Война с соседом

(Для большего погружения советую включить песню Homie — Недоступная.) Огни ночного города остались позади, ещё каких-то 100 метров и будет начало пригорода. Фары освещали дорогу, Соколовский и Калинина молчали. Обогреватель согревал руки, придавая больше комфорта. В тачке фигачат низа. На сиденье Х’а, Под мои минуса рядом крутая чикса. Монотонная композиция заиграла в салоне и Калинина вжалась в кресло, пряча лицо за волосами. Порвана, порвана майка, на ногах Puma С кайфа на кайф, мне с тобой круто! Ох не та песня сейчас заиграла! Ох не та! Музыка заиграла сама собой, Макс её не включал. До какой же степени она была не кстати. Брюнет сдавил руль, задерживая дыхание. Да и сама Лера ощущала неловкость. Однако никто не решался переключить эту чёртову песню, ведь это бы означало, что они вслушиваются в текст и вспоминают то, о чем поётся. Хотя, по сути, так и было. Но кто покажет? Упрямые ведь. Она девочка кайф, она девочка-секс, её губы как мёд. Она девочка-лёд…и в ней дьявол живёт. Судорожно сглотнув, Соколовский заметил краем глаза, как пошевелилась рука на её колене, свернувшись в кулачок. При этом сама Калинина уставилась в окно, в котором ни черта не было видно. Да, она тоже слышала смысл. И незаметно, как она думала, кусала нижнюю губу, прикрыв веки. А парень тем временем вспоминал тот вечер. Вечер, когда они остались в его доме одни. Когда Лера, потеряв голову, дико кусала его за шею, оставляя адские следы. Головокружительная страсть в душе, закончившаяся ещё более пылко в его спальне. А после его футболка на ней. Блять, как же это было охуительно… Заглушить бы мотор, да откинуть кресло. Сдавить эти хрупкие кисти сильными руками, с выступающими венами и повторить тот вечер. Так же горячо, только здесь. На заднем его новой машины. …Пор-порваны шины… Мы так решили… Замигала вспышка на телефоне и Макс спустился на землю. Звука не было лишь только вибрация. Калинина повернулась и хмыкнула — звонила Ефимова. Для парня это стало спасением, так как теперь он мог выключить эту долбаную песню и взять себя в руки, под предлогом входящего вызова. — Да? — Макс, не спишь? — послышался писклявый голос в динамике. — Нет, но сейчас не очень удобно говорить. Что-то срочное? — Не особо. Соколовский поджал губы, настороженно спрашивая: — Всё в порядке? На что Калинина стиснула зубы и фыркнула про себя, кривляя его. — Да, просто хотела, чтобы ты приехал. «Пльостьо хотеля стьоби ти плиехаль». Фу, дура тупая! А кровь-то закипала. Не на шутку. Дальше возможность услышать всё, что пищала одногруппница, исчезла, так как машина съехала на неровную, не асфальтированную дорогу, и всё вокруг зашумело. Вокруг было темно, казалось, что только они — единственные люди в этих полях. Кроме 10 метров дороги впереди не видно было ничего. — Сегодня не могу, дела важные, — оборвал Максим. — Давай позже наберу тебя. Он, видимо, не горел желанием общаться с Дашей в присутствии Леры, так как раньше он никогда беспричинно, не торопился положить трубку. Нажав на кнопку блокировки, Сокол кинул телефон обратно и снова замолчал, сосредотачиваясь на дороге. Прикусив ноготь большого пальца, Лера высокомерно съязвила: — Важные дела? А что, сказать, что мы куда-то едем никак? Обязательно надо врать? — Я не врал, — будто ожидав этого вопроса, ответил тот. — Ей ни к чему знать это. На что блондинка присела в пол-оборота и полюбопытствовала, хмуря лоб: — Да ну? И почему же? — Потому что, — парень посмотрел ей прямо в глаза, после отворачиваясь. — Это касается нас с тобой. Мне ещё не хватало, чтобы Даша в этом была замешана. — Ммм… ясно, — наиграно кивнув, протянула светловолосая и вновь повернулась к нему. — А почему ты ей не сказал? Сколько ядовитости и сарказма было в её словах. — Что? — Почему не сказал, что мы встречались? Максим почувствовал некий прилив злости. Меня моим же оружием, Калинина? Ты совсем берега попутала? Я… Чёрт, и ничего ведь достойного на ум не приходит. — Просто… Слушай, чего ты грузишь меня своими вопросами? Молниеносно вернувшись на место, Лера усмехнулась: — То есть тебе меня грузить можно, а мне тебя — нет? — Закрыли, — глухо сказал парень. Блондинка пожала плечами: — Окей. Она не стала веселее, нет. Она была растеряна, но этот момент, заставивший забыть о всей происходящей вокруг суматохе, безусловно, не мог не улыбнуть. На сей раз выиграла она. Гордость так и переполняла. Тем не менее, эмоции быстро прошли, и вернулось всё то же беспокойство. Неизведанность. Полнейшая каша в мозгах. Глаза начинали закрываться. В какой-то момент, Калинина выяснила для себя, что ей стало абсолютно плевать на Максима и на то, куда они едут. Иллюзия веселья исчезла, открывая то, что окутывало тело, а именно: усталость. При том не просто физическую, но также и моральную. Подперев подбородок рукой, Лера спросила: — Далеко ехать? Завтра на учебу. — Думаю, один день пропустить не страшно, — безмятежно ответил на поставленный вопрос Соколовский. Веки распахнулись и Калинина оживилась: — День? Что ты имеешь в виду? Терпеливо, светловолосая ожидала, приоткрыв рот. Но брюнет не ответил, только немного выпрямил спину, показывая, что он чрезвычайно внимателен. Насторожившись, она снова обратилась к Соколу: — Куда мы едем, Максим? И в этот раз девушка как будто говорила со стенкой. Соколовский в открытую игнорировал её, в действительности, попросту не зная, что ответить. Выражение его лица было страшно-загадочным и задумчивым, от чего мурашки прошлись по рукам. И именно его молчание стало последней каплей терпения. Не выдержав, Калинина выпалила: — Останови машину. Соколовский нахмурился, мимолётно двинув головой в её сторону и впав в ступор, продолжая давить на газ. Он не совсем понял. Тогда девушка прислонилась затылком к подлокотнику и едва ли не плача, повторила: — Соколовский, останови машину! Молча сделав то, о чём так усердно просила Лера, брюнет убавил скорость и остановился у края дороги, где закончилась полоса движения. Как только колёса прекратили вращение, блондинка резким рывком потянула ручку двери и выскочила на улицу, накидывая капюшон темно-зелёной жилетки. Уверенным шагом, но не уверенно смотря вперёд, Калинина помчалась назад, в полнейшую темноту, где едва были заметны фары других автомобилей. Парень вышел из машины, укоризненно, но с терпением следуя за ней. — Ты далеко собралась? — Подальше отсюда! — бросила через плечо та, не поворачивая головы. На мгновение, замедлив шаг, Соколовский сунул руки в карманы: — До центра минут 30 пешком. — Да хоть до утра! Только бы домой. Холодный ветер бил в лицо. Несмотря на то, что серый спортивный костюм был довольно тёплым, последний день ноября как не кстати ощущался в воздухе. Ринувшись за уходящей Калининой, Сокол перехватил её за запястье и повернул к себе, отчего блонда невольно прислонилась близко к нему. — Я не могу отпустить тебя одну, прости. — Меня заебало то, что я вечно во что-то втянута! — не выдержав, прокричала девушка. — Все через меня решают свои гребанные проблемы! Только страдаю почему-то я! То отец, то Громов, то ты. — Успокойся. — Почему ты мне ничего не объясняешь? Почему я должна куда-то ехать с тобой? Почему отец сам не позвонил? — Лера! — встряхнув её за плечи Максим. — Я понятия не имею, что происходит. Так же как и ты. Твой отец позвонил мне и попросил привезти в указанное место. Без объяснения. В нашей ситуации вряд ли это просто так. Запустив руку в волосы, блондинка замолчала. Рядом проехала очередная машина, пронося лёгкий ураган, бьющий в спину. Более ли менее взяв себя в руки, Лера спросила: — Какое я отношение имею ко всему этому? Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Она отвернулась от Макса, глубоко и разбито вздыхая. Было очень больно вспоминать всё, что уже когда-то произошло. Что принесло только слёзы. Три парня, три, казалось бы, любимых человека, и все в итоге принесли боль. Так может это такая судьба? Быть одной? — Я знаю, что ты чувствуешь, — раздался голос Максима сзади. — Пусть не до конца, но я понимаю тебя. Поверь, ты не единственная, кого это всё заебало. Не нервничай и не реви. Ты только хуже себе делаешь. — Для этого нам обязательно ехать за город? — Видимо да, раз так складывается. Остудив разгорячённые скулы холодными пальцами, Калинина прохрипела: — Почему вечно всё нужно делать на ночь глядя, а не днём как нормальные люди? Не дождавшись ответа, блондинка вернулась в салон автомобиля. Парень не обманул — ехать и правда, около получаса. Только вот вопрос в том, зачем так далеко? Здание было длинным и 2-ух этажным, похожим на какую-то больницу или ЖЭК. Так как было уже темно, территория освещалась кучей фонарей. Слева большая парковка, на которой от силы стояло пару машин. Охранник, сидевший в будке, поднял шлагбаум и впустил машину Соколовского. Остановившись на одном из парковочных мест, брюнет заглушил машину. Они вышли на улицу. Холод мгновенно пропитал успевшую нагреться куртку. Стояла идеальная тишина. Пока Макс что-то там искал в телефоне, Лера скрестила руки на груди, пытаясь удержать тепло. Оглядываясь по сторонам, она всё никак не могла найти табличку на здании. — Что это за место? Сокол не успел ей ответить, так как на другом конце подняли трубку: — Алло, Юрий Леонидович, мы уже здесь. Калинина посмотрела на Макса, который внимательно слушал инструкцию, крутясь по сторонам и ища нужный вход. Он так разговаривал с её отцом, словно они были хорошими друзьями. Естественно, их отношения были куда лучше. Подумать только, твой бывший парень общается с твоим папой лучше, чем ты сама. Помимо той старой обиды, что таилась у Леры на Юрия не первый год, добавилось ещё и то, что он прекрасно ладил с Максимом. Нет, это не плохо, но как никак именно по ошибке Соколовского девушка подверглась опасности, а отцу хоть бы что. Даже Куратковский, который по сути не обязан был за ней следить — переживал куда больше. Да, у него были свои причины сцепиться с парнем, и всё же, он отругал его за оплошность, а Юрий наоборот — поддержал «в трудную минуту». — Понял. Уже идём. Засунув айфон в карман, Максим переключился на блондинку. — Как только всё это закончится, я тебя прибью за то, что ничего не говоришь, — пригрозила пальцем Лера. — Договорились, — приподнял уголок рта тот и пропустил девушку вперёд, рефлекторно сопровождая её едва касающейся спины ладонью. Внутри горел свет. Калинина с лёгким волнением взглянула на Макса, растерянно не зная, что делать дальше. Он уверенно посмотрел вдаль коридора и повёл её за собой. Сразу же на входе за стеклянным окном сидела женщина, читая газету. Она указала, в какую сторону нужно идти. Поблагодарив её, Макс кивнул Лере головой в сторону, намекая, чтобы она шла за ним, и уже сделал пару шагов, как вдруг, задумавшись, Калинина подошла к окошку и обратилась к женщине: — Простите, Вы не подскажите, что это за здание? Соколовский обернулся и закатил глаза. Собеседница ничего не успела вымолвить, так как брюнет схватил Леру за рукав куртки и извинился перед вахтёршей: — Извините. Поддавшись силе, с которой он её потащил, девушка замолчала, а брюнет вздохнул: — Да что ж ты упрямая такая? — Я имею право знать, куда ты меня тащишь, — веско заявила та и Максим остановился. — Не доверяешь мне? Оторопев, Калинина тихо произнесла: — Доверяю. Было столько тепла в этом слове. На какую-то секунду в животе приятно защекотало, светловолосая еле удержалась на ногах. Парень улыбнулся: — Ну, вот и отлично. Поднявшись на этаж выше, они вошли в широкий коридор с кучей дверей, где Максим принялся искать необходимый номер. Дверь слева была не заперта. Через полуоткрытую щель вылезал свет от лампы и доносились голоса. Предчувствие шептало, что Калинина вовсе не хотела туда заходить. Не надо, не надо, не надо! Поздно. Соколовский уже толкнул дверь и они оказались в комнате. Это был небольшой кабинет, освещающийся парой тусклых настольных ламп. Обычное пыльное место планктона, с кучей барахла, бумаг и канцелярии. За одним из столов сидел полный мужчина, в серой рубашке и светлых джинсах, рядом возле стояла женщина лет 35-40 с заколотыми в пучок волосами, а прямо посередине — до ужаса знакомый силуэт. — Лерочка, наконец-то. Папа. — Привет, — сухо поздоровалась она, кидая куртку на диван. — Всё хорошо? — поинтересовался у Макса Калинин. — Проблем не было? — Порядок, — доложил брюнет и мужчина кивнул. Офисные работники замолчали. Все ожидали, пока начнётся хоть какой-нибудь диалог. Девушка осматривала комнату, не понимая, но, уже немного догадываясь, где находится. Сложив руки на груди крестом, светловолосая убрала вьющийся локон назад и спросила: — Ну и что такого важного случилось? Ослабив галстук на шее, Калинин обратился к своим коллегам: — Оставьте нас на минуту, пожалуйста. Понятливо согласившись, женщина мельком юркнула на выход, бросая в след: — Я пойду встречу Иванова, они вот-вот должны приехать. — Хорошо. — Кто? — Калинина свирепо блеснула глазами, от чего бедную женщину бросило в дрожь, и она ещё быстрее испарилась. Толстячок так же не медлил. Исходя из того, как быстро они принялись выполнять приказ, было не сложно догадаться, что главным среди них был Калинин. Собрав непонятно какие папки с документами, мужчина обошёл Сокола и точно так же исчез, словно его и не было. Максим, по жестикулярной просьбе Юрия закрыл дверь, предварительно выглянув и осмотрев коридор, дабы убедиться, что им никто не мешает. Усевшись на черный диван, парень расстегнул пуховик и облокотился на колени. Лера развела руками, и произнесла: — Что на этот раз? Налив из хрустального графина воды, Калинин залпом опустошил стакан. — Дело очень серьёзное, присядь. Лера села на быльце, кинув куртку рядом с Максом. Закатив рукава синей кофты, она внимательно принялась слушать. — Боюсь то, что мы с тобой обсуждали, стало большой проблемой для всех нас. Блондинка судорожно сглотнула, медленно проронив: — Его… отпустили? — Нет, его не отпустят. Всё обстоит весьма сложнее… — мужчина подошёл к столу, опираясь то на одну, то на другую ногу. — Компания Thunder Industries в данный момент находится под арестом. Все счета, все бумаги — всё заморожено. Перед тем как Громова посадили, он работал с людьми, которые нелегально провозили наркотики в разные части Европы. Так как их товар, который забрали Onic Prise благополучно продан, они, естественно, недовольны. Обеспокоено покосившись на парня, Лера полюбопытствовала: — Они знают, кто продал товар? — Нет, — отрицательно закивал подполковник. — В этом и проблема. К Андрею Громову никого не пускают, поэтому сказать им о том, что это дело рук Александра Соколовского он не смог. Макс молча потирал ладони, не смея перебивать. Хоть он, отчасти и был посвящён в суть проблемы, всё же Юрий мог выдать много новой информации, которая бы только сыграла на руку. — И…? — И за это они хотят его голову. Они вложили очень много денег. На основании этого они ищут всех, кто в течение года хоть как-то контактировал с ним. — А я причём? — насупилась та, помрачнев. — Он в тюрьме, я с ним не общаюсь. — Дорогая, они ведь это не знают. Им по барабану, но ясно одно — они что-то ищут. Что-то или кого-то и я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — Каким мать его образом, я… — возмутилась девушка, молниеносно подавляя агрессию. — Ладно. И что? Вы притащили меня сюда для чего? Ситуация начинала проясняться. Лера стала видеть и чувствовать истинные мотивы. Правда ещё пока не знала, какие именно. Тем не менее, одно до горя очевидно — они были корыстны. — Это твоя безопасность, — поучительно выставил указательный палец Юрий. — Ты на пару недель поедешь ко мне. А мы пока что разберёмся. — И причём чем раньше начнём — тем лучше, — подметил Максим. — Эй, стоп-стоп-стоп, — замахала руками Калинина, возмущённо фыркая, — меня что, никто не спрашивает? — Нет, — ответил ей брюнет. — Твой отец прав. Побудешь там, а мы тут всё утрясём. — Согласен, — поддержал Юрий. Калинину это до ненависти выбешивало. Вы только посмотрите на них, лучше друзья! — А вот я не согласна! — злобно протараторила блондинка. — Разбирайтесь с этим сколько влезет, но без меня. Хватит. Мне надоело, никуда я не поеду. У меня работа, учеба, личная жизнь, в конце концов! Соколовский досадливо отвернул взгляд, а мужчина возразил: — Лера, давай без истерик. Личная жизнь потерпит. — Не потерпит! — вскочила белокурая. — Ничего не потерпит! Это моя жизнь, не смей в неё вмешиваться. Оба не смейте. Ну, а если со мной что-то случится — вини в этом себя! — Я хочу уберечь тебя. Я не прошу о многом. Мне всего лишь нужно, чтобы ты поговорила с ним. Узнай имя. Того с кем он работал. А потом поедешь ко мне и… — А… — перебила та, не удивляясь. — Так вот в чём дело. То есть, вы знаете, что его ищут, но не знаете кто? Теперь всё встало на свои места. Теперь всё ясно. Опять. Опять она ему нужна как приманка. — Это настоящая преступная группировка. Для меня они все на одно лицо. Мне нужен самый главный, а он, как правило, тщательно заметает следы. — А я опять должна всё узнавать, да? Отставив графин, Калинин наклонился к дочери, пытаясь достучаться до её сознания: — Лера, речь идёт о несанкционированном перевозе запретной продукции через границу. Я обязан поймать этих ублюдков с поличным. Всего 2 вопроса, солнышко. Кто заказчик и почему гарантийный договор не вступил в силу после недоставки товара. Ошарашено глядя на отца, девушка не верила своим ушам: — Как ты смеешь просить меня? В груди всё пылало от такой наглости. Бездушный, жалкий, эгоистичный человек стоял перед ней и пытался милыми лицемерными фразочками вытащить из неё согласие о помощи. — Послушай, доча, я… — Нет, — терпение лопнуло. — Я не пойду на это. Тебе мало было прошлого раза? Если да, то мне нет. Да и потом, с чего ты взял, что он скажет мне? — Потому что только ты знала его так, как никто из нас. И ты можешь раздобыть информацию, я знаю это. Истерично засмеявшись, Лера отошла в сторону, пряча лицо в ладонях, а после ставя их в бока: — Как обычно. Тебе всё для твоей работы надо, а я как приманка на крючке, то и дело что должна выполнять твои просьбы. Эгоист! — Лера, ну хватит тебе, — повысил голос подполковник. — Неужели ты не понимаешь, как это важно? — Это важно только для тебя! — дёрнулась в сторону отца та и Соколовский слегка оторопел, готовясь к тому, чтобы во время перехватить разбушевавшуюся красотку. — Единственное, что тебя всегда интересовало — это твоя работа. То, что о тебе скажут люди. А на нас тебе было плевать, в общем-то как и сейчас. Ты хотя бы раз позвонил маме? Узнал как у неё дела? А ты вообще в курсе того, что она после вашего развода сидела на таблетках? Что у неё ухудшилось здоровье? Ты хоть что-нибудь из этого знаешь? — Лера, давай не будем выяснять сейчас отношения… — стыдливо опустил глаза Юрий, уходя за стол. Приподняв брови, светловолосая заметила, с какой неловкостью он смотрел в сторону брюнета. — Что? Тебя Максим смущает? — ладошка указала в сторону Сокола. — Или тебе стыдно, что я показываю ему твою истинную сущность? Опять беспокоишься, что о тебе подумают. Как по-мужски, пап. — Лера, остынь, — посчитав, что это было уже слишком, вмешался парень. На что та лишь прожгла в нём дыру и прошипела: — Ты вообще не лезь! Сделав глубокий вдох, девушка опустила рукава и бросила взор на отца, что молча сидел за столом, держа кулак возле рта. — Ловишь тех, кто закон нарушает? А что же ты, такой правильный, не берёшь во внимание Onic Prise? Или у тебя как, двойные стандарты? — после она развернулась к парню. — Без обид, Макс. Тот выставил руки, указывая на то, что вовсе не держит на неё зла за такие слова. Ведь это было правдой. А на правду не обижаются. — Потому что это бизнес Соколовских, — наконец, вымолвил Юрий. — Потому что Максим много сделал для тебя и потому что у него есть семья, для которой это дело — всё. — А у других, значит, семей нет? — Ты еще слишком молода, чтобы понять это. Мужчина снова отвернулся, не желая больше ничего объяснять. Тогда Калинина разочаровано съязвила: — Все на одно лицо, да? Максим не стал отсчитывать её. Он придерживался мнения, что семейные разборки должны решаться без посторонних, хотя с чего бы это он был им посторонним? Ссора между ними подобно пропасти становилась всё больше, а шансов выбраться из неё — всё меньше. — Короче, я не собираюсь в этом участвовать, — Лера подошла к дивану и схватила куртку, одеваясь. — Ты и так сделал достаточно, чтобы на всю жизнь у меня остались только лучшие воспоминания о подростковой жизни, и я не хочу, чтобы такие же остались от молодости. Ищи себе другую марионетку, с меня хватит. Позвонишь мне ещё раз — я уеду навсегда, и ты никогда ничего больше обо мне не услышишь! Хлопнув дверью, блондинка вышла из кабинета. Мужчина неподвижно сидел, периодически покусывая большой палец. Растеряно мельтеша глазами по всей комнате, подполковник пытался сообразить, как ему поступать дальше. Он ожидал от дочки куда большей лояльности и никак не мог предугадать такого развития событий. Он в упор не мог понять, почему она была так упряма. Да, бесспорно, вину свою он признавал, но как можно было вести себя так бестолково, когда речь шла о столь важном деле? В своей дочурке Юрий до сих пор видел маленькую девочку, топчущую ножками и показывающую свои капризы. — Да… Я-то, думал, что она повзрослела, а она… До сих пор как ребёнок. — Я поговорю с ней, — бросил Калинину Максим и вышел. Лера стояла на выходе, облокотившись на перекладину перил. Заскрипела входная дверь и из темноты показался брюнет. Блондинка чуть повернулась, после опуская глаза и смотря на свои перчатки с открытыми пальцами. Засунув руки в карманы джинсов, парень стал возле неё и устремил взгляд вдаль. — Ты знал? — едва ли не шёпотом задала вопрос светловолосая. — Знал о том, для чего он меня позвал? — Нет… — честно признался Сокол. — Правда, не знал. Он набрал, сказал, что дела плохи. Попросил тебя забрать и привезти сюда. — И ты не мог мне сразу объяснить, куда мы едем? Тот неуверенно пожал плечами, закуривая сигарету: — Твой отец просил не говорить. — Ясно. С каждым мгновением становилось всё холоднее. На горящем фонаре показались первые снежинки, падающие с неба. — Лер… — начал было брюнет, не успев договорить. — Макс, не надо, — девушка отошла от него, кривя лицо и морща нос. — Я знаю, что ты хочешь сказать мне. Я ни за что на это не пойду. — Я тебя не заставляю, твой выбор. Дом. Ругань. Споры родителей. Истерики матери и пьянки отца. Каждый заглушал боль, чем мог. После развод. Переезды. Скандалы. Последний год учёбы в школе. Любовь. Затем дом. Ливень. Грохот. Топот ног по лестнице. Испуг. Крик. И всё это в 17 лет. Предательство Даулета. А что после? После измена отца. Трупы. Кровь. Паника. И всё это в 17 лет. Никто так и не помог. Только лишь время. Только оно смогло облегчить то, что скребло на душе. Что приходило во снах, после окутывая бессонницей. Что заставляло больше года жить в страхе, оглядываться и принимать специальные таблетки. Лишь бы не стать полоумной. И всё это в 17 лет. Накатившиеся слёзы упали на щёки, и светловолосая незаметно смахнула их. Прикрыв веки, Калинина выдохнула: — Я не могу простить ему этого, ты понимаешь? Не могу. Вытащив у него сигарету, Калинина глубоко вдохнула никотин, оставляя Соколовского замершего на месте. — Знаю. Соколовский пересилил себя, чтобы не прижать её предплечья и не подтянуть к себе, обняв со всей силы. Вместо этого он пытался словами согреть и поддержать светловолосую как можно больше и искренне. — Кто-то должен сделать первый шаг, — забрав у неё сигарету, продолжил он. — Если ты, конечно, сама этого хочешь. — Не хочу. Я не хочу его даже знать. Только спустя время Соколовский стал осознавать весь смысл сказанных ею слов. Какой же, наверное, пиздец, когда такое происходит. Когда дочка не хочет знать отца. Раньше Макс недоумевал, как она могла такое говорить, однако теперь, он и сам начал сомневаться в том, действительно ли Александр был достоин того, чтобы называться папой. — Порой, Лерок, для того, чтобы поступить правильно, приходится переступать через свои «хочу-не хочу». Поможешь отцу — сделаешь мир на каплю чище. Хмыкнув, Лера развернулась к нему и съязвила: — И это говоришь мне ты? Тот, кто его и загрязняет? Усмехнувшись, Максим сделал тягу и завершил: — Не думай обо мне. Думай о том, как тебе поступить. Папа ждёт. Выбросив окурок в стоящую рядом мусорку, Соколовский удалился, оставляя девушку наедине со своими размышлениями. С губ слетел пар. Шмыгнув носом, Лера помассировала виски и задумалась над только что услышанными словами. С одной стороны переступить через себя и свою гордость, с другой — действительно помочь. Да только вот заслуживает ли он этой помощи? Стоит ли пускать ненависть в своё сердце? Но и простить подобное не получалось, к тому же, и не особо хотелось. Это ведь не последний раз, Лера. Не последний, когда он будет тебя о чём-то просить. И что? Ты так просто это оставишь? Позволишь ездить на себе, подставляя собственную жизнь под угрозу? Эх, надо было переехать с мамой, когда был шанс. А теперь уж что? Уже универ, работа. Никуда не денешься. Точка невозврата пройдена. Остаётся только идти дальше, плыть по течению и уклоняться от каждого порога, способного разбить лодку, в которой сидишь. Распахнув дверь, Лера вошла в кабинет как торнадо и обратилась к испугавшемуся от неожиданного визита отцу: — Я помогу тебе. Но это в последний раз. И не ради тебя. — Хо…хорошо, — промямлил тот, не ожидая такой реакции. — Как только всё это закончится — ты уедешь. — Договорились. Удовлетворив все свои пожелания, Калинина успокоилась и, довольствуясь тем, что получила желаемое, спросила: — Ну и когда мне придётся с ним увидеться? Калинин переглянулся с Максом и ответил: — Вообще-то уже сейчас.

***

Нет, это была самая идиотская затея в жизни. Как? Как ты согласилась на это? Из долгожданного объяснения отца, здание в котором они были — своего рода отделение, куда, официально заключённых привозить нельзя было. Но так как Калинин решил копать в этом деле глубже — других мер и способов не было. В кабинете, напротив которого было окно, выводящее в комнату допроса, сидело несколько человек, включая и отцовских коллег, ранее сидевших в кабинете. Подойдя вплотную к двери, Калинина остановилась, кинув злобный взгляд на стоящего сзади Юрия.  — Точно готова? — спросил Максим, поворачиваясь к блондинке. — Нет, — ответила та и они оба зашли. Посередине пустой белой комнаты стоял стол. За ним спиной к блондинке сидел человек, от вида которого бросало в дрожь. Громов. Воспоминания, что больше полугода девушка старалась спрятать куда подальше — вспыхнули как спичка. Услышав звук открывшейся двери, Андрей обернулся, и на его лице появилась широкая, к большому удивлению, искренняя улыбка. — Моя белочка! До какой же степени я рад тебя видеть! Как ты похорошела! Лесть и ложь. Сколько же в нём накопилось дерьма. Став напротив него, Калинина прошипела: — Оставь эту лапшу кому-нибудь другому, я к тебе пришла по делу. Отодвинув стул, она села напротив него и как следует изучила. А он изменился. Бледный, зеленоватый цвет кожи, синяки под глазами, потрескавшиеся губы, дряблая кожа. Все тело словно уменьшили на пол размера. От некогда широких спортивных плеч не осталось и следа, вместо них только иссохший скелет и остатки того, что можно было назвать мышцами. Он не стал дрыщём, нет, но жизненных сил у него, определённо, поубавилось. — Ну конечно, ты никогда без выгоды ко мне не обращалась, — на сей раз с издёвкой хихикнул Громов. — Закрой рот, — донеслось из-за спины, и Андрей хмыкнул, догадавшись, кто стоял сзади. Парень окутал Калинину осуждающим взглядом: — Надо же, ты и своего дружка притащила? Здравствуй, Максим! Как сестра? Как сам поживаешь? Соколовский стал слева от него, сложив руки на груди, опираясь на стену, где сверху было затонированное зеркальное окно. Услышав упоминание о Наташе, он демонстративно посмотрел на свои костяшки и ответил: — Отлично. Рука уже зажила, так что могу втащить тебе ещё разок. Хотя, судя по твоему виду, тебе и без меня хватает. — Хватит, вы оба, угомонитесь. Мы не обмениваться новостями пришли, — начала Лера, дабы только не раздулся очередной конфликт между ними. Совместное поливание грязью окончилось. Насторожившись на очевидно трудный разговор, Калинина положила локти на стол, а рядом с ней стоял мужчина, явно смахивающий на охранника. — Я спрашиваю — ты отвечаешь. Будешь увиливать от темы — этот милый человек будет бить тебя током. Понял? — Сразу видно, чья дочь, — процедил тот. — Мне нужно знать имя человека с которым ты работал. — Какого человека? — Ты прекрасно знаешь, о ком я. Наклонившись к светловолосой, Андрей прищурился: — Я почему-то был уверен, что за это время ты, всё-таки, поумнела. Но, похоже, я ошибся. Что, папочка подослал информацию узнать? Или ты думаешь, я совсем дебил? Активировался взгляд редкостной суки с надменной усмешкой: — Если честно — я именно так и думаю. — Ну хоть в этом ты не меняешься. Это радует. Не совсем разборчивым было его поведение. Он хотел придушить её ровно настолько, насколько был ей рад. Двоякое состояние. Всё же, за то время, что они были вместе, она засела в голове, пусть и неглубоко. Глубже он её разместил уже сам, когда больше 5 месяцев вспоминал эти светлые пряди, мечтая поквитаться. — Не увиливай от темы. Просто скажи мне имя и я уйду. Посмотрев из подо лба, Громов прищурился, что означало недобрый замысел. — Хочешь поговорить? Хорошо, поговорим. Только наедине. Он тонко намекнул на охранника и Калинина, настороженно обернулась, безнадёжно кивая и обращаясь к мужчине: — Подождите, пожалуйста, за дверью. — Вы уверены? — нахмурился тот, яростно поглядывая на заключённого. — Да. Кивнув, охранник удалился, закрыв за собой дверь. Лера уже было приняла позу внимательного слушателя, однако, как и было задумано, на этом пожелания Андрея не закончились. — И этот тоже, — большой палец указал влево, туда, где стоял Соколовский. Он вытянул физиономию, будто не расслышал, а Калинина стиснула зубы, не отрывая глаз от Громова: — Максим, оставь нас. Парень опустил руки, расторопно хлопая ресницами и приоткрыв рот. Он был на 100% уверен, что девушка откажется, и тут на тебе! Так как в первые несколько секунд от Сокола не последовало никаких действий, Лера, наконец, оторвалась от чёрных глаз бывшего и перевела свои на Соколовского: — Макс, выйди! Мягко говоря, придя в лёгкий шок, Максим вышел, направляясь по ту сторону зеркала. Он подошёл к Юрию, что внимательно наблюдал за Лерой и Громовым через стекло. — Итак… — Что ты хочешь? — поинтересовался Андрей. — Я уже сказала, — Лера откинулась на спинку стула. — Мне нужно имя того, с кем ты оформлял своё последнее дело. — Скажи, а это твоё решение или ты опять как собачка — приносишь информацию? — Тему не переводи, — выплюнула та. — Ты добился, чего хотел. Мы вдвоём. И мы разговариваем. — А я и не перевожу. Именно об этом я хотел поговорить. Зачем ты опять наступаешь на одни и те же грабли, а? Стоит тебе надавить на чувства, пустить слезу, напомнить о семейных ценностях и всё — ты мчишься делать то, что от тебя ждут. Как и тогда, когда Соколовский попросил показать ему досье. Макс сжал кулак и скулы невольно зашевелились. Он слышал всё. Микрофон, проведённый из одного помещения в другое прекрасно передавал каждое слово. Сейчас было плевать, услышат ли все находящиеся люди то, что вякнет этот придурок или нет. А он ведь мог. Слить абсолютно всё и тогда переживать бы пришлось уже Соколу. Но было не до этого. Человек, мечтающий добраться до него и до Леры, сейчас находился с ней наедине в изолированной комнате. Что могло быть страшнее? Не дай Боже он хотя бы двинется с места или подумает что-нибудь выкинуть… — За то время разве ты не чувствовала, что я к тебе испытывал? — продолжал раскручивать девушку на бессмысленный диалог Андрей. — Всё ведь было хорошо… Если бы ты не отдала ему эти чёртовы бумаги, мы были бы вместе. Но в итоге ты поддалась этому влиянию и испортила всё. — Испортила… — медленно повторила Калинина и встала, заходив по кругу. — Я испортила… Остановившись у стены, где стоял Максим, блондинка сказала: — Я помню как ты ударил меня. Помню как ты толкнул меня с моста, помню как узнала, что всё то время ты специально был со мной. И это я ещё все испортила? Мы бы никогда не были бы с тобой счастливы. Потому что именно ты начал врать. Всё, что у нас было, строилось на твоём вранье. — Конечно, я один во всём виноват. Твой Соколовский ведь куда лучше, правда? Он подверг тебя риску, несравнимому ни с чем! И здесь шатен был прав. И Максим не мог этого отрицать. По рёбрам снова завыла совесть. — Он хотя бы не обманывал меня, — вступилась за брюнета Лера. — И я всё ещё ему доверяю. Несмотря ни на что. Как бы мы с ним не общались, больше всех я верю только ему. Не веря своим ушам, парень замер, а Юрий Леонидович посмотрел на него. Это… было слишком неожиданным. — Белка, твои амбиции превыше мозгов, я смотрю, — иронизировал тот, крутя пальцем у виска. — Какая любовь? Ты в сказку захотела? Ты вообще в курсе кто рядом с тобой находится? С кем ты связалась? — Я? — издала лёгкий смешок та. — Нет, наше знакомство с ним было подстроено тобой и Ирой. Так что не нужно сейчас вот этого пафоса. — Это не важно. Важно то, что ты сама приняла решение быть с ним. Будь у тебя хотя бы капля мозгов, ты бы бежала от него как можно дальше. Ты помнишь, как я тебе уже говорил. Это капкан, Лера. Ты попала в него именно в тот день, когда передала Соколовскому мои документы. На что девушка расставила руки на столе, наклоняясь к Андрею: — Спешу тебя огорчить, мы расстались с ним. — Нет, ты может, не поняла меня… — так же близко подвинулся к ней заключённый и стал говорить едва слышным голосом. — Ты никогда не выйдешь из этого круговорота и грязи. Ты теперь здесь навсегда. Скажи за это спасибо ему. Думай обо мне что хочешь, но не увёртывайся от правды. Ты находишься рядом с очень опасным человеком, и играешь с огнём, Калинина. Соколовский сжал зубы, наблюдая за тем, как девушка сдерживала себя, дабы не зарядить ему хорошую пощёчину. — Мне… плевать на это, — отойдя на пару метров, заявила светловолосая. — Я рассталась с ним только потому, что не хочу такой жизни, но лично мне он ничего плохого не сделал. В этом ваше с ним отличие. Он был настоящим. А ты фальшивкой. Ты даже не смог завершить то, что тебе сказали сделать. Ты настолько глупый, что позволил собой манипулировать. Ты слабый и ни на что не способный бедолага, смотря на тебя можно испытывать только жалость. Как в комнате так и за ней наступила гробовая тишина. Раздавила. Морально размазала по стене. Отец Калининой сделал глоток воды из пластиковой бутылки, что едва не соскользнула с тумбочки. Громов же испытывал стыд и унижение. Полили грязью из ведра как свинью. Перед всеми. Лера вновь присела на стул. — Ну что, наигрался? И где ты по итогу? Здесь. В клетке. Это твой прокол, ты не удержал и вот чего тебе стоила твоя ошибка. Злостные глаза опустились в пол, а губы сомкнулись. — В тебе ведь есть что-то человеческое, — неожиданно для всех, сказала девушка, глядя на Громова. — Не зря же я к тебе что-то чувствовала. Даже несмотря на то, сколько всего ты натворил. Скажи мне имя, Громов. Скажи, и может быть, у тебя получится исправить все свои грехи. Не получилось у тебя развести её на липовый разговор. Что бы ты там про неё не думал, Лера очень умная. Играя с ней, нужно быть аккуратнее. Особенно, когда бой идёт на словах. Приняв своё полнейшее фиаско, Громову ничего не оставалось, кроме как ответить на давно заданный вопрос: — Человека с которым я работал зовут Алим Ертаев. — Это он повлиял на то, чтобы тебе урезали срок? — молниеносно подхватила тему блонда. — Нет. — Тогда кто? — Извини, этого я тебе не скажу, — с лёгкой дрожью в голос ответил тот. — Хоть до смерти забей меня током, но я ни единого слова не произнесу. Поджав губы, Калинина пожала плечами: — Что ж, тебе же хуже. Разговор был окончен. Всё, что было необходимо она уже узнала. Дальнейшее общение смысла не имело. Расслабившись, Максим вместе с остальными пошёл внутрь. Лера только открыла дверь как парень уже встречал её, чтобы поскорее огородить от этого жалкого ублюдка. — Порядок? — проведя по хрупкому предплечью спросил он. Кивок. Шаг вперёд. Громову надели наручники. И внезапно он выдал: — Уж лучше смерть, чем-то, что он со мной сделает. Калинина остановилась и распахнула глаза, медленно поворачиваясь: — Что ты сказал? На миг окружающие звуки исчезли, оставив светловолосую с Андреем. Заключённый злобно лыбился. Соколовский прикрыл её своим плечом и спросил: — Лер, что? Но она была не с ним. Она была в пространстве, не веря в то, что слышит. Заметив, что до неё стало доходить, Андрей хохотнул, подтверждая её мысли: — Да… Лерочка. Под задумайся, кто всегда идёт на шаг от тебя. Смех. Адский и наигранный, но такой устрашающих смех. Его увели. — О чём это он? — волнительно Максим повернул к себе зачарованную блондинку. — Не знаю, — отмахнулась та. — Бред какой-то несёт. Всю дорогу домой ни Лера ни Максим не сказали друг другу ни слова. Девушка дремала на переднем кресле, а Соколовский то и дело что думал над тем, что она говорила. Зайдя в подъезд, Калинина сонно потёрла глаза и, держась за перила, поднялась на лестницу. Вахтерша, у которой на небольшой громкости шумел телевизор, мирно посапывала, держа в руках газету и укрываясь пледом. Будить её девушка не стала, всего лишь тихо прошмыгнула мимо, ища в сумке ключи от квартиры. Осилив последнюю ступеньку, светловолосая подняла голову в сторону двери и замерла. Нет, это был не глюк. Прямо внизу на пороге дремал Беляев, а рядом с ним на полу лежал кошелёк. Перепугано, Калинина подбежала к нему и присела рядом. — Влад… — она приложила ладонь к его щеке. Шатен оклемался. — Лера…? — Ты чего здесь? Боже, ты настолько переобщалась со всеми этими «недогангстерами», что первая пришедшая мысль — Влада подстрелили. — Да что-то я уснул, — потерев переносицу, зевнул парень. — Который час? — Половина 6-го. — Утра? — Да. Не полностью проснувшись, Беляев поднялся на ноги, поправляя свою куртку. — Так ты чего здесь? — выпучив глаза, продолжала допрашивать та. — Ты ведь домой поехал. — Да, поехал. Потом вспомнил, что забыл у тебя на полке ключи. Вернулся — тебя всё не было. Расслабив лоб, светловолосая ахнула, закрыв рот рукой: — Господи… Ты просидел тут полночи?! — Походу, — взъерошил волосы одногруппник. — А почему не позвонил? — Я звонил. Застыв на месте, девушка полезла в карман куртки, как вдруг поняла, что там пусто. — Блин! Походу я телефон в машине забыла… — проговорила сама для себя Лера. — В какой машине? — нахмурился Влад. — Не важно, — отмахнулась она и вытащила ключи. — Пойдём. Господи, извини, пожалуйста. Идём. Зайдя в квартиру, девушка включила свет и заботливо помогла сонному и уставшему Владу снять куртку. На кухне слышался вкусный запах недавно приготовленной пасты, за окнами всё еще было темно, однако постепенно становилось светлее. Пока одногруппник поплёлся в ванную, девушка разулась и, закрыв роллеты, быстро расстелила кровать. Как только парень вышел, Лера дала ему его футболку: — Ложись, давай. Нам ко 2-й паре. — А ты? — Сейчас переоденусь и приду. Стоило ей расправить подушку и выпрямиться, как на плечах почувствовались крепкие руки, обвивающиеся вокруг спины. Лёгкий поцелуй в шею и на ухо шептание: — Всё в порядке, не переживай. Главное, что ты вернулась. Улыбнувшись, Калинина вышла на кухню, прикрывая дверь. Горячая вода развеяла все сомнения и освежила, смывая всю эту трудную ночь подобно грязи. Намылив шампунь, блондинка тщательно принялась массировать кожу головы, подавая к ней кровь и кислород. После общения с приговорённым на несколько лет заключённым, а тем более, если им являлся бывший — котелок был попросту ватным. Оно будто бы оставляло след после себя. Энергетика такая, что ли. Как после поездки на кладбище. Тяжесть, задавленность, серые мысли. Помимо всего прочего, девушка также вспомнила всё то, что наговорила Громову о Максиме. А были ли эти слова от чистого сердца или же это просто резко брошенные и необдуманные пустышки, лишь бы показать Андрею, что он — никто? Ответа не было. Но очевидно было то, что после того, как она увидела Беляева, чувства к нему только подогрелись. Стало безумно жаль его и появилось отвращение к самой себе. Из-за Максима она так некрасиво поступила с Владом. С человеком, который искренне хотел быть рядом, не требуя ничего взамен. Зайдя в комнату, Калинина не смогла сдержать улыбки — Беляев уже давно спал. Однако к ней сон всё не приходил. Поэтому, потушив свет в ванной, она пошла на кухню и заварила себе кофе, думая, когда будет забирать оставшийся в машине Соколовского телефон.