На краю

Столько лет он выстраивал стену вокруг себя. Создавал образ человека, который не поддаётся эмоциям и ничего не боится. Но только перед лицом смерти все изменилось. Ещё в том самолёте, он сам для себя осознал, что тогда стажёр Гущин действительно был прав. Можно хоть всю жизнь прожить следуя уставу и дурацким правилам, делать вид, что не обращаешь внимание на хамство богатых пассажиров, но никакие правила не уберегут от катастроф. Он смотрит на датчики, которые предательски показывают уменьшения топлива и сейчас приходит осознание того, что весь его авторитет это лишь пустой звук. Никакой статус не сможет спасти людей от гибели. И чем он лучше стажера, тот в одиночку ведёт пассажирский самолёт, он смог взлететь в таких условиях, ещё и пытается помочь. Зинченко же управляет самолётом, который вот-вот упадёт в воду. И в завершении всего, он ещё и оставил родного сына в настоящем аду. Гущин не заслуживает быть стажером, с его характером ему нужно быть капитаном. И если бы не эти чёртовы деньги, которые могут решить все, то можно было бы сказать, что именно такими и должны быть капитаны, у которых вместо рук крылья, а в нужном случае могут грубо ответить. Ведь многие люди заслуживают именно такого отношения. Но вместо того, чтобы ценить таких работников и осознавать, что именно такими качествами должны обладать человек, который берет на себя ответственность за сотни жизней, их безжалостно увольняют. Он видел столько смертей, он находился в таких обстоятельствах, он перебирался с самолета в самолёт, и именно в эти минуты окончательно изменялись его представления о мире. Зинченко всегда любил небо, но последние годы вся эта любовь превратилась в рутину. Быть может потому что он слишком серьёзно относился к своей жизни. Но сегодня все изменилось, сегодня он наконец осознал многие вещи. Уже столько лет он не сидел у штурвала на месте второго пилота. Но даже здесь от него нет толка, он повредил руку и теперь даже не может взять управление. И он не даром сказал стажеру, что в его силах хотя бы управлять самолётом, он не имеет даже такой возможности. Впервые Зинченко чувствует себя настолько беспомощным, как будто он обычный пассажир. Единственное, что грело его сердце, что сын остался в живых, наверное, он никогда не сможет простить себе этой глупости. Он никогда не сможет забыть тех чувств, когда кажется будто больше никогда не увидишь своего сына и отныне он совсем по-другому будет к нему относится. Зинченко так непривычно полагаться на кого-то кроме себя, на Гущину он доверял, его профессиональное чутьё подсказывало ему, что он сможет. И даже когда в его глазах появился страх, Леонид Саввич был уверен, что это всего лишь естественная реакция организма на осознание отвественности за жизни стольких людей. Он полностью доверял этому пилоту. Этот полет изменит всю его жизнь, это небо изменило все его «реалии». А жизнь разделится на «до» и «после». И он навсегда осознал, что в небе не существует полномочий, небо не любит правила написанные на земле, оно всегда будет диктовать свои.