WOAS. True Blood.

[Сьюки — женщина Эрика] В «Клыкочущем Веселье» той ночью было не протолкнуться: посетителей набилось под завязку. Сьюки Стакхаус, которая работала официанткой с шестнадцати лет, этим напугать было сложно: она умела управляться с толпой жаждущих выпивки людей. — Главное — не позволяй никому щупать тебя за задницу, — напутствовала ее Пэм, правая рука Эрика, его детище и управляющая баром в одном лице. — Мы же не хотим, чтобы взревновавший викинг убил здесь всех к хренам собачьим. — Это была его идея, вообще-то, — напомнила Сьюки вкрадчиво. — И? — с равнодушным лицом уточнила Пэм. — Ты согласилась, так что вся ответственность на тебе. — О, ну чего я еще ждала, — усмехнулась Сьюки, покачав головой. — Вы, вампиры, такие… — Холодные? — уточнила Пэм и обнажила зубы в жутковатой улыбке: — Ну да, дурочка. Мы же мертвые. — Я помню, Пэм. Об этом трудно забыть, — хмыкнула Сьюки в ответ. Они с Пэм были почти подругами — для самой Пэм это было огромным прорывом, потому что обычно она считала людей пищей, не больше. Как бы то ни было, для Сьюки Пэм была важна, и она уже даже начала привыкать к своеобразному чувству юмора вампирессы, которая везде и всюду сопровождала Эрика. Кстати, об Эрике — Сьюки еще не видела его этой ночью, поскольку провела последние сутки в Бон-Темпс и приехала в Шривпорт к самому открытию «Клыкочущего Веселья». На самом деле, обычно она не работала в баре у Эрика — здесь не было нужды в дополнительных официантках, просто Эрик попросил Сьюки об услуге. В последнее время прошел слушок, что кто-то из посетителей шпионит для Братства Солнца, и Сьюки должна была вечерок-другой «послушать» народ с помощью своего особенного дара. Братство Солнца являло собой некую секту вампироненавистников, и если эти не гнушающиеся террористическими актами психопаты заинтересовались Эриком и «Клыкочущим Весельем», то ничего хорошего от этого ждать не стоило. Стоит сказать, что Эрик и Пэм могли бы сами без труда выявить «крысу» — но при этом бы они непременно применили бы пытки, а все это плохо бы сказалось не только на репутации бара, но и на репутации вампиров в целом, которая и без того была весьма сомнительной. Эрик, будучи продуманным и осторожным бизнесменом, решил прибегнуть к помощи своей женщины: Сьюки и прежде выполняла работу для него, но раньше она делала это ради Билла. Теперь же, когда Билл остался в прошлом, а сама Сьюки принадлежала Эрику (по доброй воле, вопреки мнению ее друзей и мнению того же Билла), она намеревалась помогать Эрику ради самого Эрика. Мысль о том, что к нему подбирается Братство Солнца, вызывала у Сьюки неприятную дрожь по телу. Эти ребята напоминали ей Аль-Каиду — только под прикрытием добродетели, что было еще опаснее. Впрочем, спустя несколько часов усиленной «прослушки», Сьюки несколько расслабилась — Аль-Каиды, как и Братства Солнца, в баре не было. Мысли туристов и клыков-кулаков, которые являлись завсегдатаями, были примитивными и ничуть не опасными. Ну, разве что у того парня, который надеялся разжиться у бармена «Ви» — Сьюки взяла на заметку этот факт, потому что торговать «Ви» в баре было так же нелегально, как и на улице. Кровь вампиров являлась сильным и опасным наркотиком, способным свести человека с ума. Если один из барменов промышляет продажей, то это определенно не хорошо для Эрика, которого могут обвинить в распостранении… Сьюки прокручивала в голове все варианты того, как ей лучше преподнести возлюбленному новость о том, что кто-то из персонала, возможно, нечист на руку (или лучше сказать «на клык»?), когда в «Клыкочущем Веселье» появился сам Эрик. Нортман был не один — Эрика сопровождал юноша, совсем молодой, еще почти мальчик, с приятными и мягкими чертами лица, темноволосый и коренастый… Сьюки прежде никогда не видела его рядом с Эриком, но по темному провалу, который являл собой его разум, она безошибочно определила, что спутник Эрика — вампир. Вампиры для нее — телепата, который всю жизнь вынужден глушить чужие мысли в своей голове, — вампиры ощущались словно островки тишины в непрерывном радиоэфире. Ощущать ментально вампира рядом — о, это было сродни тому, как наслаждаешься ледяным напитком в полуденный зной. Сьюки любила вампиров, черт побери — пусть ее осуждал весь Бон-Темпс и считал чокнутой любительницей живых мертвецов, но она любила вампиров и только рядом с ними чувствовала себя по-настоящему комфортно. — Сьюки, — Эрик, как всегда, не особенно любил тратить время на всяческие человеческие штучки вроде приветственных поцелуев. Он просто появился рядом, отобрал у нее поднос с коктейлями, небрежно ткнул кому-то, находящемуся поблизости, и властно зацепил Сьюки за локоть. Ей не оставалось ничего другого, как покориться и проследовать вместе с ним и его спутником в подсобные помещения бара, где скрывался так же и кабинет Эрика, и вход в подземные камеры пыток, которые, к слову, Нортман использовал куда как чаще, чем свой кабинет. — Я должен представить тебя Годрику, Сьюки, — сообщил Эрик, едва они все оказались в кабинете. — Годрик — мой создатель. — О, — только и вымолвила Сьюки, несколько сбитая с толку. Во-первых, Годрик был почти ребенком — но за этим юным обликом, выходит, скрывался викинг, которому более тысячи лет. Или он не был викингом? Честно, Сьюки ну никак не могла вообразить его с секирой или с двуручным мечом (или чем там орудовали викинги) наперевес, тогда как Эрик, несомненно, вписывался в ее представления о викингах на все сто. Во-вторых, Сьюки знала о том, что вампирские узы между создателем и его детищем не только очень прочны, но и имеют какую-то нездоровую подоплеку с уклоном в садо-мазо. Эрик никогда прежде не говорил ей ничего о своем создателе, так с чего вдруг сейчас он представляет их друг другу? Что это — знакомство с родителями и переход на новый уровень отношений, или тревожный звоночек? Долго гадать ей не пришлось — Эрик никогда не ходил вокруг да около, исповедуя политику прямолинейности, часто абсурдной и бестактной. Впрочем, многие вампиры вели себя так. — Годрик забирает тебя, — заявил Нортман абсолютно будничным тоном, и Сьюки сначала даже не поняла, что он имеет ввиду, по привычке растянув губы в улыбку. Но спустя мгновение, в течение которого темные, чуть раскосые глаза Годрика изучали ее пристально и даже вызывающе, до нее дошел смысл озвученной фразы. — Годрик меня — что?.. — она даже договорить не смогла, слова застряли где-то в горле. — На правах моего создателя, — терпеливо пояснил Эрик, используя такой отстраненный тон и глядя сквозь Сьюки, что она усомнилась в том, а не померещилось ли ей то, что он каждую ночь сжимал ее в объятиях вот уже полгода как и говорил ей, что любит ее, — На правах моего создателя, Сьюки, Годрик может просить у меня в залог моей преданности все, что угодно. Так уж вышло, что он хочет тебя, из-за твоего дара. Прости. Это «прости» прозвучало столь сухо и просто, будто бы Сьюки была жвачкой — при чем, не особенно вкусной, и Эрик, пожевав эту жвачку в свое удовольствие, готов был передать ее дальше. — Звучит, как бред, правда? — голос Годрика был приятным и обволакивающим, неожиданно сочным и мужественным для его облика. Но Сьюки этот голос заставил вздрогнуть — столько в нем было древней силы, скрытого могущества и чего-то неуловимо пугающего. У Эрика это крылось на самом дне льдисто-серых глаз, Годрик же обладал голосом, звучащим сквозь вечность. — Вы сошли с ума, — проговорила Сьюки непослушными губами, она не могла взгляд отвести от мальчика, который безраздельно мог командовать Эриком Нортманом, известным своим крутым нравом. — Я сейчас уйду отсюда, и забуду все это, как страшный сон… — Нет, Сьюки, — с безмятежной и уверенной улыбкой возразил ей Годрик. — Ты никуда не уйдешь. По крайней мере, не до тех пор, пока я позволю тебе это. — Мне жаль, — обронил Эрик. прежде чем покинуть кабинет и оставить Сьюки наедине со своим создателем. — Я все еще люблю тебя, если тебя это утешит. Но ее это не утешило, нет.