Ангел из зеленых земель

- Я больше не хочу тебя оставлять одну! – огромные голубые глаза доверчиво ловят ее взгляд, и Способная улыбается. Она проводит ладонью по его лицу, думает, какой же он все-таки красивый. - Но я бы умер за тебя снова, - вдруг серьезно добавляет он. - Что? – Способная думает, что ослышалась, и он повторяет тем же тоном: - Я бы за тебя умер еще раз… Мамочка! Она вздрагивает и убирает руку, внимательно смотрит на малыша, который лежит в постели. Нервно танцует огонек в масляной лампе, кроме них в комнате никого. - Ты помнишь, мамочка? Это до того, как я родился. Ты такая красивая была! – он видит, как она меняется в лице и испуганно добавляет: - Ты и сейчас самая-самая красивая! - Откуда… ты… Кто… тебе… - она не может правильно подобрать слова, просто, потеряв остатки воли, смотрит в эти невероятные голубые глаза. - А помнишь, мы на звезды смотрели, мама? – продолжает он. Он не умеет врать, он всегда честен с ней. Поэтому Способная чувствует, как леденеют ее пальцы, а ведь в комнате довольно душно. - Мы много раз… смотрели… - неуверенно произносит она, делая попытку зацепиться за разумную реальность. - Да нет же, - он хмурится, неопределенно машет ручкой. – Это было далеко отсюда. Ты забыла? А меня ты помнишь? Сердце готово взорваться, но Способная старается сохранить улыбку и ласково спрашивает: - Тебе приснился сон? - Может быть, - пожимает плечами малыш. - Какие необыкновенные тебе снятся сны, мой родной! – она целует его в лоб, а он продолжает смотреть на нее все так же доверчиво. - А еще мы ехали, и вокруг был огонь. Да что ж это такое! Он и раньше заставлял ее насторожиться, рассказывая про белых солдатиков и страшного монстра, у которого зубы наружу. Он мотал головой, когда она просила его не бояться: «Я не боюсь, мамочка! Он больше тебя не похитит!». Он рассказывал ей про сад «как у Даг», только далеко отсюда, и его никто не видел, кроме него. А он там был, разумеется, пока еще не родился. И было так удивительно, когда она впервые назвала его по имени, а он точно ждал этого звука и тут же широко улыбнулся. - Накс… - она облизнула пересохшие губы. – Кто тебе рассказал про… про все это… - Никто. Я сам это знаю. Он серьезен. Он не врет. - А что ты делал… пока не родился? – Способная чувствует, что не может больше не задавать ему вопросов. - Я ехал. А потом летел. А потом ты позвала меня. Она действительно звала. Но… кого? Она часто наедине повторяла имя, которое подарила сыну. Как она хотела, чтобы он был его отцом! Но мальчик и так совершенно не был похож на того, кто дал ей это семя, он и вправду был копией ее единственно любимого за всю жизнь человека. Никто и никогда не заменит его, решила она, и пусть ее сын думает, что носит имя своего отца. Может быть, она когда-нибудь нескоро расскажет ему всю правду, но это ничего не должно поменять. Накс – сын Накса, и точка. Слезы застили ей глаза, что не осталось незамеченным. - Мамочка, почему ты плачешь? Я расстроил тебя? - Нет, Накс, вовсе нет! – она торопливо смахивает предательские слезы, улыбается ему, гладит по волосам. - Это хорошо. Я бы не хотел, чтобы ты плакала. Милый, милый маленький храбрец! Как хорошо, что ты явился на свет! Ты чист и светел, тебя так не хватает этому больному безумием, высохшему и изрытому колесами миру… - Спи, Накс, - она произносит его имя со странным ощущением, что обращается не к сыну. Затем Способная встает и выходит, а мальчик закрывает глаза. За дверью она уже не сдерживает слез. Все словно заново проносится перед глазами. Весь ужас, отчаяние, боль, осознание непоправимого, все это время! Принятие беременности, рождение, наречение имени. Неужели кто-то хочет посмеяться над ней, науськивая сына говорить все это?.. Она обхватывает себя за плечи, оседает на пол, беззвучно плачет. Ей вспоминается тот, кто погиб давно, почти две тысячи дней назад. - Накс, - шепчет Способная. – Мне страшно. Он заслонил ее собой от ярости дикого мира, а она заслонит свое маленькое чудо. Способная поднимается, торопливо шагает в оранжерею. Чидо там, она поглощена чтением. - Чидо! – Способная бросается к сестре, и Ранимая откладывает книжку. - Кей, что случилось? - Чидо… я не знаю… с кем общается Накс? - В основном с нами или с воспитанниками. В чем дело? - Что вы ему рассказываете? Почему он говорит про те дни, когда… когда… - Что он говорит? - Что умер бы еще раз за меня, что он вернулся ко мне, что он видел Зеленые земли! Кто говорит с ним об этом? По взгляду Ранимой Способная понимает, что та удивлена не меньше ее самой. - Мы и сами стараемся об этом не вспоминать, - не похоже, чтобы Чидо лгала. – Послушай, почему ты думаешь, что кто-то хочет навредить тебе или Наксу? А что если правда – он твой ангел-хранитель, и он пришел к тебе из самого лучшего мира, просто чтобы быть рядом? - Это бред, бред! - Отнюдь. Если две души связаны, эта связь не разорвется никогда. Не плачь больше. У тебя чудесный сын. И кстати, - Чидо загадочно улыбается, - он сказал, что я очень красивая. Способная смеется, напряжение медленно оставляет ее. Как бы ни было на самом деле, если в мире есть за что держаться, то это непременно нужно делать. И если есть хотя бы один робкий огонек в кромешном мраке, нужно лететь именно к нему. Уже перед рассветом она заходит в спальню к сыну. Он спит так безмятежно, а свет от побледневшей лампы танцует на его подушке. Способная гасит ненужный светильник и долго сквозь темноту разглядывает лицо спящего ребенка. Она видит звезды, и сад, и бескрайнее чистое море, и добрых веселых людей. - Если ты оставил это ради меня, - шепчет Способная, - то я сделаю все, чтобы тебе не пришлось об этом жалеть! И малыш улыбается во сне.