Мама?

«Да уж, в чувство я её привела, — Хизури небрежно вздохнула, смотря на настенные часы. — Но вот что мне теперь делать со всей той информацией, которую на меня с лихвой выплеснули?..» Хизури начала клевать носом, неуклюже опуская голову на твёрдую поверхность стола. «Да и без часу сна…» Очередной вздох, и вновь всплывающее в мозгу тяжкое осознание. Джулия не раз перематывала в своей голове слова Кёко, полностью понимая, что возникавшие до этого диалога мысли свести её с сыном потихоньку гибнут. «Нет, не смешно ни разу! — недовольно фыркала она. — Сначала этот «Цуруга», потом фантастическая история с другом детства. Подумать только, куда же её родители...» Очередной отрывок воспоминания возмутительно резко перебил женское ворчание: — Нет-нет! — оторопев, Кёко замотала головой. — Просто из-за некоторых проблем я осталась жить с семьёй друга. Американка попыталась представить себе, как это выглядело, хотя бы на секунду. Мать из-за каких-то проблем отдаёт ребёнка в чужие руки. «Нет, в голове даже не укладывается. Чтобы вот так просто решиться на отъезд без всякого чувства вины перед ребёнком... — внутри распылялось знакомое чувство отвращения к неизвестной женщине. Ещё со слов Такарады она хорошо ощутила, как внутри неё моментально загорелась искра не очень хороших эмоций к старшей Могами. Но сейчас это уже был не маленький огонёк, а целое пламя, пылающее на сухих поленьях. — Кёко пытается её выгораживать, но, я думаю, сама понимает, как это глупо. Никакие слова не могут оправдать такую мать!» Постепенно пламя в пустыне гасло. Плечи расслабились, и модель аккуратно облокотилась на стул, кладя голову на спинку. «А чем лучше я? Почти не уделяла времени Куону, и когда он во мне нуждался, просто оставила одного… — красавица повела плечами, вспоминая трагедию семилетней давности. Взгляд… Пугающий пустотой и безоговорочной виной. Он почти не говорил, лишь изредка поднимал на неё глаза, но матери хватало и этого, чтобы понять, как ему больно. — Да что на меня нашло?! Нет, я уж точно заботилась о Куоне! Да, не так блестяще, как в семейных фильмах, но не подкидывала своего ребёнка, как кукушка, незнакомым людям!» Джулия поджала губы, чтобы вслух не ругнуться из-за собственной глупости, как на секундочку представила такой же взгляд у Кёко. Глубокое чувство безысходности на миловидном лице крохотной девочки, которая всеми силами пытается бороться с той тьмой, что глубоко заложилась в ней после ухода единственного близкого человека. Таким же был и её сын после той аварии… «Как бы я не отнекивалась, но помощь Лори была единственным выходом для него. Он смог выкарабкаться из этого отчаяния, но… Был ли такой человек у Кёко, когда она в нём нуждалась так, как мой сын в Лори?..» Однако у неё не нашлось ответа на этот вопрос. Можно напридумывать себе сколько угодно теорий, но так и не увидеть настоящей картины. Можно крутить и отвлекать девчушку, пытаясь отогнать от неё призраки прошлого, но не спасти её, а лишь утянуть глубже… Туда, где нет спасения. Где нет никого ближе, чем ты сам… «Я… — сердце сжимается в непоколебимых тисках памяти и опыта. Ещё раз увидеть, как радостный ребёнок стал падшим во тьме?.. — Я не хочу такой судьбы ей!» Угольки злобы становятся чёрной пылью среди бушующей пустыни души. Среди маленьких песчинок в потоке ужасающего тайфуна попадаются когда-то оставленные семена особых чувств, которые очень скоро попадут из-за случайности или чьей-то глупости в небольшой оазис… — Я бы тоже хотела её увидеть. Муж радостно улыбнулся, заметив, как на лице любимой появляется яркое счастье. — Ты непременно её увидишь. В родительский дом можно приезжать в гости когда угодно, не спрашивая разрешения. — Родительский дом?.. — невольно произнесла Джулия. Слабость перед почти взрослой девочкой, которая приболела. Счастье, что она идёт на поправку и даёт узнать ей больше, чем другим. Ревность, что кому-то она доверяет больше, чем ей. Беспокойство о её состоянии, неважно, физическом или моральном. Стремление помочь ей. «Я же её заставила фактически принять меня, как… Маму?».

— Вы разговариваете с её мамой, — по-обыденному ответила Джулия, словно болтая о будничных делах с подругой…

— Кёко, посмотри на меня, — взяв девушку за руки, фея привлекла к себе её внимание. — Мне совсем несложно о тебе заботиться. Наоборот, только в радость. О таком милом ребёнке безумно приятно заботиться! Сколько раз они поднимали тему о материнстве? Сколько раз Джулия внутри себя переворачивала всё верх дном, чтобы наконец понять — ей хочется быть для неё родной. Почувствовать то же, что и Куу. Чтобы в её глазах загорелся не огонь злости, ненависти и боли, а обычного счастья. Материнского счастья, благодаря этой девочке. Да, это странно, безумно! Но она хочет, чувствует, что может ей помочь, исцелить затравленного зверька от старых ран. Стать тем близким, к кому Могами придёт за помощью. Говорить обо всём, как вчера. Вселять надежду тогда, когда она прячется ото всех и молча пытается затушить в себе обиду. Уберечь её. «Ясно…» — почувствовав новый прилив приятных эмоций, фея перестала придумывать им совершенно иное значение. Додумывать, когда ты уже всей душой и разумом понимаешь, что это не наигранная маска или попытка быть дружелюбной, а самая настоящая материнская забота. Теперь уже всё понятно. Благоухающие цветки счастья в радостной пурге завяли, когда Хизури, вспомнив свои старые привычки, мысленно уронила на голову рояль: «А может, и нет». Хизури прекрасно помнила, с каким настроем сюда приехала. С перечнем нескольких маленьких планов. Точно-точно, помнит же, как в лучших ухмылках Такарады Лори подхихикивала, вписывая в записную книжку новый план: «Первое - Свести Куона с Кёко». «Второе - Запугать Лори». Память недовольно выделила красным маркером первый пункт, явно намекая: Мол, госпожа, а Вы точно всё делаете правильно? Красавица, расслабленная радостными мыслями, получила качественную трёпку от собственной памяти и глупости, от чего что сон, что всякие позитивные мысли полезли вон из её светлой головушки. «Нет, здорово, что я наконец разобралась со своими эмоциями и поняла, как мне обращаться к Кёко, но что теперь делать? — не унималась модель. — Нет, конечно, видеть их обоих вместе было бы огромным счастьем. Но если подумать, что Кёко теперь считается её дочерью, а сын остаётся сыном, то…» «Инцест!» — запищал уставший и бессильный мозг, прежде чем окончательно отключиться. Всё-таки не спать двое суток — это не хухры-мухры. Бодрое и радостное утро началось с осознания юной актрисой того, что она наконец оправилась, и высасывающая сила простуды была повержена силой стараний её организма и миссис Хизури. Потрясающе ощущать мощную крепость мышц, бодрость и желание что-нибудь творить, но как только Кёко вошла в гостиную комнату, где думала встретить проснувшуюся Джулию, она увидела, что прекрасная фея спит. «Что? — удивлённо произнесла про себя Могами. Из-за неожиданности ситуации рыжая посмотрела на часы, дабы точно убедиться в том, что время вовсе не позднее. — Разве не пора вставать?..» Могла ли она просто вздремнуть? Решив это проверить, японка подошла поближе, готовясь слегка потрясти её за плечи. Но вдруг заметила кое-что важное: уставшее лицо Джулии, на котором видны еле заметные мешки под глазами, макияж не смыт, да и вид её был… Слегка потрёпанный. Нет, разумеется, красоту и грациозность истинной королевы фей она не потеряла. Но усталостью и некоторой грустью эта фигура отдавала больше, чем при разговорах о прошлом. Рой вопросов, которые казались повседневными и ненужными, становился сильнее и мощнее среди других. Подозрения росли, как и беспокойство. Когда она отдыхала? Всё время, как она просыпалась с жаром, Джулия всегда была рядом и что-то говорила, но, увы, актриса не могла тогда ничего разобрать из-за простой переутомлённости. «Она всё это время не спала?» — вывод из всех воспоминаний прошедших дней. В этот момент внутри Кёко желание творить чудеса разделилось на два разных чувства. На радость от такой упорной заботы и недовольство ввиду неуважения Хизури к своему здоровью. Глубокий вздох, но ничего более. Даже если и есть какие-то претензии к такому поведению Джулии, то уж лучше оставить их при себе. Эта женщина сделала слишком много хорошего за столь малый промежуток времени, чтобы вот так открыто высказывать свое недовольство. Взяв с дивана лёгкое покрывало, рыжеволосая аккуратно накрыла уставшие плечи феи. Та неуверенно заёрзала, но, поудобнее положив руки, перестала. — Могами-сама. Кёко от неожиданности подпрыгнула и отскочила на пару метров от Хизури. «В смысле?! — девушка испуганно посмотрела на совершенно спокойного Руто, который, похоже, даже не обратил внимания на то, как её перепугал. — Стоп. Что тут делает Себастьян?!» — Д-да?.. — Такарада-сан никак не может до Вас дозвониться. Будьте добры ему позвонить через городской телефон. — А? — рыжеволосая похлопала ресницами. — Хорошо. Таинственный слуга, поклонившись, совершенно спокойно направился к выходу, оставляя немые вопросы актрисы при ней. — Рад тебя слышать, Могами-кун! — И я Вас, Такарада-сан. Прошу прощения, что не отвечала на телефон. Он разрядился окончательно. — Неважно, главное, ты позвонила. Как вы там? Как Джулия? Ничего не устроила? — Нет, Такарада-сан, всё хорошо. Только вот Джулия-сан, похоже, не спала всё это время, и я немного переживаю. — Так я и думал, — даже через трубку Могами ощутила, как с долей ехидности улыбается президент. — Не переживай, такое с ней бывает. Отдохнёт, выспится — и будет как новенькая. — Поняла. Такарада-сан, если Вы хотели поговорить с Джулией-сан, я могу ей передать, что Вы звонили. — Нет, не стоит, я хотел кое-что тебе предложить. — Предложить? Новый проект? — Что-то вроде того. Произнесённое «вроде того» насторожило актрису. Если президент так долго тянет со своим «предложением» — это не к добру. Определённо не к добру. — Могами-кун, как ты смотришь на то, что будешь играть роль дочери для Джулии до конца её пребывания в Японии? — Дочери? — ахнула девушка. — Но для чего, Такарада-сан? — Секрет расскажу, если согласишься. Ну так? «Не нравится мне всё это, — думала Кёко. — Не очень похоже, что тут нет сюрприза в тайнике. Но с другой стороны, а что мне плохого ожидать, если я буду играть роль дочери Джулии-сан? Сына для Куу-сана играла же, и ничего!» От мыслей о роли сына названного ею отца, Кёко вспомнила беседу с королевой фей, когда та рассказывала о своей печали. — Адрес знаете? — Джулия покачала головой. — А кто знает? — Лори... — Такарада-сан, я знаю, что это может прозвучать очень эгоистично и неэтично с моей стороны, — взволнованно затараторила рыжеволосая, — но я бы хотела лишь обратиться с одной просьбой, после которой я соглашусь играть эту роль. — И какая же она будет? Твоя просьба? — Вы скажете мне адрес Куона Хизури.