Как?

Самолет посажен. А мне до сих пор кажется, что я нахожусь где-то очень высоко над землей. Пол чуть не уходит из-под ног, когда я делаю попытку встать с кресла. Получается коряво, но кто сейчас будет обращать на это внимание?.. В носу еще остается противный терпкий запах гари. Как будто я еще там, на острове, окруженный кипучей, словно живой, лавой. Как будто я еще в самолете, пытаюсь поднять железную птицу с подбитым крылом в небо. Как будто прямо сейчас слышу хриплый голос Зинченко, говоривший о недостатке топлива. Как будто прямо сейчас слышу в наушниках своего отца, тихого и родного. Как будто я прямо сейчас вижу, как перебираются по тросу люди. Как будто я всё еще сижу в кресле пилота и с отчаянием смотрю на то, как обрываются молодые жизни, летя на бешеной скорости вниз, к земле. Как будто я прямо сейчас чувствую, как холодеет и застывает моя душа при виде двух пилотов, карабкавшихся по тросу в воздухе... Я не сразу замечаю, как выхожу из самолета наружу, под дождь. Стою под ним, пытаясь сбить этот ужасный запах смерти со своего тела, будто боясь, что его кто-то учует. Плач, крики, счастливые возгласы слышатся всё громче и громче, заглушая шум ливня. Я стараюсь натянуть на себя улыбку, но у меня не получается. Вместо это мне становится хуже, на глаза наворачиваются чертовы слезы. Только я ещё не могу понять, какие они?.. - Леш... - я с некой усталостью поворачиваюсь к Саше, позвавшей меня. Как мне сейчас хотелось бы её обнять, чтобы успокоить и сказать, что всё хорошо, что всё позади, что мы выжили, что теперь я хочу её пригласить на ужин... Но я не могу. Пока не могу. - Не сейчас, - тихо произношу я ей и ухожу вглубь ливня и лишь слышу, как девушка начинает всхлипывать. Пусть поплачет. Ей станет легче... Слезы сейчас, наверное, самое лучше средство, чтобы выплеснуть всё, что накопилось за этот самый долгий полет в жизни... Спрятав себя за грузовыми машинами и стоящими рядом другими самолетами, я останавливаюсь, начиная неосознанно дрожать всем телом. Затем я кричу. Громко. С надрывом. И сейчас мне плевать, что кто-то услышит, подумает что-то не то - плевать! Глубоко и надолго... Голос срывается, и вместо криков из горла вырываются хрипы и стоны, переходящие в нервный смех и плач. Теперь мне уже себя не остановить. Трудно... Невозможно... Рухнув на колени, я впутываю свои дрожащие замерзшие пальцы в мокрые, стоявшие ершиком короткие волосы и с ненавистной силой сжимаю их, будто стараясь вырвать их с корнем, низко наклоняясь к земле. - Как мне теперь жить?! - кричу я самому себе, будто ожидая ответа. - Как мне теперь с таким грузом жить?! КАК?!! - Спокойно, - отвечает мне знакомый голос. Я знаю, кто это, и не поворачиваюсь в его сторону. - "Спокойно"? Вы серьезно?! - Считаешь меня шутником? - Еще тем! - Рад, что у меня неплохое чувство юмора. - А разве я Вам говорил, что оно у Вас хорошее?.. - Стажер. - ... - Просто живи. С этими словами я чувствую теплую ладонь на своем плече и сотрясаюсь в новом порыве отчаяния. - ... просто живи. Нам придется разделить этот груз на двоих.