Мама?

Бал принцессы — именно так, могла охарактеризовать происходящие Кёко, получив из рук Джулии личное приглашение на торжественный вечер. Красочное приглашение для вип-гостя было написано золотистой ручкой на тёмной крафтовой толстой бумаге. Актриса смутилась такому вниманию к её личности, едва прочитав. Могами попыталась отказаться, объясняя это тем, что ей безумно неловко получать такие дорогие подарки со стороны семьи Хизури. Но женщина даже слушать не стала, поставив рыжеволосую перед фактом, что Могами должна там быть, не только как актриса, но и дочь. И именно эта фраза о дочери вразумила девушку. Кёко с ночи надела маску милой Хизури Кёко, которой обязана была быть, независимо от происходящего. Но сейчас, именно в эту минуту, она была не ей, а Могами Кёко, что не могла спорить с новоиспеченной матерью, которую всем сердцем полюбила. Джулия напомнила ей о том, что пора бы собраться с мыслями и идти дальше. Дороги назад нет. Она вернулась в этот дом, она приняла Куона. Гробовая тишина была разрушена от шумного дыхания обоих. Они так громко спорили, пытаясь перекричать друг друга, что одна единственная фраза, произнесённая Кёко уничтожила весь накал страстей. Слова застряли в глотке, влюблённые не разрывали зрительного контакта, желая верить, что им не показалось. Что чистые слова, не запачканные ложью и разочарованием, найдут отголосок в чужом сердце. — Я… — Кёко сглотнула, пытаясь сдержать тугой ком. — Я… люблю тебя… «Любит… — Хизури не мог поверить своим ушам. Любит. Она. Его. Любит. — Она меня любит!» Куон нервно задышал, хватая ртом воздух. Он упивался её взглядом, её глазами и тем, что они выражали. Злоба и обида спали, явя на свет голые чувства. Она не врёт, она и вправду любит его. А он её. Но расстояние между ними было не только физическим. Оставалось множество вопросов, слов, что он обязан был озвучить. Он должен был быть с ней честен, иначе в скором будущем эта ситуация повториться и вряд ли он сможет её догнать. — Я хотел, чтобы ты стала намного счастливее. Не быть как Фува или Хидехито, не дать тебе глупого повода подумать, что ты развлечение для меня. Когда мы познакомились поближе, здесь, в Токио, я начал ценить те моменты, что мы проводили вместе. Я знал, что ты привыкла быть ненужной. Не верить никому, особенно, себе. И единственное, что тебя спасало, — сказка, что я придумал для тебя. Как я мог отнять у тебя единственную веру, не дав другую? Никак. А у самого, по прошествии стольких лет, не осталось и намёка на чудо. Мне и самому бы иметь такую веру, которая удержит меня на плаву, даже если я безразличен тебе. — Но почему? — воскликнула Могами. — Потому что ты спасла меня, — потупив взгляд, Хизури вспоминал те дни у речки. — Ты дала мне надежду на то, что я действительно чего-то стою. Подарила шанс стать не Куоном Хизури, а эльфом — ролью, которой я смог прожить несколько дней, находясь рядом с тобой. — Это не моя заслуга… — Нет, твоя, — мужчина схватил её за плечи, впившись в её потерянное лицо самоуверенным взглядом. — Только ты смогла меня убедить в том, что во мне есть талант. Есть всё то, что нужно актёру — а значит, я смогу им быть. Если бы не ты, стоял бы я здесь перед тобой? — Но ведь, твои родители, Такарада-сан… Они знали про твой талант, почему ты… — Просто ответь на поставленный вопрос, — твердо произнёс Куон. — Стоял бы я перед тобой, если бы этот поступок ничего не стоил? Кёко долго молчала, не отнимая взора от его ослепительного светло-зелёного взгляда. Она не могла поверить, что способна подтолкнуть к верному пути своего же семпая! Неужели именно она стала тем катализатором? Ни кто-либо другой — ни его семья, начальник, друзья, а она — простая девочка из Киото? — Нет, не стоял… — Кёко, — актёр взял её руки в свои. — Ты по себе знаешь, как это страшно, когда тот, кого ты безумно любишь, кому готов мир к ногам положить — не любит тебя. Не может, не понимает, потому что его самого никогда не любили. Он просто не знает, что такое любовь. Но кроме этого, ему надо найти новый смысл жизни. Да и не только! Помогать, направлять, заботиться… Сделать всё, чтобы показать, что любить кого-то — это правильно, и в этом нет ничего страшного. Но в то же время, живя с мыслью, что возможно, всё, что ты делал, будет не для вас, а для того, кого он полюбит. — Прости… — шептала она. — Прости, что всё это время делала вид, что не вижу… — Могами не отпиралась, Рен был тем, кто вложил в её талант и душу очень много сил, нервов и времени. Как она не могла не ценить его вклад? Это было бы так жестко и неправильно! — Я бы хотел быть эгоистом, честно. Хотя бы раз сделать то, чего сам хочу по отношению к тебе. Но ранить тебя было так страшно, что от одной мысли, что я потеряю твоё доверие, у меня опускались руки, понимаешь? — он прижал ладони к её лицу, нависая над ней, как одинокая скала, наполненная страхом и глубоким горем. — Я готов положить мир к твоим ногам. Другие планеты, вселенную, лишь бы ты была рядом. — Я знаю… — она сжала его холодные руки, закрывая свои глаза, не сдерживая чистых слёз. — Разумом я всё прекрасно понимала. Я никогда не могла усомниться в том, что ты для меня делал и делаешь… Я всегда верила в тебя, в твои поступки, ни на секунду не думая, что ты мог бы поступить подло со мной… Но я никогда раньше не чувствовала себя нужной. Даже и не могла подумать, что кто-то будет готов ради меня создавать настоящую сказку, оберегать и жалеть. А ты пришёл… заполонил весь мой мир, и я просто… Я-я не знаю, что мне нужно делать? Эльф прижался лбом к её лбу, прижимая к себе возлюбленную. — Я ведь так люблю тебя… — шептала она. — А раню, хоть и не должна… Кёко сжала его в своих крохотных ручках, обхватив большую спину. Под светлой рубашкой бешено билось сердце, не оставляя сомнений, как Куон переживал этот момент вместе с ней. Он прижался к её голове, тихо дыша в макушку, перебирая пряди рыжих волос. — Я ужасная претендентка на любовь принца эльфов… Зачем ты в меня влюбился? — Зачем ты влюбилась в популярного актёра, которого считала бабником? Могами рассмеялась. Чисто, и отчасти как-то по-детски. — Потому что он был принцем эльфов, которому я не могла отказать в ответной любви. Куон рассмеялся в ответ, уж больно заразным был это искренний смех. Отодвинувшись назад, чтобы посмотреть на её лицо, он продолжал гладить её. Актриса улыбалась, чувствуя его прикосновения на своей щеке. Сердце барабанило, как ненормальное, подобно сердцу мужчины. Словно подавало тайный шифр, который он обязан был разгадать. Его тонкие пальцы притронулись к сухим губам, что слегка потрескались посередине, заставляя девушку невольно облизываться. Кёко покраснела, когда они остановились на ямочке под нижней губой и слегка приподняли её лицо вверх. Хизури продолжал молчать, неотрывно следя за её глазами. Она прекрасно понимала, что он хочет попросить или спросить, но не знала, что стоит говорить в таких случаях. Простое «да» будет звучать по-идиотски. А если «разрешаю» — боже, да это ещё хуже! Будто она какая-то госпожа, а он раб! «Я должна что-нибудь сказать! — проглотив тугой ком, Могами попыталась собрать оставшейся частички смелости. — Он же ждёт!» — Е-если… — мужчина заинтересовался, продолжая держать её лицо в своей ловушке. — Ты украл мой первый поцелуй, то и все остальные твои… «Я сказала это вслух?! — покраснев до самых ушей, рыжеволосая упёрлась взглядом в его плечо, стыдясь того, что только что произнесла. — Уж лучше бы сказала просто — да!» — Ты и вправду самая настоящая принцесса. — усмехнулся Куон. Медленно наклонившись к её губам, он дал ей возможность передумать, отступить. «Только не жалей о случившимся, не принимай это, как что-то совершенно неправильное и ужасное… Пожалуйста, я прошу тебя…» Убрав руку с подбородка, он изящным движением прижал руки к её плечам, постепенно опуская их к локтям. Её теплые губы опьяняли. Она была так не уверена в собственных действиях, боясь сделать не так, как нужно. Но в тоже время, пытаясь сделать всё «правильно», считая, что именно так нужно целоваться — давать дышать её горячим дыханием, слегка облизывая внутреннюю часть нижней губы. Это было одновременно очаровательно и страстно. Куон не мог определить, чего было больше в этих действиях. Возможно, всё сразу с примесью других чувств. Она опустила свои руки на его плечи, пуская табун мурашек по спине. Не удержавшись, актёр сместил свои ладони на её талию, слегка сжимая в своих объятиях. Остывшую кожу моментально обожгло огнём. Лишь сейчас, Хизури заметил, что девушка была одета в пижаму, состоящую из ночной рубашки и штанов. Удержавшись от того, что запустить пальцы под хлопковую ткань, Куон углубил поцелуй, чувствуя, как возлюбленная попыталась перенять инициативу и неловко приблизить его лицо ещё ближе к себе. Она ахнула, перестав дышать ему в лицо, вместо щекочущего ощущения, Хизури почувствовал её горячие пальцы на скулах, сцепливая интимный контакт сильнее. Хотелось большего, задохнуться в этом поцелуе, умереть и не проснуться. Но актриса прервала их, выдыхая горячий воздух прямо ему в лицо. Так близко, что в ушах гул, он невольно облизывает губы, как она до этого сумасшествия, запоминая каждую линию её лица. Взъерошенные рыжие волосы, расслабленное белое лицо, глупая улыбка… Карие глаза, наполненные глубокой преданностью и неподдельным счастьем, смешанным с толикой наивной страсти. Кёко продолжала смотреть в саму душу, не отдаляясь ни на миллиметр. Не выдержав столь долгой паузы, он сам уцепился за неё, захватывая в более пылком поцелуе. Воспоминания отозвались мурашками и дрожью в теле актрисы. Обернувшись назад, она на секунду посмотрела на спящего Куона, который мирно лежал на второй половине большой кровати. Они спали в его комнате, куда он принёс её после вчерашней истерики. Очень глупой и ненужной истерики, которую она могла бы не закатывать. Поблагодарив за подарок Джулию, Кёко извинилась за вчерашнее и закрыла за собой дверь, оставаясь наедине с любимым. Она никогда не плакала и не ругалась при посторонних, а тут такое. Чувство стыда и неловкости обжигало посильнее смущения, которое появилось с осознанием того, что они с Реном любят друг друга. И его родители совсем не против. «Нет, даже не так! — Могами скрыла лицо за ладонями, вспоминая, как Куу застукал их за «этим»… — Как мне после такого смотреть в лицо папы?!» — Куон! — в летнюю кухню, где находились влюблённые, ворвался напуганный Куу, прождавший больше часа у дверей. Он не знал, что и думать, волнуясь, что Кёко удалось сбежать от сына. Но вместо ругани или скандала между детьми, он увидел, как актёры самозабвенно целовались, и, к счастью или нет, эти поцелуи уже давно зашли за понятие «невинных». — Ой… Я смотрю, вы помирились? Кёко, побагровела, осознавая, в каком положении их поймали. Хизури-младший слегка приподнял её рубашку руками, нежно зацеловывая её шею, пока она, сцепив руки на его шее, прижималась ближе. Одного удивленного взгляда сенсея хватило, чтобы остудить пыл. Могами попыталась вылезти из рук Куона и спрятаться куда подальше, но он не дал, крепко сжимая в своих объятиях. — Всё хорошо, пап, — он похлопал свою девушку по спине, добродушно улыбаясь. — Чудесно, я бы даже сказал. Подойдя поближе к постели, Кёко не знала, что будет делать дальше. Выход из бесконечного лабиринта был найден. Она не могла прятать свои чувства и быть в глазах возлюбленного падшей женщиной. Он любил её. Она не могла не верить ему. Уж слишком желанным была эта любовь, да и он сам, и всё, что он делал. — Цуруга-сан… — осторожно толкнув его в плечо, кохай попыталась разбудить семпая. — Вставайте… Актёр заворочался и повернулся лицом к ней. «А может, его не будить? — подумала она, уже придумывая план к отступлению. — Но почти двенадцать… Если он проспит ещё час-два, то проснётся крайне вялым и собьёт режим сна…» Неожиданно для самой Кёко, Цуруга открыл глаза и, морщась, узнал в лице нарушителя спокойствия свою ученицу. — Кёко? — Да?.. — заикаясь ответила рыжеволосая. — Что случилось?.. — приподнявшись на кровати, актёр потер глаза и размял спину. — Ничего, просто почти двенадцать, я переживала, что Вы… Ну… Рен зачесал светлую челку назад и попытался разобраться что да как, но видимо, утомительный перелёт и бурная ночь очень сильно сказались на нём. Он упал обратно на подушки. — Тогда я ещё немного посплю. Не волнуйся, сам встану. — Точно? — Точно, Могами-сан. У меня нет никаких проектов на ближайшую неделю, поэтому Вам не стоит переживать об этом. Девушка замерла, почувствовав, как его официальное обращение к ней, словно ушат холодный воды, пролился прямо на пылающее лицо. Семпай посмотрел на неё исподлобья, не понимая, что он сказал такого, из-за чего она замерла словно пораженная. — Я что-то не то сказал? — К-Куон… — на глазах проступили слёзы. — П-прости… Я столько вчера ужасного сказала тебе… Хизури в момент подорвался с постели и ухватив за плечи Могами, взволнованно не мог придумать, что сказать. Так значит… Ему не приснилось, Кёко и вправду всё узнала и приняла его чувства. — Я столько необоснованных обвинений предъявила тебе, а сама не лучше… — Кёко, всё хорошо. Я сам виноват, что поставил тебя в неловкое положение, — он осторожно погладил её по голове, пытаясь успокоить. — Я дурак, а из-за дураков плакать не нужно. — Но… — она, шмыгнув носом, растёрла руками по щекам слёзы. — Я так люблю этого дурака, что не представляю, как мне себя вести с ним и что мне теперь делать, а он то вдруг Кёко, то опять Могами-сан… — Прости, я подумал, что произошедшее между нами вчера, мне привиделось. Опять. — он не стал озвучивать, что он имел под словом «опять», решив оставить это на потом. — Иди ко мне. Актриса не стала упрямиться, и подошла поближе. Куон сразу же обнял её, прижимаясь головой к её груди. — Я стал параноиком, — признался Хизури. — Привидится, а потом объясняй себе и тебе, что это был сон, а не реальность. — А себе зачем?.. — А вот зачем. Нежно прижавшись к её губам, Куон старался сделать этот поцелуй как можно более невинным. Не желая продолжать то, что начал ночью, а именно — заходить за грань дозволенного. Он не хотел пугать её новым, пока неизвестным миром страсти и желаний. Ей и так хватает волнений, которые надо было пережить, прежде чем заходить дальше поцелуев и объятий. — Очень страшная угроза, — прервав их, Могами улыбнулась и погладила его по волосам. — Представляешь, сколько раз ты была в опасности? — Пальцев не хватит на всех руках, чтобы посчитать. А ты, как мой верный рыцарь, всегда меня спасал. — Конечно, а как иначе? Ухватив её за руку, мужчина уронил на себя рыжеволосую, одновременно падая обратно на кровать. Аккуратно положив Кёко на соседнюю подушку, он глубоко вздохнул. — Мне безумно хочется спать… — прикрыв глаза, блондин ухватился за её руку, сжав в своей. — Судя по тому, что ничего не гремит на первом этаже, родители либо спят, либо уехали к Такараде. — Уехали. — подтвердила она. — Значит, наш разговор отложится до вечера, — удержавшись от зевка, Рен поудобнее устроился на подушке, ложась животом вниз. — Нет сил сейчас ни на какие подвиги… — И вправду здорово… — Почему так неуверенно? — Ну… — сжав его теплую ладонь, Кёко засмущалась. — Я думаю, у папы будут к нам вопросы после вчерашнего. «После чего? — Хизури попытался вспомнить. — А, он же…» — Не переживай. Он не будет ругаться за это. — Я надеюсь. Вышло как-то некрасиво. Я бы не хотела, чтобы он подумал что-то плохое или дурное, после того, что увидел. — Боишься, что он со мной ругаться будет за неподобающее поведение? Она кивнула. — Я ведь… Сама виновата в том, что произошло. А ругать будут тебя… Куон глубоко вздохнул, пытаясь держать себя в руках. Ну, вот как можно быть одновременно такой милой и… Даже в мыслях лучше не произносить! «Святая простота!» — Кёко, послушай, вот кто-кто, а тут ты никак не виновата, — актриса хотела оспорить аргумент, но актёр прижал к её губам указательный палец, тем самым призывая к тишине. — Оно и к лучшему, что он в этот момент пришёл. — П-почему?.. — Потому что я бы не хотел делать того, что ты сама ещё не хочешь. — спокойно ответил он, убирая палец. — С чего ты взял, что это… — Я не о поцелуях, — сэмпай приблизился к её уху, и тихо прошептал об «этом»… — Я не хочу, чтобы ты потом об этом жалела. Поэтому, и говорю, что хорошо, что нас остановили. Румяное лицо девушки в прямом смысле слова стало ярко-красным. В те минуты ей было так хорошо, что у Могами и задней мысли не было, что всё может закончиться «этим»… А ведь могло же! О чём она только думала?!