Не в моём вкусе

Чимин уже давно перестал просыпаться от страшных снов, но сегодня воспоминания опять пришли к нему ночью. Тягучие, горькие, они врывались в его голову и заставляли резко открыть глаза, чтобы потом тяжело вздохнуть, вспомнив, что все уже в прошлом. Мысли снова и снова возвращались к тем неприятным детским воспоминаниям и к его матери. Каждый раз голова воспроизводила ее изображение с такой точностью, что Чимин удивлялся, как за такое время он до сих пор мог помнить мамино лицо. — Чимин, хочешь я куплю тебе мороженое? — она улыбалась всегда открыто, заставляя людей улыбаться ей в ответ. — Вот, смотри, шоколадное. — О, да! Спасибо, мамочка, — он до сих пор чувствовал яблочный запах, окружавший его, когда он ее обнимал. — Я тебя так люблю и папу тоже! — И я тебя люблю, маленький, — смеялась она. — Разве можно не любить такое чудо, как ты? Чимин горько усмехнулся: «Можно, мама, можно, тебе ли это не знать?» Стоило только раз не оправдать ее надежд, и он смог увидеть новую сторону своей матери — злую и обвиняющую. Лицемерить она, оказывается, умела. Ее показная доброжелательность с треском рушилась, когда кто-то переставал играть под ее дудку, шел не по «плану». Сначала маме не понравилось, что Чимин выбрал хореографию, а не математический кружок, о котором настаивал отец. Потом она начала обвинять его в том, что он рушил ее жизнь своим желанием петь и сводил все ее старания вырастить из него человека к нулю. Но Чимин шел к ней навстречу: продолжал хорошо учиться, все-таки вступил в математический кружок и даже в клуб любителей физики, участвовал во всех олимпиадах, упорно к ним готовясь. И все же матери не нравилось, что он успевал уделять немного времени пению и танцам. Она всячески старалась нагрузить его, записать в какие-нибудь секции, завалить домашними делами, чтобы он прекратил думать о карьере певца. Но разве могла она забрать у него мечту? И все так бы и продолжалось, если бы дела в папином кафе не пошли вниз. Тогда-то мама не стала себя сдерживать, ее крики разносились по дому весь день. Они тоннами обрушивались на отца, который пытался что-то объяснить, но мама не хотела его слушать, а когда тот, махнув рукой, вышел из дома, она перебросила свой гнев на Чимина. — Вы оба отвратительны! — твердила она. — Не беритесь за то, что не можете сделать! Твои танцы, Чимин, ужасны. Зачем они вообще тебе нужны?! Какой из тебя певец с таким противным голосом?! — каждый раз она тыкала в него пальцем и усмехалась, совсем как он. — Лучше бы я родила кого-нибудь другого, а не наивного простачка, как ты. В этот момент ей было плевать на его слезы, что невольно катились по щекам, оставляли мокрые дорожки и падали на ковер. Ей было плевать на дрожащие полные губы своего сына, которые он унаследовал от нее. Ей было безразлично и то, что сейчас, прямо в этой звенящей после ее слов тишине, сердце Чимина разбилось на тысячи осколков, на сотни маленьких надежд, а его тихое, полное боли «мама» растворилось в громком хлопке входной двери.

***

Суён не хотела идти в университет. Она лежала в постели и пялилась в потолок, пытаясь сфокусировать взгляд на какой-нибудь трещинке, а не возвращаться к вчерашнему дню. Будь проклят этот Чимин. Каким же нужно быть подлецом, чтобы таким образом шантажировать девушку? Его действия были ужасными, просто омерзительными. Всю дорогу она плакала и корила себя за бездействие, за свою трусость и слабовольность. Суён была испугана и кое-как в шоковом состоянии добрела до здания, в котором снимала жилье. Дома, увидев в зеркале красную отметину на шее, она чуть не упала в обморок. Из-за своей наивности и небольшого опыта в отношениях Суён все это казалось диким и страшным. Разве можно было спокойно среагировать, когда незнакомый тебе человек распускает руки, далеко заходя за рамки приличия? Суён и представить себе не могла, что когда-то попадет в подобную ситуацию, поэтому для нее это было проблемой вселенского масштаба. И проблема эта только усиливалась от осознания того, что ей понравилось, что действия Чимина вызвали в ней неосознанный трепет, заставили стаю мурашек бегать по телу. «Это все из-за того, что у тебя давно не было парня, а Чимин пусть и плохой, но все-таки очень красивый черт», — оправдывала себя Суён, стоя перед большим зеркалом. Она помнила вчерашнее желание Чимина и его обидные слова. Суён никогда не считала свои ноги кривыми, наоборот гордилась ими и своим ростом. Ее гардероб в основном состоял из юбок и платьев, поэтому Суён придирчиво осматривала себя в зеркале, надев светлые джинсы и свитер, скрывающий ее шею, на которую она боялась даже мельком взглянуть. В университет она все-таки пошла. Правда, приходилось вздрагивать от каждого шороха и резко замирать, когда кто-нибудь случайно ее касался. Суён старалась сразу бежать в аудиторию или останавливаться передохнуть там, где ее никто не заметит. Обедать она не стала. Столовую корпуса искусств еще не починили, а это значило, что Чимин точно там будет. Телефон завибрировал в руках, оповещая о новом сообщении. В приложении высветилось ненавистное ей лицо — Чимин. Суён задержала дыхание, увидев присланную фотографию — ее фотографию, снятую только что. Взгляд пробежался по тексту: «Неужели тебе вчера не понравилось, и ты решила спрятаться от меня?» — Бу! Суён подпрыгнула и обернулась. — Не пугайся ты так, это всего лишь я, — ухмыльнулся Чимин и оценивающе осмотрел Суён, покачав головой. — Боюсь, твои ноги нельзя скрыть. Эй, ты куда? Суён медленно отходила назад, щупая руками стену. Ей было страшно от того, что Чимин мог повторить вчерашние действия, уверенности не придавали даже надетые брюки, которые скрывали ее кожу. — Не подходи ко мне, — прошептала она, отчего Чимин засмеялся. Сегодня у него под глазами залегли небольшие синяки. Он притянул ее к себе и громко произнес свои слова, чтобы не зацикливаться на пухлых губах напротив. — Я не буду тебя трогать, если ты будешь выполнять мои желания, Суён. — Я выполнила первое, поэтому отпусти меня, — придала уверенность голосу она и ударила ладонями по его груди. — Ты ужасно пахнешь, — прослушал ее фразу Чимин, припадая к ее шее, но размыкая свои руки. — Если ты не любишь яблоки, это не значит, что мой запах ужасный, — смогла огрызнуться Суён, сделав пару шагов назад. — О, я их просто ненавижу, — рыкнул Чимин. — Ты даже не представляешь, Суён, насколько этот запах мне омерзителен. Насколько омерзительна ты. — Тогда зачем ты водишься со мной, а, Чимин? — посмелела Суён, посмотрев в потемневшие от ее слов глаза. «Потому что благодаря тебе я могу нормально поспать, а не мучаться из-за собственных воспоминаний». — Мне просто оочень скучно, а ты такая веселая, — хмыкнул Чимин и через силу улыбнулся. — Раз так, то давай ты уже быстрее загадаешь эти свои желания, и мы забудем друг о друге? — умоляюще произнесла Суён. — Ты так легко не отделаешься, собачка, — покачал головой Чимин. — Будь на связи. Он развернулся и пошел прочь, насвистывая какую-то неизвестную мелодию.

***

— Эй, Суён, не хочешь пойти с нами вечером погулять? — спросил Ючон, вклинившись между ней и Сыльги. — С нами будет много хороших ребят, за все платит один новенький парнишка, выпивка будет. Эй, ты меня слышишь? — А, что, — опомнилась Суён. — Прости, я немного рассеянная сегодня. — У тебя появился парень? — поинтересовался Ючон, приподняв брови. — Сыльги часто в таком состоянии, когда вспоминает своего Сахарка. Ммм, Юнгии, ммм, какой он классный, ммм, — передразнил голос подруги Ючон и сразу получил подзатыльник. — Смирись, женщина, твоя любовь безответна. Может, этот твой Шуга вообще по парням, а? Суён засмеялась, когда эти двоя начали играть в догонялки. Сыльги на своих каблуках бежала очень даже быстро, а Ючон оказывается имел восхитительный высокий тембр голоса, судя по его крикам. — Я не хочу жениться на тебе, сумасшедшая! — визжал он. — Не нужно мне твое кольцо! — Ах, ты придурок! — не отставала Сыльги. — По парням, говоришь, да? По парням!!! Суён схватилась за живот и принялась утирать подступившие слезы. Как же ей нравились ее новые друзья. Телефон снова запиликал и хорошее настроение тут же улетучилось. «Второе желание. Не смей улыбаться, когда я рядом. Это раздражает, твоя улыбка раздражает».