На кончике лезвия

– И ты, невинная Одабелла?.. Аттила, ещё не в силах поверить случившемуся, поднял глаза на стоявшую перед ним женщину. Румянец, игравший на её красивом лице, он лишь недавно считал привычным ему румянцем девичьего смущения. Только сейчас вождь гуннов понял, что на самом деле на щеках Одабеллы проступили алые пятна от с трудом сдерживаемого гнева. Нежные пальцы, которым бы не положено было держать в руках ничего опасней иголки, сжимали меч. Тот меч, который Аттила сам же и подарил ей. И клинок уже коснулся кожи на его груди. Мгновения, казалось, текли медленнее дней. Как в полусне, Аттила ощутил нарастающую боль. На алой ткани его рубашки появилось тёмно-багровое пятно. Одабелла не отвернулась, не ужаснулась – теперь побледневшая, как сама смерть, она стояла, выпрямившись во весь рост, возвышаясь, как показалось гунну, над всей землёй. Стиснутые от напряжения розовые губы побелели. Её саму можно было бы принять за статую – прекрасную и ужасную статую – если бы не блестели яростно её глаза. Собрав последние силы, Аттила встретился взглядом с ней. С непокорной аквилейской женщиной, чья неукротимая отвага поразила жестокого вождя, чьи гордость и красота ранили его в сердце намного раньше предательского меча. Одабелла, покорившаяся ему, спасшая его от яда – только для того, чтобы убить его самой. В её ответном взгляде Аттила ожидал увидеть злобу. Презрение. Торжество. Всё, что, по его представлению, мог испытывать человек, стоявший перед умирающим врагом. Но в тёмно-карих глазах Одабеллы пылали иные чувства. Именно в тот миг, когда жизнь стремительно покидала его тело, Аттила понял всё. Его любовь по-настоящему нашла отклик в бесстрашной душе Одабеллы. Не будь они смертельными врагами, не было бы в мире двух людей, более достойных друг друга, чем они, и Одабелла это сознавала. Но она до последнего не поддалась внезапной страсти – ею двигала любовь другая, любовь к родной земле, и долг перед погибшей семьёй. Она сразила ненавистного завоевателя, но не могла скрыть всей душевной борьбы, которой ей стоило такое решение. Теперь, когда дело было сделано, ненависть исчезла из взора Одабеллы. За свои сорок с лишним лет Аттила знал множество женщин, среди них немало было первых красавиц Европы и Азии. Но никогда владыка гуннов не любил женщину и не восхищался ею так, как тогда – в последнее мгновение жизни, глядя в горящие тёмные глаза той, что стала его убийцей.