Морской закат и сигаретный дым

Этот закат отличался от остальных. Возможно тем, что его лучи показали мне моего мужа в выгодных теплых красках? Обожаю закаты. Обожаю Хэнка Муди. Это до головокружения идеальное сочетание сводит меня с ума. А мой подлец прекрасно это знает, поэтому мы часто выбираемся куда-нибудь, где достаточно просторно и тихо, чтобы насладиться чудесным видом под хорошую музыку. Он курит и молчит. Второе особенно важно, так ему не удастся ничего испортить. Не то, чтобы я не доверяла своему мужу. Он романтичен. Хорошо меня знает. Он писатель, черт побери! Но при всем этом Хэнк всегда остается тем самым Хэнком, который может одной случайной фразой разрушить не только мои воздушные замки, но и целые крепости и устои, что мы так кропотливо строили годами в нашем таком шатком браке. Хотя здесь и моя вина тоже есть. Господи, да я постоянно себя накручиваю! Даже сейчас, когда все идеально, я боюсь, что это ненадолго. Так, Карен, хватит. Отставить шальные мысли. Ты можешь хоть раз просто насладиться закатом? Порой я раздражаю даже саму себя. - Дорогая, ты пропустишь всю красоту, - усмехается Хэнк. – Закат прямо по курсу, а здесь только влюбленный в тебя писака. - А может мне хочется смотреть на влюбленного в меня писаку, который при таком свете выглядит просто фантастично? - Карен, мы уже женаты, тебе не обязательно меня арканить каждый год, - мой супруг галантно - как может только он, - поцеловал мне руку и довольно улыбнулся одними только уголками губ. И все-таки я люблю его. Теплый ветер пришел к нам с моря. У природы невероятный парфюм. Мы вообще имеем право наслаждаться жизнью? Не уверена, что каждая пара задается таким вопросом. Но учитывая нескончаемый перечень всего, что мы пережили, того темпа, в котором нам приходилось жить, невольно задаешься вопросом: а это вообще легально наслаждаться жизнью, когда ты Муди? - Вот, держи, - Хэнк протянул мне свою клетчатую рубашку. - Не хватало, чтобы ты простудилась. У писателей, знаешь ли, плотный график, им некогда бегать в аптеку. - Писатели могут вставать пораньше, тогда и времени будет больше. - Если я буду вставать раньше, то я однозначно разбужу тебя. А мой кодекс чести не позволяет будить прекрасную даму сердца! Все, Хэнк, молодец, я теперь с тобой счастлива. Окончательно и бесповоротно. А с этим, знаешь ли, очень тяжко жить. Рубашка была не только его любимая, но и моя. В то время как для меня этот элемент одежды всегда служил комфортным укрытием от страшной жизни, полной «заполни», «купи», «сходи», «позвони», для него это целый кладезь драгоценных воспоминаний. Это была та рубашка, которая не пропускала ни одной пьянки, ни одной вылазки с Ранклом, и одному только богу/Хэнку известно, где еще успела побывать эта потрёпанная жизнью вещица. Было время, когда мне даже не удавалось ее постирать, - Хэнк только ее и носил. А стоило втихаря все-таки избавить бедную вещицу от грязи и вони, как Хэнк уже дымится и ругается – пропала его любимая рубашка. Знаете, я женщина, но даже у меня нет такой привязанности к каким-то вещам. Спасибо, что у этой рубашки нет имени, как у его печатной машинки. Хелен, если кому интересно. Вдыхаю запах его одеколона с воротника рубашки на своих плечах. Да, он сидит рядом, и я могла бы просто прильнуть к его груди, но здесь это дело привычки. По привычке я вдыхаю его запах с этой рубашки каждый раз, как она попадает ко мне в руки. По привычке пришиваю к ней пуговицы, стоит хоть одной удумать отпасть. По привычке закатываю рукава, когда надеваю ее всякий раз, когда мне одиноко. Просто так. По привычке. Каждый раз кляну ее за то, что она постоянно расстегивается, и обожаю ее за то, что она теплая и мягкая. На самом деле, это самая уютная вещь, которую мне приходилось носить за всю мою жизнь. Когда я в этой рубашке, я чувствую себя красивой. Любимой. Женственной. И, не смотря на все ее минусы, я бы никогда не променяла ее на новую. Ты все еще о рубашке говоришь, Карен? - Почему ты улыбаешься? – спросил меня Хэнк. - Потому что мне хорошо с тобой. Вот такой простой ответ. Никаких излишеств. Только чистая правда. Без красителей и консервантов. Кто-нибудь, остановите эту женщину. Позвоните в 911, сообщите о сумасшедшей. Она, наконец, обрела счастье, но упорно отказывается в это верить. А стоит подобраться ей слишком близко к правде, как на ее глаза наворачиваются слезы. Самые настоящие слезы. Спасибо, что не горечи. Я смотрю на закат и не могу понять, - это он режет мои глаза или то, что зовется счастьем? Бесцеремонно отбираю сигарету у мужа. Мне нужно что-то, что заглушит это кричащее чувство внутри меня. Никотин, он же убивает, верно? Тогда пусть начнет с того, к чему я так и не привыкла. К чему так боялась привыкнуть. Пусть начнет с моей бесконечной привязанности к Хэнку Муди. Пусть приглушит. Я одна не вынесу, слишком ярко, слишком горячо. Мне нужна сигарета. На секунду закрываю глаза. Шум моря, уходящие лучи солнца, сигаретный дым и любимый одеколон. Разве не этого тебе всегда хотелось, Карен? Выдохни спокойно – уже можно быть счастливой. - Хэнк? – тихо позвала я мужа. Он все это время тоже думал о чем-то своем. - Да? - Если бы я была писателем… Этот вечер стал бы прекрасной концовкой моего первого романа. - И о чем был бы твой первый роман? – поинтересовался он. - О том, как сложно найти свое счастье. Особенно, когда оно всегда было рядом. Хэнку не нужно пояснений. Никогда не нужно было. Он все понял, я видела это по глазам. Теплая ладонь на моей щеке и табачный привкус на его губах.