Лучница 2

— Папа, обязательно было приходить сюда? — Йери неловко оглядывалась назад, смотря на соседние столики. Она боялась, что симпатичного мужчину и красивую девушку, обедающих в кафе, могут принять за парочку. — Хочешь, чтобы твоя мама все услышала и устроила скандал? — изумился Чонгук, спокойно подзывая к себе официантку. — Что ты хотел мне сказать, — раздраженно ответила Чон младшая. Чон Чонгук крепко сжал губы и опустил глаза. Его единственная дочь всегда являлась для него лучшей подругой, они понимали друг друга без слов, и между ними не могло быть и речи о толике неловкости. Однако сейчас отца смущала сложившаяся ситуация и произнести что-то он был не в силах. Сердце в груди Чона защемило, когда Йери проницательно взглянула ему в глаза. В памяти всплыли картинки из его жизни, и в ней была только его маленькая и любимая дочка, каштановые кудри который плавно ложились на его сильную грудь, когда она с радостью запрыгивала в его руки. Безумно жаль, что это время прошло, когда он мог оберегать и держать возле себя эту маленькую девочку. Теперь казалось, что Йери, в один прекрасный день, просто исчезнет и вычеркнет отца из своей жизни, как она уже сделала со спортом всей ее жизни. — Ты уже выбрала, с кем хочешь остаться? — голос мужчины звучал неуверенно и тихо. Йери ожидала, что разговор пойдет именно на эту тему, так что у нее был уже готов ответ. — Конечно, я хочу пойти с тобой, папа, — также неуверенно произнесла девушка. — И хочешь оставить маму одну? -А что? Я должна оставить тебя одного? — вскрикнула Йери. На несколько минут между родителем и ребенком воцарилась тишина, пока официантка приняла заказ и принесла его. Им нужна была эта пауза. В это время они оба хоть ненадолго подумали о Боми, у которой, возможно, где-то осталось сердце. — Но, папа, я же не смогу с ней жить! Я не доживу до дня своей свадьбы! — фыркнула блондинка, сложив руки на груди.  — Поешь, Йери, и пока слушай, что я тебе скажу! — Чон подвинул тарелку с картошкой фри своей дочери. — Когда я шел сюда, то собирался спросить твое разрешение на переезд со мной, но я передумал. — Почему, папа? — Если мы сейчас поступим так с твоей мамой, то могут быть страшные последствия. Когда-то Боми точно также покинула свою родную маму и уехала жить к отцу. Я даже не могу выразить чем-то то, что случилось с нами из-за той злости твоей бабушки. — Я там умру, — прохныкала Йери. — После развода, твоей маме станет лучше, не переживай, — Чонгук взял мягкую ладонь своей дочери и слегка сжал. — Вау, у тебя новая жена! Старая уже пришла в негодность? — этот голос вызвал в Чон Чонгуке страшную дрожь от злости. Он опустил глаза, в надежде, что когда он их вновь поднимет, там не будет этого ужасного человека из прошлого. — Чон Чонгук, не хочешь поприветствовать старого друга? — этот наглый тон не изменился, несмотря на то, что прошло много лет. — Где? Где мой друг? Тут его нет! — усмехнулся Чонгук. — Здесь только гадкая пиявка, которая никак не умирает. Когда пылающих злостью взгляды двух мужчин встретились, словно и не было тех двадцати лет и они снова молодые и снова борются за любовь дурнушки — Боми. — Так, что, ваша вечная любовь с Боми закончилась, как только у нее появились морщины? — фыркнул Юнги. — А ты, вообще, ее продал! — Чонгук взглянул на свою ошарашенную девушку. — Это наша девочка. Наша с Боми дочь. Сильно постаревший Мин, прищурил свой взгляд, чтобы хорошо разглядеть молодую девушку и найти в ней черты Кан Боми. Йери не была похожей на свою мать, но Юнги захотел в ней увидеть теплый взгляд бывшей возлюбленной, и этого хватило, чтобы подскочило давление. — А ты, Мин Юнги, сколько твоим детям? — поинтересовался Чонгук, не поднимаясь со своего места. — Я так и не нашел времени для этого. Всю жизнь потратил время на то, чтобы молиться за ваше расставание с Боми. — Мин Юнги, с чего ты такой сентиментальный? Откуда столько любви к моей жене? — фыркнул Чонгук и, наконец, встал со своего места. Внезапно Чон почувствовал жар в теле. Давно он не называл Боми «своей женой» и от этого кажется, что они вновь молодожены и от этого незнакомого слова появляется неизведанный ранее трепет. Юнги подправил край своей футболки, тем самым заполняя паузу. — Я недавно вылечился от рака. Готовясь к смерти, я мечтал только об одном — о прощении Боми. Если бы я мог, то повернул время вспять и не совершать того, что совершил. Хочу, чтобы ты, Чон Чонгук, передал ей, что я искренне сожалею и понес должное наказание за свои грехи. После этого откровенного признания, Мин Юнги поклонился и ушел к своему столику, где его уже ждали друзья. Семья Чон некоторое время не решались нарушить тишину. Они оба не понимали, что произошло только что. — Пап, откуда вы с мамой знаете этого человека? Он же настоящая звезда! — Йери буквально задыхалась от восхищения. — И что он тут нес такое? — Ты даже не представляешь, Йери, что мы с этой знаменитостью пережили в молодости. Хотя, теперь это потеряло свой смысл, — все больше и больше с депрессивными нотками в голосе произносил Чон. *** Можно ли подобрать слово, которым бы Йери описала своих родителей? Вряд ли. Она считает их настолько заурядными, что даже в словари такое слово до сих пор не внесли. Она им определяет такую незначительную роль в мироздании, что само существование ее семьи можно поставить под сомнение. Даже саму связь мамы и папы она считала случайностью или крайней необходимостью. Среди нормальных семей есть такая традиция — как рассказывать детям о том, как сошлись их родители. Эта милая семейная история проносится через годы, вызывая улыбки у всех членов ячейки общества. Однако Боми и Чонгук старательно пытались забыть их прошлое, потому что оно было таким темным, как вода в городской канализации. Версия для Йери звучала так: Чонгук устроился на работу в университет, где училась Боми. Они влюбились. Случайно встретились через несколько лет и поженились. Чон Йери не понимала, как два человека могут быть так одинаково скучными. Девушка не могла и представить себе, что эти серые люди знают знаменитого Мин Юнги, и он как-то был связан с прошлым ее родителей. Она продолжала себя убеждать, что эта ошибка и лучше ей забыть произошедшее в кафе сегодня утром. Ей хотелось другого. Не быть, как ее родители. Ей хотелось испытать любовь и страсть как в популярных драмах. Ей казалось, что если она заполучит Ким Тэхена, то получит желаемое. Он ведь такой необычный, особенный и красивый. Чон Йери, как и все обычные, девочки, перед тем как ночью уснуть, представляет, как теплые и сильные руки Тэхена лягут на ее хрупкие плечи, и нежно прижмут к своей груди, а затем ее уха коснется низкий бархатный голос, произносящий слова о любви. Увы, сидя в школьном спортивном зале, на протяжении нескольких часов, Чон Йери только наблюдает как шатен в белой повязке на волосах, интенсивно отбивает мячик от стены. Он не позволяет никому к себе подходить, он играет сам с собой, словно один в этом огромном зале. Тэхен не видит и не слышит других теннисистов, лучников, гимнасток и акробатов, хоть и занимаются вместе в данный момент. Ким не пропускает ни единого мячика, пот застилает ему глаза, а руки уже онемели, но он не останавливается.  — Что с Тэхеном? Он, кажется, окончательно сошел с ума. Не зря говорят, что он странный, — произнесла одна из девушек из теннисной команды Йери. Она не знала ее имени. Чон Йери, вообще, старалась не заполнять голову ненужной информацией, а этих девочек, которых она называла мухами из-за того, что они не чем не выделяются, она старалась игнорировать. Эти две девушки наблюдали вместе за всеобщим любимцем — Ким Тэхеном, с верхней трибуны спортзала. Не сразу, но все же, Чон Йери заметила, как ее возлюбленный останавливается отдышаться, и каждый такой раз поднимает голову вверх на трибуны и задерживает свой взгляд на трех девушках — гимнастках. Йери сидела на противоположной стороне, и ей было прекрасно видно, кто отвечает взглядом Тэхену взамен. — А кто та девушка, на той стороне, в бирюзовом спортивном костюме? У нее еще рыжеватый цвет волос, — поинтересовалась Йери у своей знакомой. Когда Чон занималась стрельбой из лука, она особо не интересовалась окружением, она тут никого не знала. В те времена ее интересовал только спорт, а остальные ее особо не волновали. — А, Сыльги? Это Сыльги? — с улыбкой ответила брюнетка, взглянув на другую сторону. Очевидно, что эта Сыльги ей нравится. — Она гимнастка. Такая милая девчушка. Отчего-то Йери скорчилась, показывая неприязнь. Ей плевать на чужое мнение, но, то, что ее знакомая теннисистка так дружелюбно отреагировала на Сыльги, Чон очень задело. — А почему Тэхен на нее смотрит? — неосторожно обронила Йери. «Неосторожно » — потому что, новость о том, что она ревнует Тэхена, может дойти от теннисистки до фехтовальщика — Джексона Вана. Знакомая теннисистка всего лишь пожала плечами. — Сыльги очень тихая и скромная, я толком ничего о ней не знаю. Чон Йери, естественно, не подумала, что у Тэхена с Сыльги были или есть какие-то отношения, однако, ей не понравилось то, что какая-то чужая девушка так нагло пялится на ее возлюбленного. *** Боми часто ругала свою дочку. Возможно, по делу. Особенно младшей Чон доставалось из-за того, что она далека от учебы. Последние несколько лет Йери слишком была увлечена луком и зубрить скучные учебники ей безумно не нравилось. Теперь же любовь к учебе не появилась, она настигла Ким Тэхена. Сегодня, вместо того, чтобы прийти домой раньше, и сделать уроки, сегодня Чон Йери поджидала Ким Тэхена возле школьного спортзала. У девушки уже был такой опыт, когда она поджидала парня, тихо шла за ним до остановки, а затем, появлялась, словно из ниоткуда, и тоже для того, чтобы ждать тот же самый транспорт вместе. Хоть на дворе и была зима, девушка готова была пожертвовать даже своим здоровьем. — Сыльги! Сыльги, стой! Йери, прячась за выступающим моментом стены недалеко от дверей, не ожидала услышать этих истошных криков Ким Тэхена. Она слегка вытянула голову вперед, чтобы подсмотреть, что происходит возле входа. Сначала выбежала рыженькая девушка в голубом пальто, вытирая слезы со своего лица, а за ней шатен, в одной белой футболке. Сыльги громко хныкала, у нее заплетались ноги. Она еле ковыляла до ворот школы, отбиваясь от Тэхена, который все-таки догнал рыжую. Ким Тэхен встал прямо перед ней и обхватил ее плечи. Его не волновало, что на улице была минусная температура. У него на губах светилась улыбка сквозь слезы, когда он своими пальцами легкими движениями смахнул капельки с лица Сыльги. Йери открывался вид как раз на лицо ее возлюбленного. Она больше не чувствовала то, что ей холодно, ярость, разлившаяся по всему ее телу, согрела ее. Чон и не подозревала, что Тэхен способен обращать внимание на девушек и что-то чувствовать к ним. — Сыльги, перестань избегать меня. Попробуй меня услышать хоть раз, — молил Ким Тэхен, обхватив своими ладонями ее маленькое лицо. — Я так не могу больше, — хныкала девушка, не поднимая глаз. — Я же уже сказала, что не передумаю. Все! Отстань от меня! Внезапно Ким Тэхен зарыдал. Он нежно притянул ее лоб к своему, прикоснувшись. Пару минут они стояли, плача, тем самым разрывая тишину и сердце Чон Йери. — Тэхен, отпусти меня, и живи, как привык, — тихо прошептала Сыльги, медленно отталкивая от себя шатена. — Если бы я мог отпустить тебя, то не стоял бы сейчас тут, захлебываясь соплями! — закричал Тэхен. Он вновь и вновь тряс свою любимую за плечи, умоляя своим взглядом понять его. Он тщетно пытался отыскать в Сыльги прощение, но она не могла даже взглянуть на него. Она знала, что если они встретятся глазами, то она вновь зарыдает, упадет в его объятия и вновь поверит ему. Тэхен был для нее как пластырь на засохшей болячке: если отклеешь его, то кожа отойдет вновь, оставив рану открытой. Сыльги уже несколько раз отрывала этот ненавистный пластырь, и он причинял ей боль, вместо лечения. Больше она так не хотела, иначе, там останется навсегда шрам. — Сыльги, я прошу тебя, дай мне шанс! — вновь молил Тэ. — Если это продолжится, я просто поменяю школу, — собрав всю силу в кулак, ответила Сыльги. — Сыльги! — истошно закричал Ким, до боли сжав плечи девушки. — Не поступай так! — А ты? Как ты мог так со мной поступить? После этого крепкая хватка Тэхена обмякла. Он провернул в голове, словно фильм, все, что он сделал с Сыльги и просто больше не мог задерживать ее. Рыженькая убежала, спотыкаясь на своих ботинках, при этом громко рыдая на всю школу. Но этого никто не слышал, кроме одной девушке возле спортзала. Чон Йери верила, что небезразлична Тэхену. Девушка верила, что он скрывает свои чувства из-за стеснительности. Но теперь все ее иллюзии разбились о непоколебимую любовь Кима к Сыльги.