Лжецы

      Признаться, к Коту у Ледибаг всегда было двойственное отношение. С одной стороны – в целом мире, кажется, не сыскать более надежного друга и напарника. А с другой – весь этот неуместный и надоедливый флирт, порой совершенно идиотские каламбуры, нарочито-театральные, отталкивающие своей приторностью комплименты… Сперва Ледибаг это даже льстило, но Маринетт с самого начала была холодна и уверенна: ее сердце принадлежит только Эдриану.       В общем, Ледибаг испытывала к Коту, порой, противоречивые чувства. А вот Маринетт, в свою очередь, вполне неплохо относится к нему, особенно с тех пор, как обнаружила его на своем балконе, лежавшего на спине, с ободранным и тощим котом в руках. - Ох, простите, мадемуазель, что вторгся в вашу обитель. Сей мерзавец убегал от меня, несмотря на то, что я от всей души желал ему помочь!       Тощий кот недовольно зашипел и попытался царапнуть другого Кота, но последний держал потерпевшего на вытянутых руках и все попытки животного были тщетными. Маринетт рассмеялась, потянулась к несчастному и, взяв его на руки, бережно почесала между ушами. - Так вот чем супер-герои Парижа занимаются в свободное от работы время. А твоя подруга, наверное, спасает всяких несчастных жучков от одичавших энтомологов? – Маринетт захихикала, воображая, как ломает сачки кровожадных коллекционеров своим йо-йо. - Увы, мой алый ангел исчезает быстрее, чем я успеваю моргнуть, так что я не имею не мяу-лейшего представления, чем она занимается в «свободное от работы время»…       На этой фразе лицо Кота стало таким печальным и несчастным, что даже ободранный уличный кот, показался веселее на его фоне. Маринетт поморщилась (неужели он настолько любит Леди?..), и вдруг вспомнила, как буквально вчера рыдала от того, что «Эдриан куда-то пропадает уже третий день после уроков а у него ведь тренировка а вдруг у него появилась девушка а вдруг я не знаю а вдруг он уже женился и у него внуки и он уехал в Австралию», а добросердечная Алья отпаивала ее мятным чаем и гладила по голове самой мягкой на свете рукой.       Не похоже, подумала Маринетт, чтобы у Кота были такие друзья, как Алья, раз он рассказывает о своих сердечных муках первой встречной девчонке. А значит… - Может, чайку? А я пока посмотрю, что с котенком. Может, оставлю его на пару дней. Кажется, я ему понравилась.       Кот Нуар посмотрел на Маринетт диким взглядом, сто раз переменился в лице, а затем, вскочив на ноги, оживленно закивал. - За-мурр-чательная идея!       Так и началась их дружба, которой Маринетт удивляется и по сей день.       Дружить с Котом, когда ты в красном обтягивающем костюме, просто невозможно. Дружить с котом, когда на тебе розовые бриджи и белая футболка – самое внезапное счастье.       Пару раз в неделю он опускается на ее балкон, приносит какие-то невероятно дорогие печенья или марципан и они пьют чай на тоненьком столике, болтают обо всем на свете, делятся самыми дурацкими идеям и мыслями. Кот ежедневно плачется о том, как его алая леди игнорирует всякие попытки стать ближе, театрально заламывает руки, вздыхает, носится по розовой комнате Мариентт, кидается на ее кровать и обнимает подушки в горошек. - А вдруг у нее кто-то есть! Вдруг ее сердце отдано другому! - Да вря-я-яд ли… - скрипя сердце произносит Маринетт.       Ей, с одной стороны, жалко его, ведь, черт возьми, он прав, тысячу раз прав, а с другой… рядом с Котом ей все чаще кажется, что она – это вовсе не Леди, она – Маринетт, самая обычная девочка, которая живет самой обычной жизнью. Она влюблена в Эдриана, и знать не знает, что на уме у этой Ледибаг. И если думать так – получается очень легко говорить Коту, чтобы он не унывал и был, ну, возможно, чу-у-уточку менее настойчивым. - О нет, я что, слишком навязчив? Мур-р-ринетт, я и тебе надоедаю?       Маринетт смеется, прикрывая рот рукой. - Ни в коем случае! Ты же не ко мне пристаешь. Вот если бы ты так настойчиво лез ко мне – я бы тебя давно с балкона сбросила. - Ах ты! – делано гневается Кот, и швыряет в нее подушку.       Маринетт с визгом уворачивается, ловит снаряд на лету и, с разбегу запрыгивая на кровать, принимается лупить Кота своим мягким оружием.       Огонек (так они назвали спасенного кота) становится с каждым днем все здоровее. Кот приносит ему молоко и витамины, а он, выкупанный и вычесанный, нагло спит на столе Маринетт, пока та беседует со своим другом.       Они носятся по ночным крышам Парижа. Кот легко поднимает ее, но держит совсем не так, как держал бы на руках свою Леди – в его обращении и жестах нет этого неуместного, жутко-сладкого флирта. Он легко берет Маринетт на закорки и они, сигая по цветной черепице, несутся, громко смеясь в два голоса. Они устраивают пикники на Эйфелевой башне, играют в рифмы и города, и Маринетт порой кажется, что лучшего друга у нее не было.       Кот хнычет о том, что его прекрасная леди снова не обращает на него внимания, Маринетт, хихикая, обзывает его кисейной барышней, а он ее – толстокожей свинюшкой. Однажды Маринетт решается рассказать Коту о своем самом большом секрете – об Эдриане, и он, округлив глаза, как-то внезапно резко говорит ей позабыть этого дурачка. - Сам ты дурачок, - обижено фыркает Маринетт. - Знаешь, я немного знаком с ним. Он ужасно скучный парень. И жуткий сноб. - Знаешь, тебе было бы неплохо поучиться у него скромности и вежливости. Может, тогда бы ты понравился своей Леди чуточку больше.       После этого они не разговаривают неделю. Огонек выжидающе выглядывает на балкон, ища своего друга, а Маринетт сперва дуется, потом страдает, а затем выставляет на перилла балкона термос с оолонгом, миндальным печеньем и запиской: «Прости, я грубая толстокожая свинюшка, которая ставит всяких там парней ближе, чем друзей».       На следующий день Кот, сияя наглой улыбкой, сидит на ее стуле посреди балкона, и, закинув ногу на ногу, попивает чай из своей любимой чашки.       Маринетт счастлива, что у нее есть такой друг. Она знает, что сердце Кота занято Леди, и поэтому она, как девушка, совсем не интересна ему.       Но она даже не знает, как Кот счастлив, что у него есть такой друг.       Эдриан рад, что, когда он в этом костюме, Маринетт не заикается рядом с ним, не пялится на него как на бога, не путается в четырех словах (как же это его всегда раздражало!) и не спотыкается через каждые два шага. Он счастлив слышать ее остроты и сарказм, счастлив плакаться ей о своей любви к Леди, не стесняясь быть всерьез осмеянным.       С наступлением осени они вечерами сидят на берегу Сены, бросают камушки в воду, бездельничают и гуляют с Огоньком, как двое детей, не связанных дурацкими взрослыми правилам о том, что «дружбы между мужчиной и женщиной не существует». Они дурачатся, смеются, делятся тайнами и чаяньями, секретами и мечтами, пьют чай, толкают друг друга в бока и заливисто хохочут с шуток друг друга, даже не догадываясь о том, какие же они вруны и как глубоко застряли в своей собственной лжи.       Сентябрь красит небо в розовый, и Париж, наполненный всеми оттенками рыжего, идеально подходит к цветам этого вечера. Где-то далеко слышен бой часов, шум дороги и говор людей, крик птиц и пароходный гудок. Иногда Маринетт кажется, что она слышит кваканье лягушек. Тонкой нитью в воздухе плывет аромат жареных каштанов, волной смывает запах прелых листьев и мокрого асфальта. Дождь закончился еще после полудня, но лужи далеко внизу до сих пор сияют цветными озерцами на черном шоссе. Эдриан и Леди, Кот и Маринетт сидят на крыше церкви Сен-Огюст и едят теплые, ароматные пирожки с вишней, запивая их горячим какао. - Знаешь, я так рада, что я не Леди. Иначе я бы упустила такой шанс подружиться с тобой! – внезапно даже для себя вдруг произносит Маринетт, глядя куда-то вдаль. - А я рад, что я не твой этот красачик-Эдриан. Не хотел бы я, чтобы ты в мяу-ня влюбилась. Кажется, ты становишься очень… - Становлюсь полной дурой рядом с ним, - хохочет Маринетт, вдыхая аромат этого вечера. - Хорошо, что у меня такая понимающая и самокритичная подруга, - смеется Кот ей в ответ.       Огонек выбирается из корзины для пикника и настойчивым мяуканьем требует молока. Холодный ветер с реки налетает внезапно, взъерошивая его шерсть и волосы двух лучших друзей и невероятно прекрасных лжецов, которые так звонко смеются. И смех их летит в розово-персиковое небо.