Война с соседом

Вот уже второй час тянулся невыносимо долго. Максим сидел на лавочке, в тёмной пустой камере, пытаясь согреть окоченелые от холода руки. Его невыносимо трясло. В отделении царила тишина. Только сидящий вдалеке охранник читал газету за своим столом с включённой жёлтой лампой. В соседней камере закашлял какой-то бомж или алкаш, подобранный на улице, а рядом с брюнетом в паре шагов спал омерзительно худой наркоша, вены на руках которого отчётливо выступали, оголяя ужасные синяки на изгибе локтя. Состояние было подавленным, ведь раньше Соколовский никогда прежде не был заперт, тем более в камере. А что, собственно, ты хотел? Это было очевидным концом. Все дороги вели сюда, ты это прекрасно знал, Сокол. Да, знал. И понимал. Но единственное, что было неясным — почему его скрутили именно сейчас? За что? Кто подставил? Кто слил? Ни единого объяснения. Зато разбили бровь о капот собственной же машины. Блеск. Не было возможности ни связаться ни с кем, ничего. Ко всему прочему, увели Кошина, и Макс не имел ни малейшего представления куда именно. Попытки как-либо поговорить с охраной оказались бессмысленными, поэтому брюнет прекратил бить по прутьям кулаками и звать бестолкового игнорирующего его мужчину. Да, такое было с ним впервые. — Предупреждаю, это не свидание, у вас есть пара минут. — Хорошо, спасибо, — послышался хорошо знакомый голос. Подскочив, брюнет прильнул к решетке и распахнул глаза. Из тени показалась светлая голова. — Лера?! — Макс… — до ужаса перепуганное личико и маленькие ладони накрыли холодные кисти. — Ты что здесь делаешь? — внутри полнейший переполох, слова обрывками вырываются наружу. — Как ты…? — Мне позвонили из полиции, сказали, что вас с Кириллом забрали, — кратко пояснила та и прикоснулась к щеке парня. — Господи, что с тобой? Тебя что, побили? Кровоподтёк на скуле, разбитая губа и бровь вызывали настоящий шок. Калинина обеспокоено и аккуратно провела большим пальцем по лицу. Однако Соколовский успокоил её: — Не переживай, — Господи, как же она напугана. — Кто им дал твой номер? — Кирилл. Мне ничего не объяснили, только дали адрес и я сразу же и приехала, — более ли менее успокоившись, Калинина выдохнула. — Что случилось? — Да я и сам не знаю. Мы были в ресторане, там должна была пройти встреча. Но тех, кто должен был прийти — не было. Вместо них пришёл Киря. Потом кто-то устроил взрыв на входе, приехали мусора и нас повязали. На последней фразе Сокол косо посмотрел на обернувшегося на довольно обидную фразу мужчину, стоящего по близости. Но Калинина, абсолютно игнорируя его, продолжала расспрашивать: — А сказали, почему? — Нет, — отрицательный кивок. — Никакого объяснения. Забрали все вещи, все телефоны. Сижу здесь как даун уже больше часа. По нему было видно. Видок, скажем так, сам всё за него говорил: побитый, уставший, расстроенный. — Но… почему тебе не дали позвонить? Кирилл ведь набрал. Давай я наберу твоего отца. Блондинка потянулась к сумке, но Максим обречённо отказался: — Он уехал сегодня с Денисом. — Значит, я позвоню своему, — светловолосая решительно полезла во внутренний карман пальто, как вдруг ее запястье было грубо перехвачено мужчиной, что стоял возле. Соколовский, молниеносно среагировавший, вцепился в его куртку: — Убери руку! — Что Вы делаете? — не испугавшись, нахмурилась девушка. — Все телефонные звонки запрещены в помещении. — Это на каком ещё основании? — отдернув предплечье, Лера возмутилась. — На том. Приказ начальства. — Что за бред? Она имеет полное право… — Пацан, — хрипло прошипел охранник, — я тебе сказал. Ещё раз предпримите попытку звонить кому-то — я буду вынужден вывести Вас отсюда. Вы и так не имеете права сюда заходить. Калинина не стала спорить или пререкаться, ведь он был прав. Она и так слишком долго упрашивала его пропустить её к Максиму, и было бы глупо сейчас злить человека, рискующего своей работой ради их встречи. Как же всё было не вовремя. Светловолосая рассматривала искалеченную физиономию брюнета и едва сдерживалась от сожаления. Она не знала, кто это сделал, но уже люто жаждала выколоть этому покойнику глаза. Будто миллионы чувств разом вспыхнули от одного лишь телефонного звонка, раздавшегося внезапно посреди ночи. — А где Эдик? Услышав имя Малиновского, взгляд Леры изменился. — Ааа… Я не знаю. — Он ведь к тебе ехал. — Да, он… Он заезжал. Её поведение слегка напоминало поведение провинившегося щеночка, виновато опускающего мордочку вниз. Макс нахмурился: — И??? — Ничего. Он просто заехал и сразу же уехал. Ой, Калинина, когда же ты поймёшь, что мне бессмысленно врать? Наступила тишина. Мимолетная. Но и этого было достаточно для того, чтобы ощутить ложь, пропитавшую каждое только что сказанное ею слово. Прищурившись, Сокол, без лишней грубости, спросил: — Чего ты мне недоговариваешь? Светловолосая приподняла глаза, но не успела ничего ответить, так как за спиной раздался громкий, приближающийся голос: — Соколовский Максим Александрович? Расторопно дернувшись, брюнет переключил своё внимание с девушки на подошедшего к ним мужчину в чёрной пальто, по виду старшего на несколько лет. Брови вмиг нахмурились, ведь уши не привыкли слышать произношение собственного имени в подобной форме. — Да это я. Хилый, щуплый мужичок с очками на переносице передал папку стоящему рядом охраннику, что встал почти сразу же как незваный гость появился на горизонте. — Что ж, парень, поздравляю, ты крупно влип. — Мы уже перешли на «ты»? — возмущённо опущенный подбородок вниз. — Возможно, — нагрубил тот. Сокол и Лера переглянулись: девушка явно была озадачена, но даже сейчас, накрывая ладонь Макса, находящегося по ту сторону камеры, она ощущала большее спокойствие, чем если бы его и вовсе не было. — Кто ты такой? — продолжая на первичных инстинктах воспринимать «чужака» как потенциальную угрозу, начал Соколовский. — Меня зовут Гнатенко Виталий Русланович. С сегодняшнего дня я буду сопровождать тебя вплоть до суда. Веки расширились. Рука почувствовала лёгкое сжатие коготочков Калининой на коже. — Что? Какого ещё суда? — мимолётный взор на охранника и следует новый вопрос. — Где Кирилл? — Вероятно, ты говоришь о Кирилле Кошине? — мужчина на несколько секунд залип в экран телефона, приподнимая параллельно очки. — На данный момент он находится в изоляторе, где также ожидает своего адвоката. Скрытые и не несущие никакой толковой и вразумительной информации слова начинали очень сильно раздражать. — Какого ещё адвоката, ты, дятел?! — завёлся брюнет. — Какой суд? Вы что, все с ума сошли блять?! — Я бы попросил тебя попридержать свой пыл, Максим, — омерзительно спокойно выплюнул Гнатенко и лоб парня опустился, а мышцы лица расслабились. — Чего? — Макс, — встряла блондинка, нежно сдавливая его ладонь. — Успокойся, я тебя прошу. — Ты просишь меня придержать пыл? — не обращая внимания на девушку, сорвался Сокол. — Меня и моего друга посреди улицы скрутили непонятные клоуны в масках, разбили лицо, заперли в этой ебаной камере и говорят, что не выпустят до начала суда. Мне здесь блять надо успокоиться?! — Максим, пожалуйста, прекрати! — повысила голос Калинина и он, наконец, её услышал, поражённо замолчав. Светловолосая, будучи с более тихим темпераментом, устаканила накал и обратилась к мужчине: — В чем их обвиняют? Кто отдал приказ о том, чтобы вести их сюда? — Никакого приказа не было, милая, — пожал плечами Виталий. — Поступил анонимный звонок, свидетельствующий о том, что возле ресторана «Black pearl» совершено убийство. Твоего дружка и того неотесанного паренька взяли прямо на месте преступления. И до выяснения обстоятельств Максим Соколовский ни шагу не сделает из этой камеры. — Ну и на кой-черт ты тогда сюда пришёл?! — рявкнул брюнет. — Чтобы на мозг покапать? Покосившись на него, Гнатенко безразлично фыркнул: — Я лишь выполняю свою работу, парень. Ты дашь показания, затем тоже самое сделает твой друг. После мы всё сверим, сведём счёты и выясним, кто стоит за убийством двух ни в чём не повинных людей. На душе нависало ощущение, словно ты враг целого мира и все смертные грехи повесили именно на твои плечи. То ли потому, что удача отвернулась от Макса, то ли потому, что он крутился в этой жизни слишком долго, но совесть не исчезала, а только усиливалась. С каждым разом, когда рядом кто-то страдал, совесть сжирала. До костей. Не оставляя ничего, кроме тошнотворной ненависти к самому себе. — Я к этому не причастен, — отчаянно, без капли нытья, ответил Сокол. — Это подстава. — И в качестве кого Вы здесь выступаете, Виталий…? — Русланович, — окончил тот. — В качестве того, кто намерен разобраться в сложившейся ситуации. Мы побеседуем с вами обоими и всё выясним. Калинина обескураженно приоткрыла рот и хмыкнула: — То есть Вы считаете, что кто-то скажет Вам хотя бы слово, не зная кто Вы и откуда взялись? Может быть, Вы так, с улицы? Мне нужно подтверждение Вашей квалификации или хотя бы какая-то информация, гарантирующая, что Вы официальное лицо, а не самозванец. — Лера… — обречённо окликнул её Максим, в душе усмехаясь тому, как же сильно она показывала свой характер. Всегда была такой. И такой же останется — жёсткой, смелой и готовой на все, чтобы защитить своих близких. Храбрая малютка. — Валерия Юрьевна, Вы весьма умная девушка и… — Откуда Вы знаете моё отчество? — И как человек с опытом, должен сказать… — Она задала вопрос, — могильным холодом подметил Соколовский, тем самым заставляя Гнатенко не увиливать от ответа. Виталий надменно просверлил в нём дыру, а в голове тут же всплыли рассказы коллег о том самом Максиме Соколовском — чья фамилия нередко слетала с уст некоторых высокопоставленных людей. Человеке, чья жизнь обречена на пожизненное заключение в грязи. Парне, которому просто не повезло, потому что он родился собой. И несмотря на то, что между ними стояли железные прутья, нельзя было не почувствовать той силы и дьявольского давления, исходящих от брюнета. Поэтому мужчина ответил:  — Я знаю Вашего отца. Некоторое время мы работали вместе. Лера стиснула зубы, устало вздыхая. Снова всё это пересекается с отцом. Почему так много всяких совпадений? Калинина была практически уверена, что происходит что-то неладное. Не знала, что именно, но точно знала, что всё очень тесно переплетено. — Послушайте, Виталий Русланович, или как Вас там… Я не знаю, кто Вы, и с какой целью пришли сюда, но пока я не удостоверюсь, что Вы говорите правду, я ни слова не произнесу. И он, — она указала на Макса, — тоже. Гнатенко улыбнулся. Умная девчонка, ничего не скажешь. — Что ж, я Вас понял. Если Вам так будет спокойнее, можете поприсутствовать на допросе. Устраивает? — Да. — Ожидайте, через 20 минут мы начнём. Вас проведут. Не проронив больше ни единого слова, мужчина удалился, оставляя за собой лишь звук цокающих набоек на туфлях. И практически одновременно с ним к ограждению подошёл охранник: — Ваше время вышло, девушка. — Дайте мне ещё пару минут, пожалуйста. На просьбу последовал недовольный кивок. Настойчиво звонящий телефон завибрировал в кармане. Проведя пальцем по экрану, Лера бросила: — Влад, — глаза Макса поднялись, — я не очень могу сейчас говорить. Потом наберу. И тут же сбросила, кладя его обратно. Соколовский спросил: — Беляев? — Да, — сухо прошептала Калинина, застёгивая сумку. — Что у вас с ним? Подобный вопрос ошеломил светловолосую. Она скривила губы и съязвила: — Ты уверен, что мы должны сейчас это обсуждать? Наступила пауза. Дабы не оставлять её неловкой, Сокол перевёл тему, глубоко вдыхая и отрицательно мотая головой, сверля стенку: — Я одного не понимаю: где Малиновский? У блондинки витала в голове лишь единственная мысль. Та, которая была больше всего очевидна, и которую до мурашек боялся услышать брюнет. Осторожно, девушка начала: — Макс, может… — Нет, — хорошо догадавшись, о чём она сейчас будет говорить, перебил тот. — Мы ведь не знаем наверняка… — продолжала Лера, понижая голос. — Нет! — рявкнул Соколовский, тем самым заставив беднягу быстро моргнуть. — Он не мог, даже думать не смей! Нет, он нисколько не задел её своей грубостью. Просто нервы не выдерживали. Парень запутался во всём. Кому верить, а кому — нет. Переживание за мать, которая ещё не знала, где сейчас находится её сын. Страх за будущее. Всё это медленно, болезненно отравляло мозг, путая рассудок, а окончательно добивало предположение Леры о том, что его лучший друг может оказаться крысой. — Зря ты сюда пришла… — глухо пробурчал себе под нос Максим, свешивая кисти на решётке. Блондинка, не оставляя надежды, вновь полезла в сумочку, не желая лицезреть его в таком состоянии. — Я позвоню отцу. — Нет, — мягко сжал её рукав брюнет. — Лера, не нужно, я тебе пообещал, что больше не втяну тебя в это. — Макс, а кто вам двоим поможет? Твой отец и Дэн уехали. Малиновский не берет трубку. Ты что, хочешь сидеть здесь, пока они не объявятся? Она была права. Он не хотел. Он ненавидел каждую секунду, проведённую в этом омерзительном месте, полном всякого мусора. И не только материального, но и духовного. В самом воздухе, в атмосфере чувствовалось столько негатива и грязи, что желание поскорее убраться отсюда только возрастало. Глянув под ноги и на стоящую сзади кровать, что еле удерживалась на ржавых прутьях, Сокол произнёс: — Нет. — Значит, эта тема закрыта. Я уже здесь и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вам помочь. Ещё полчаса пролетели как целый день. Веки закрывались. Тишина, царившая в тёмном коридоре, так и нашептывала на ухо: «засыпай». Лера подпирала голову кулаком, то и дело что поглядывая в сторону выхода. Константин, приехавший по первому же её звонку, поставил у ворот здания своих людей, направившись к ней в отделение. Примерно несколько минут назад Калинина сделала ещё один звонок, на этот раз Маше. Рыжуля спохватилась и вызывала первое попавшееся такси, протараторив в трубку, что очень скоро приедет. Отец Макса, ровно так же как и Лазицкий не брал трубку, так как сейчас скорее всего находился в самолёте. Но не осталась без внимания и Светлана. Костя должен был сообщить ей, как бы Максим не упрашивал его молчать. « — Не говори ничего Свете. Ей ни к чему сейчас лишняя нервотрёпка. — Макс, я не могу не сообщить твоей матери. — Она всё равно никак не повлияет на ситуацию. — Прости, парень, но я должен, иначе твой отец мне голову оторвёт.» Распахнулась входная дверь. Из темени донёсся звук цокающих каблуков. Несколько секунд и перед девушкой появилась Соколовская, взволнованно глядя вперёд. Однако единственная присутствующая персона в коридоре просто не могла привлечь её внимание. Остановившись, женщина оглядела девушку с ног до головы и, чуть запинаясь, спросила: — Ты… Ты — Лера? «У неё очень красивые светлые волосы, прямой, заострённый носик и ангельские глазки» — вспомнились слова мужа в голове, а потому она сделала предположение, что именно эта девушка и есть та самая Лера Калинина. — Да, — неуверенно кивнула блонда, поднимаясь. — А Вы… — Светлана. Соколовская. Рада с тобой познакомиться. Прости, что в такое неудачное время. Рядом с женщиной находился Константин, который также кивнул белокурой, смиренно ожидая рядом. — Ничего, с отцом Макса мы тоже не совсем ординарно познакомились, — смущённо пожала плечами Калинина, на что Света улыбнулась. Лера понравилась ей. Очень понравилась. Безусловно, делать какие-либо выводы по первому лишь впечатлению — глупо. Но, девчонка определённо обратила на себя внимание. Снятые перчатки и размотанный шарф и Светлана принялась расспрашивать: — Что произошло? Где Максим? Взгляд метнулся в другой конец коридора. — Он… На допросе. — А ты почему здесь сидишь? — Меня не пускают туда пока что. — Что значит «не пускают»? — грубо нахмурился Константин. Из комнаты вышел сотрудник отдела и взмахом руки пригласил Калинину войти. Как только остальные направились за ней, они были остановлены тем же мужчиной: — Нет. Вам туда вход закрыт. — На каком это ещё основании, юноша? — вступился за Светлану Костя. — Не положено говорить. Ожидайте, если хотите, здесь. — Значит после этого вы вышли на улицу и произошёл взрыв? — Да. Именно так. Ещё около 10 минут идиотские, не несущие никакого смысла вопросы сыпались на Максима. Он расслаблено сидел в кресле, раскинув ноги, а на них положив скованные в наручниках руки. Лицо его искажалось в утомительной гримасе. Девушка наблюдала за ним сквозь зазеркаленное для Сокола окно и едва удерживалась на ногах. Мужчина, что допрашивал брюнета, был примерно одного возраста с Александром. Может, немного старше. Его коричневый, помятый костюм свидетельствовал о том, что-либо следователь не следил за собой, либо жутко выматывался работой. При этом, что выводило блондинку из себя помимо его тупости и заторможенности — его безразличие. Сокол сидел с запекшейся на лице кровью и хоть бы кто помог. Хотя бы вытереть её, не говоря уже о том, чтобы обработать раны, нанесённые своими же сотрудниками. Невиновный, всего лишь обычный (ну ладно, может не совсем обычный) гражданский, а обращаются с ним как с куском мяса. И неужели всё только из-за отца? Под конец этот старикан забрал дощечку, на которой что-то писал и вышел из комнаты, оставляя Макса одного. Он, конечно же, не знал, что Калинина сейчас стояла в нескольких метрах от него. И черт подери, как же она переживала за него! Женщина, что, по-видимому, работала вместе с этим следователем, сразу задала ему вопрос, стоило мужчине появиться в дверном проёме: — Ну что? Тот лениво, едва сдерживаясь, чтобы не зевнуть, пофигистичные ответил: — Ну, что я могу сказать? Ситуация нелёгкая… Да… — После кинул лист бумаги на стол и по её переносицу. — Безусловно, необходимо ещё много рассмотреть… Калининой надоело слушать весь льющийся бред, поэтому она сложила руки на груди и прямолинейно выпалила, обращаясь к мужчине, похожему на следователя: — Вы отследили, откуда поступил звонок? Тот распахнул глаза, удивляясь такому вопросу. — Нет. — Вы опросили свидетелей? — продолжала грузить светловолосая. Мужчина смутился. И его помощница тоже. — Тогда на каком нахрен основании вы держите ни в чём неповинного человека взаперти? У вас есть конкретные доказательства того, что Максим Соколовский виновен? — Пока что нет, кхм… — следователь поправил свой галстук, освобождая его. — Но… — Но что? Лера не собиралась отступать. И да, она, может, и не была специалистом в области переговоров с людьми, но, задолго до ссоры с отцом, она научилась видеть ложь в словах и движениях людей, а с этими явно было что-то не то. — Он был на месте преступления, — вписалась тощая девочка, стоящая возле компьютера с немытой головой. — Погибло двое человек. Мы обязаны всё проверить. Рявкнув, девушка выпалила: — У вас нет никаких доказательств или вещей, указывающих на то, что он причастен к произошедшему. Вы не имеете никакого права сковывать его наручниками. Он свидетель, а не обвиняемый. Если вы не в состоянии выучить права, то какого хрена вы забыли в этом отделении? Так же, за этим всем наблюдал Гнатенко, мирно облокачивающийся на буфетную полку и попивая чай. — Что ж… — сложил руки в боки мужчина, — возможно, Вы правы. На данный момент улик против него нет. Максим Соколовский может быть освобождён, но в ближайшую неделю он не имеет никакого права покидать город. А лучше до тех пор, пока не закончится следствие. — Я думаю, он справится, — лицемерно улыбнулась ему Лера, уже готовясь выйти за парнем. — Однако, боюсь, второго так легко Вы не оправдаете… — вздохнул следователь и Калинина сглотнула. — Почему? — На оружии, которое было на теле погибших обнаружены отпечатки пальцев Кирилла Кошина, — ядовито фыркнула «коллега», довольно показывая девушке бумажку с заключением экспертизы. Внимательно изучая её, девчонка не могла поверить. Это было невероятным недоразумением! Всё настолько чётко, что и придраться было не к чему. Спустя минуту зашёл Максим. Уже без наручников, свободный. Завидев его, блондинка, не раздумывая обняла его, тесно прижимая к себе, после чего оба вышли в коридор, закрывая двери. За ними последовал охранник. На стульях сидели Светлана, Константин и приехавшая недавно Маша, которую и близко не подпускали дальше «приёмной». Как только Лера с Максом показались на горизонте, все трое ринулись к ним. — Сынок… — Светлана бросилась на сына, обнимая за шею. — Тебя отпустили? — Да, — спокойно кивнул тот, приобнимая её в ответ. — Порядок. Петрова поцеловала в щёку Калинину. — Слава Богу, — выдохнула женщина, а после сразу же обеспокоенно воскликнула. — Но… Где же Кирилл? Парень с девушкой переглянулись. Было довольно трудно произнести идти слова вслух. — Максим… — медленно протянула Маша, с надеждой и дикой дрожью в груди. — Он… Его не выпустят. Слетели. Слова наконец-то слетели с губ. — Что? — едва не истерически смеясь, заикнулась рыжая. — Это шутка? Из комнаты, где ещё минуту назад допрос был в самом разгаре, вышел Гнатенко. Он держал в руках папку, даже не удосужившись повернуться в их сторону. Лера, неожиданно сама для себя, сделала шаг вперёд, тем самым избавляя себя от столь тягостного ответа на не менее тягостный вопрос подруги. — Виталий Русланович, — окликнула мужчину Калинина и он обернулся. — Я… Я хочу поговорить с ним. Поправив очки, он подошёл ближе. Вся семейка, включая и Машу, и Костю, уставилась на них, наблюдая за разговором. — Вообще-то, это не разрешено. Светловолосая расстроенно опустила голову, и тогда, любопытным взглядом разглядев её, Виталий дополнил: — Однако… Думаю, Вам я могу сделать исключение, только из-за вашего отца. Я попрошу, через пару минут его проводят в камеру допроса. Учтите, весь ваш разговор будет записан. — Я понимаю, — утвердительный кивок. — Спасибо! Мужчина удалился вдоль коридора, оставляя поражённую семью Соколовских посреди здания.