Грязная работа

В первый день им сказали "Мы обучим вас магии и милосердию". И их учили магии - защитной, исцеляющей. Их учили постоять за себя: "Посох - в первую очередь средство самообороны. Опираться на него как на клюку вам всем еще не скоро". Спустя много времени оставшиеся ученики знали положенные им заклинания и могли не двть себя в обиду, безошибочно нанося удары по слабым точкам противника. "Вы не воины, убить не можете, но покалечить и отбить охоту нападать уметь должны". Казалось, это было очень давно. Их собрали в общей зале - бывших детей, теперь уже молодых людей, и объявили, что работать с магией все они без сомнения могут. Осталось научиться милосердию. Для этого им выдали по боевой стреле и отвели сюда. Каменный мешок с земляным полом. Где-то там высоко под самой крышей виднелось небольшое окно, через которое едва пробивался тощий солнечный луч, но следить за ним не получалось ни у тех, кто еще мог сидеть, ни у тех, кто уже лежал. Боль, острая боль, наконечником вгрызшаяся в земляной пол, древком пробившая мышцы и жилы, оперением торчавшая из ноги. Это наставники привели их сюда, велели сесть на пол и что есть сил воткнуть стрелу себе в ногу. Тем, кто отказывался, помогали. Потом объявили, что для последнего испытания требуется пустяк: залечить свою рану, помочь товарищам, подняться по лестнице и постучать в дверь. "Это простая задача для тех, кто учился все это время". Условия были нехитрые, но разум пылал от боли, эмоции не позволяли сосредоточиться. Тот небольшой запас магии, что у них был, все потратили сразу, бездумно, как обезумевший от жажды путник выливает на себя последнюю флягу живительной влаги. Он сидел дальше остальных и видел все уже во второй раз. Тогда в первый - год назад - он смог отделить эмоции от разума. Как только он исцелился, пришло понимание, что магии хватает только на себя. Тогда он как мог, без заклинаний, помог еще живым, и поднялся наверх, чтобы позвать наставников. Ему открыли, заглянули за спину. Потом его забрали, а вниз спустилось двое магов. Бывших товарищей он больше не видел. И вот теперь он проходил это испытание с другими и снова стал единственным, кто смог себя вылечить. Недалеко раздался протяжный стон - нога в такой духоте распухла в два раза, а из раны вместо стрелы прорастало маленькое деревце, прочно схватившееся корнями за землю с другой стороны. Он брезгливо поджал рот - так оплошать, а еще лучший ученик. Тот, чей магический потенциал был больше, чем у остальных, тот, кто лучше всех лечил. И этот же лучший ученик не смог отделить инородное тело от живой плоти. Воспоминание, что он сам совсем недавно был пришпилен к земле так же, заставило содрогнуться. Это больно. Это кошмарно больно и мысли путаются, и мука накрывает волной, и думать не хочется. Хочется, чтобы помогли, пожалели, доброе слово сказали. Он взял в руки свою стрелу, потрогал наконечник. - Тихо, - успокаивал он "лучшего ученика", придерживая его за затылок, - больно больше не будет. Когда он постучал в дверь, новый жидкий луч рассвета уже ощупывал потолок. - Ну вот, - Высший Белый Маг бросил окровавленную стрелу в кучу мусора и улыбнулся - теперь ты умеешь сострадать. Белый Маг первого уровня завернулся в мантию. - И теперь я знаю, почему она белого цвета. - Да, мы не должны забывать, что профессия целителя неразрывно связана с милосердием. А оно в свою очередь бывает очень грязным.