут же, а она боится. Снова. Лучше на этих недозаданиях её убьет монстр, задавит магическая повозка или упадет валун. Но она умрет на задании, не боясь за последствия. Холодная вода льет сверху и она, даже не морщась, вылезает из кабинки. Заворачивается в теплое, огромных размеров полотенце и даже не боясь, что её кто-либо увидит, идет на второй этаж. Её комната напротив комнаты темноволосого. В комнате витает запах чего-то важного, но даже в мыслях она не может найти подобного запаха. В комнате довольно скучно. Вся в темных тонах. Шкаф, справа и слева, даже рядом с кроватью стоит комод. Темные обои и кровать. Стол небольшой. Все довольно скучно, на первый взгляд, но на всех полках этой мебели даже нет её отпечатка. Все вещи довольно странным образом помещаются в рюкзак и чемодан. Она ложится на кровать. Ей холодно. Нехотя достает одеяло из шкафа. Грей сказал, чтобы она его брала, даже не спрашивая разрешения. Мда, даже под одеялом ей холодно. Чувство, что нечто ледяное, противное и склизкое, пробралось внутрь нее и распространяется по всему телу. Это чувство не подавить ни какими препаратами, не один маг не сможет вытащить из нее эту дрянь. Она может лишь временно перестать существовать, а потом с новой силой начать вгрызаться в тело. Не может быть такого. Всё когда-то проходит, а значит… Она слишком устала. Надо хоть попытаться уснуть. Почти три недели без нормально сна уже пагубно сказывается на ней. Перевернувшись на бок, в сторону окна, она попыталась максимально сжаться, чтобы быстрее согреться, но вдруг сверкнула молния. И в следующее мгновение раздался вдалеке раскат грома. На улице настолько тихо, что это даже пугает. И дома. Гробовая тишина. Она затряслась. Она боится. Людям свойственно бояться. Пересилив себя, она все же выходит из своей комнаты. Долго стоит напротив двери. Думая, можно ли войти, может, он спит, а она помешает. Страх пересиливает, и она заходит в комнату. Там пахнет холодом. *** Когда парень только вошел в свою комнату, то хотелось рвать и метать. Ну, зачем? Зачем он мучает и себя и девушку на первом этаже? Нельзя что ли подойти и поговорить? А хотя, так же поступают герои смазливых романов. Где розовые сопли целыми волнами накатывают зрителей волной скуки. Однообразно. Но он сам не из тех, кто может, не нагрубив девушке, сказать хоть предложение. И сам же не терпит женских слез. Надо поговорить. Но он боится. Людям свойственно бояться. Кажется, на улице что-то происходит. Он подходит, к распахнутому натешь окну. Теплый ветер треплет темные, мокрые пряди волос. На небе не видно ни одного голубого просвета, всё затянуто темными, как свинец тучами. «Будет дождь» Проносится мысль в голове Фуллбастера. Закрыв окно и приоткрыв форточку, чтобы в комнате было хоть не много прохладно. Открывает шкаф. Откидывает полотенце на постель и надевает боксеры. В остальном он видит ненадобность. «Зачем тебе одежда, если ты эксгибиционист?»: этот вопрос уже которые сутки мучает его больную и без того голову. И правда? В комнате за несколько мгновений становится темно. Сумрак как нечто липкое заполняет комнату. Заставляет содрогаться от каждого его прикосновения. Проходит по венам, острыми когтями разрывая плоть изнутри. Но ничего не происходит. Липкое ощущение пропадает. Ему на смену приходит опустошение и боль. Пустота. Это признак ненужности. Он так решил, а боль это лишь её последствие. «Надо поспать, а то я точно сойду с ума» Спустя полчаса. Сверкнула молния. Раздался раскат грома. Едва были слышны капли дождя по крышам домов, как дверь в спальню отворилась, и вошло рыжеволосое чудо. Она одета в шортики и безразмерную футболку. — М-м-можно в-войти? — дрожащим голосом спросила она, и когда в окне снова сверкнула молния, то подпрыгнула на месте и сжалась в комок от звуков грома. — Да. Ты что-то хотела? — спокойным голосом спрашивает парень, глядя на рыжую копну волос. «Главное не сорваться. Главное не сорваться»: говорил он у себя в голове. — М-мож-жно у тебя п-провес-сти одну н-ночь? — несмело шагнула в комнату. — Ты боишься грозы? — все тот же голос. От него и самого Фуллбастера скоро будет тошнить. Слабый кивок. «Так и знал»: мелькает в бесконечном потоке одна мысль. — Ну, ложись если хочешь. — Он даже сам не заметил, как сменил твердость голоса. — С-с-спасибо! Девушка быстро юркнула под бок парня за считанные секунды до нового разряда тока в небе. Тепло. Им обоим. И говорить даже не хочется. Ледяной волшебник должен источать холод, но почему-то Кет тепло. Кет для него как маленький обогреватель, то не тела, а души. Оба бояться нарушить эту заветную тишину и умиротворение. Но раскат грома делает это за них. Кет дрожит, хватая ртом воздух, и старается буквально залезть под бок Фуллбастера, чтобы не видеть и не слышать этого. — Не бойся. — Он улыбается и ложиться так, чтобы видеть лицо девушки. — Что ты делаешь? — почти пискнув, сказала она. — Повернулся, чтобы видеть твое лицо. — Он провел руками по волосам. Взял одну прядь и стал несильно накручивать себе на палец. Потом отпустил. — У тебя волосы мягкие и пушистые. — Из-за этого девушка залилась краской. — И ты милая, когда краснеешь. — Правда? Ты серьезно? — Ну, не знаю… — Ладно. — У меня к тебе еще вопрос есть. А зачем ты переехала в Магнолию, если у тебя здесь никого всё равно нет? Ну, я имею в виду родственников. — Ну, отчасти я не хотела сюда вообще приближаться, просто обстоятельства вынудили. Я ищу своего брата, но не просто какого-то левого человека, а близнеца. — Мда. Это сложно.  — Я не знаю. Я не откажусь от любой помощи. И сейчас я не обязую тебя помогать мне. — Нет. Что ты. Мне самому интересно, как же выглядит этот парень. Где думаешь начать поиски? — В Хвосте Феи, как ты, наверное, понял. Иначе бы я не вступила туда. — И в чем же причина? — Мне снились сны. Некоторые из них кошмары. И последней каплей послужил сон, где я вижу парня с татуировкой хвоста феи, или какой-то другой гильдии на груди. Я просто подумала… А зачем я тебе все это рассказала? — Сны? Ты особенная, если тебе всё это приснилось, но парней с татуировкой на груди довольно много, и как я понял нужно рыжего искать. — Нет. Парня с темными волосами. У меня раньше были волосы почти черного цвета. Потом из-за чего-то, но они сменили цвет. — Ого. Думаю, надо поспать. А завтра отправимся в одно место, где меня учили магии созидания. Надо же тебе хоть чем-то владеть. Я уже порядком устал спасать тебя. — А меня не надо спасать. Может лучше будет, если будешь «охранником» белобрысой? — как-то само вырвалось у Кет. — Если думаешь, что она мне нравиться, то ошибаешься. Мне не нравятся блондинки. — Давай спать. — Хорошо. Всю ночь капли дождя тарабанили по крышам домов, по окнам. Сквозь открытую форточку влетали капли разбиваясь о пол. Запах дождя чувствовался везде. Он переплетался с запахом разных цветов, травы, да с чем угодно и это буквально успокаивало. Грей уснул лишь под утро. Все это время он рассматривал девушку, буквально изучая ее. Пробуждение впервые было приятным. Весь дом, казалось, пропах запахом свежей выпечки. Темноволосый разлепил глаза и хотел поваляться в кровати, и может даже пообнимать соседку по дому, но кровать пустовала. Он прошел на кухню, думая, что девушка уже в гильдии и придется туда все же иди, он обнаружил интересную картину: рыжеволосая стояла около духовки, держа при этом палец в стакане. И тихо матеря «эту чертову духовку». А одета она…, а она так всегда пока он спит? Яркое, красное кружевное белье, и фартук. А ей идет красный. На столе, по всей видимости, лежит её творение. Он медленно подошел к девушке сзади, и обнял со спины. Она чуть не выронила стакан. — Ты что делаешь? — буквально закричала она. — Я чуть стакан не выронила! — Пускай. А ты чего это с утра по раньше за выпечку взялась? И тебе идет. Девушка лишь залилась краской. — Уже не утро, а обед. И спасибо. — А ты так ходишь постоянно по утрам? — Нет. Грей улыбнулся, без всяких на то причин, но получил пощечину. — За что? — Извращенец, иди оденься. — От извращенки слышу. И это нормально. Я же эксгибиционист.