***
Энни смотрела на синее небо. Ей казалось, что оно ещё никогда не было таким голубым. Словно тёплые лучи плавно омывали песчаный берег. Облаков не было, и солнце светило так ярко, что девушке пришлось поставить руку козырьком. Она нежно поглаживала свой выпуклый живот, то и дело поджимая губы. «Финнику бы это понравилось», - невольно пронеслось у неё в голове, когда она услышала громкий крик чаек над головой. Её взору открывалось синее, чистое море, словно зеркало, отражающее небо и сливающееся с ним. А высоко парили белые чайки, красивые, почти как он... По щеке Энни невольно покатилась слеза, пока она любовалась птицами и небом. Девушка решила для себя: пока сын не вырастет, она будет говорить ему, что его папа чайка. Белая и свободная. А пока девушка бродила по песчаному пляжу и наслаждалась лучами солнца, заливающими весь отрезок суши.***
*** Джоанна мельком взглянула на светлое небо и поразилась его синеве. Ей даже не верилось, что однажды по нему смогут вот так спокойно плыть белые облака. Девушка вытерла пот со лба и снова замахнулась топором. Она работала не покладая рук, потому что больше делать было нечего. Разве что глядеть на это голубое, до резкой боли в груди, прекрасное небо. Джоанна не признавалась никому, но она безумно ждала этой глубины над головой и плавных, белых облаков. Оружие снова упало на полено и разрубило его по полам. Только какие-то они неправильные. Эти облака и эта свобода. Не приносят той безумной радости, которой должны. А внутри то ли гнев, то ли пустота. И что-то так сильно дерёт горло, хуже простуды. Джоанна бросила последний взгляд на небо и снова принялась рубить дрова. Может ей уехать помогать в четвёртом? Хотя там много воды. Лучше учиться на военного во втором.***
*** Гейл высоко запрокинул голову и увидел небо. Такое синее и бледное. Глубокое и бесконечное. Ему виделось, что этой синеве нет конца. Небо шло так высоко, словно червоточина этого мира, способная вместить в себя всех живущих людей, и при этом разрывающаяся от всех жертв, попавших туда. Тех бесконечных потоков взрослых и детей, не по свей воле отправившихся на небеса. Гейл отвёл взгляд и продолжил идти на учёбу за своими соратниками, прогоняя мысли о прошлом. О том, какое небо было над Луговиной, какими ясными были глаза Прим и других детей. Такие же светлые и голубые. Честные и бесконечные. До того как взрыв поглотил их, как грозовые тучи поглощают чистое небо. - Эй, Хортон. Не отставай, — крикнул кто-то знакомых и Гейл ускорил шаг, не поднимая на небо головы.***
*** Китнисс не видела синее небо, его заслонили серые тучи. Кучи, тонны серой ткани плыли по небу. Китнисс медленно бродила среди цветов, слегка касалась их тонкими пальцами. Ела она мало и ей казалось, что вокруг очень сильный ветер. Пробивающий, сдувающий, такой мощный, что кажется готов был вырвать хлипкие цветочки с корнем. Китнисс испытывала жалость к растениям и вместе с тем ей было всё равно. Она так надеялась на синее небо, а вокруг только серость и пустота. И этот ветер, продувающий насквозь, дерущий кожу, заставляющий кружиться и падать, врывающийся в душу, сносящий все мечты и надежды, оставляющий после себя лишь жалкий вакуум. Китнисс решительно не видела синего небо. А ей хотелось.***
*** Пит вглядывался в покрытое тучами пространство до самого горизонта и видел вдали проблески голубого цвета. Его взгляд старательно продирался сквозь туман и многочисленные тучи, и наконец добирался до тонкой, едва заметной синей линии. Да, там вдали явно было что-то ярко голубое! Он щурился, руки его, раздвигающие шторы, ещё дрожали после приступа. Ему было не лучше Китнисс, он тоже чувствовал эту наслоившуюся серость и ветер внутри. Эту разрушенность. У него внутри руины, ничуть не лучше тех, что в центре дистрикта. А в голове бомбы, что погубили Прим. Пит был ещё так молод, а уже не мог назвать себя юношей. У него сгорели брови и что-то внутри вместе с ними. Но он всё равно вглядывался вдаль и видел где-то там синеву. И знал, однажды её увидит и Китнисс.***
*** Хеймитч не смотрел на небо. Он подбрасывал корм курам и глядел на тех, кто так искренне любуется прославленной синевой. Он смотрел, как Пит выглядывал из окна и вглядывался вдаль. Это Хеймитчу и нужно было — знать, что все жизни, страдания и бессонные ночи не были потрачены зря. Что хоть кто-то смотрел в тот момент на синее небо и любовался им. Будь то Пит или утки, которые очень весело утыкались в ногу Хеймитча, прося добавку.***
*** А Лютик просто сидел у порога, лизал себе лапу и смотрел на небо. Для него это было лишь хорошее небо до начала грозы.