У меня нет депрессии

      Ванда вошла в небольшой дом на окраине Бухареста и негромко позвала Стива по имени. Он откликнулся не сразу, но по голосу Ванда быстро его нашла. Он повернул голову в ее сторону, когда почувствовал, что девушка появилась, и тихо кивнул. Ванда ослепительно улыбнулась, помахав ему рукой и чуть не выронив при этом бумажный пакет из рук.       Она, кажется, вся состояла из маленьких сумочек, тяжелых бумажных пакетов и аккуратных свертков, из-за которых ее было почти не видно. Стив подскочил и принялся помогать ей раскладывать все на его столе.       — Ты же распишешься в моем бланке социального работника? Ветерану нескольких войн, вон, помогаю, — спросила Ванда, поднимая глаза на Стива.       — Обязательно, — кивнул он, усмехнувшись.       Она приходила раз в неделю, и правда, как из опеки. Приносила продукты и несколько газет, забирала его рисунки и разносила по издательствам и журналам, большую часть удавалось продать. Стив даже не догадывался, где она пропадала в остальные шесть дней, потому что от вежливого дружеского предложения пожить у него, Ванда отказалась с легким смешком.       Он ведь никогда даже не задумывался… И правда, что она делает все то время, когда не помогает ему? Где и с кем живет? Как умудряется снимать квартиру? Она, кажется, не упоминала ничего о работе.       Ванда убрала все продукты в холодильник и с сомнением взглянула на то, что там уже было. Пара старых обшарпанных кастрюль с тем, что она готовила еще неделю назад. Даже не тронуто.       — Стив! Мы же договаривались! — возмутилась девушка, укоризненно на него взглянув.       — Прости, — виновато пожал плечами он, скрещивая руки на груди и опуская глаза как запуганный подросток. — Мне не хотелось есть.       — Так и знала, — буркнула Ванда, дотягиваясь до своего рюкзачка. — Думаю, это должно тебе понравиться, потому что у меня больше нет ни единого варианта, что может спасти тебя от депрессии.       — У меня нет депрессии, — в ту же секунду возразил Стив, слишком резко и слишком громко.       Ванда взглянула на него с выражением глубочайшего сомнения на лице и, обойдя стол, подошла к рабочему месту Капитана. Не глядя приподняв пальчиками верхний листок, который нужно будет отнести в издательство, она вытянула тот, что лежал ниже, и подняла его вверх.       Еще один рисунок Стива. Как кадр из кинохроники, только на этот раз это не было похоже на отснятые видеоматериалы. Больше жизни, улыбки искреннее. Все потому, что это было настоящее воспоминание. Один из дней похода Воющих Командос. Смеющиеся Стив и Баки на привале возле какой-то небольшой реки, в которой миллионы раз отражалось солнце.       — Давай, повтори еще раз последние слова, — сердитая, из-за того, что Стив отрицал очевидное, произнесла Ванда.       Он молчал. Ванда положила листок на стол и вернулась к своему рюкзаку. Она аккуратно, словно древнейший папирус, вытащила стопку старых пластинок в бумажных конвертах. Взглянула на первый попавшийся и прочитала:       — Кэти Смит «Боже, благослови Америку», Армстронг с его «Ничего кроме любви». Тот барыжка, — после укоризненного взгляда Стива, Ванда прокашлялась и исправилась, — торговец иноземных трав да таблеточек дивных весьма занятного вида, что мне это подкинул, сказал, что старикашка, которому я это подкину, умрет от восторга.       Ванда протянула ему пластинки и оглянулась, вспоминая, что когда-то давным-давно видела мельком граммофон за кипой старых газет. Она вспомнила, вскарабкалась на табуретку и с трудом дотянулась до проигрывателя.       — Не вижу радостного сердечного приступа, — произнесла Ванда, ставя старый пыльный граммофон на стол.       Она оглянулась вновь, но вдруг замерла, приоткрыв рот. Стив проследил за ее взглядом, но так и не понял, чему она была столь удивлена. Ее пальцы засияли алым огнем и все кипы бумаги, газет и прочего хлама поднялись в воздух, освобождая старенькое пианино из этого пыльного плена.       — Можно? — шепнула Ванда с детским восторгом, подняв глаза на Стива.       — Ты умеешь? — с сомнением спросил он, все же пропуская.       Ванда присела на скамейку перед инструментом, ее руки замерли над крышкой, словно она боялась ее поднимать. Стив присел на краешек скамейки рядом с ней и взглянул на девушку.       — Мама учила давным-давно. Ладно, я совсем ничего не помню, просто…       Она тяжело вздохнула. Вся суть в воспоминаниях. Так же, как у Стива. Все дело в этих светлых и ярких воспоминаниях: мамина улыбка и ободряющие слова, мягкая тихая музыка, старенькое фортепиано в идеальном состоянии. Не таком, как это, куда лучше.       Ванда подняла крышку и, спустя несколько секунд, словно испуганно, боясь пораниться или ужалиться, коснулась идеально белой клавиши. Послушав, как отозвался старенький инструмент, она, похоже, осталась удовлетворена звучанием, и, вспоминая, сыграла простую гамму на первой октаве. Чуть сложнее — первая мелодия, которую она выучила, когда запомнила.       — Как ты держишься? — тихо спросил Стив, глядя на Ванду, что всегда так радостно улыбалась, а даже если и сердилась, не давала себе слабины и оставалась необычайно сильной. Она говорила, что равняется на него. На него прежнего, потому что какой из него сейчас пример?       — Стараюсь не думать, — отозвалась Ванда, мысленно отгоняя от себя все ненужные, лишние, пугающие воспоминания. Ей сейчас нужны только ноты. — Моя очередь.       Она играла еще немного, выдумывая вопрос, который могла бы задать Стиву, но ничего не приходило ей в голову. Она могла спросить его о чем угодно. Буквально, о чем угодно, но смогла лишь выдавить:       — Как самочувствие?       Стив рассмеялся, потому что не ожидал такого вопроса. Его даже охватило секундное замешательство, потому что он предполагал, что услышит какой-то невероятно каверзный вопрос.       — Нормально. Что ты делаешь во все остальные дни?       Ванда молчала слишком долго, доигрывая гамму с малой октавы до третьей. Кажется, пальцы окончательно вспомнили детские ощущения, и она может замахнуться на что-нибудь серьезное. Чувства Альберта Морриса, почему бы и нет?       — Я не могу тебе рассказать, — пропела Ванда в такт мелодии.       — Я думал, суть в том, что на вопросы нужно обязательно ответить, причем, честно.       Ванда странно кривовато ухмыльнулась, забываясь в мелодии. Ее пальцы нежно касались идеально гладких клавиш, плечики порой поднимались, когда она наклонялась ближе к инструменту, словно какие-то невидимы нити соединяли ее сердце со струнами фортепиано.       — Каждый вечер я пью красное вино, — отозвалась Ванда через несколько минут расслабленной игры — она вспоминала все, чему когда-то училась.       — Зависимость?       — Моя очередь, — мурлыкнула она вместо ответа. Она начала наигрывать песню, которую пару дней назад крутили по радио. Она с трудом вспоминала каждую следующую ноту, но ей все же удавалось скрыть это от единственного слушателя. — Что думаешь об этой мелодии?       — Звучит неплохо. Очень размеренно, — отозвался Стив, наблюдая за тем, как пропадали все резкие черты ее лица, обострявшиеся, когда она слышала то, что ей не хотелось слышать, или говорила о том, что было ей неприятно. Вместе с новыми и новыми нотами, звучащими в комнате, с ее лица пропадали все эмоции. — На что ты живешь?       — Работаю, — отозвалась Ванда.       Стив чуть не чертыхнулся. И с чего она решила все от него утаивать? Ее что, Старк нанял? Смешно. Она никогда бы к нему не пошла. К нему. Только к Старку. К кому-то другому — почему нет?       Стив вгляделся в ее лицо чуть внимательнее. Она стала героем и вот, вновь преступница. Из-за того же Старка, Ванда не стала бы думать иначе. Она потеряла все, что имела. Действительно все. Дом, разрушенный Старком. Брат, убитый роботом, которого создал Старк. Родная страна, разрушенная роботом идеалов Старка. Стив выдохнул, сжимая кулаки. Идиот. Это не значит, что Ванда стала бы работать на Стива. Это значит, что Ванда не стала бы работать на Тони. На кого угодно, только бы не на него.       — Почему именно Бухарест? — спросила Ванда тихо, подтверждая мысли Стива.       — Баки скрывался здесь. Почему бы мне не попробовать? — стараясь спрятать напряжение в голосе, ответил Роджерс.       Зачем она пришла? Чтобы убить его? Маловероятно. Стив, конечно, мог сделать ставку на ее непрофессионализм, но если после этой встречи он останется в живых, стоит рассказать Ванде, что обычно убивают сразу.       Он поднялся со скамейки и отошел на несколько шагов. Рискнул даже повернуться спиной, пока протирал лицо ладонями, пытаясь найти решение. Кажется, еще секунду и он сойдет с ума. На кого? На кого она может работать?       — Что-то беспокоит? — милым голоском спросила она. Либо у него паранойя, и на самом деле ничего не происходит, либо она разыгрывает драму.       — Моя очередь, — отозвался Стив, используя ее же метод.       Ванда хмыкнула, пожав плечами, и продолжила наигрывать мелодию, никуда не торопясь. Образец спокойствия и душевного равновесия. Поверил бы кто, если бы такое сказали про Ванду? Да никогда в жизни!       Стив отступил на шаг и вновь взглянул на девушку. Разве могла та милая, пугливая Ванда стать чьим-то агентом? И снова те же: «Да никогда в жизни!» Эта девочка испуганно подпрыгивала от громкого хлопка двери, а тут что-то о шпионаже. Она была расстроена и разбита, но не настолько, чтобы вступать в слишком взрослые игры. Девчонка? Именно. Стив, глядя на нее, иначе бы никогда и не сказал.       — Стив, — тихо позвала Ванда. Он моментально поднял голову. — Спросишь о чем-нибудь?       Он вернулся на то место, на котором сидел, и взглянул на ее руки. Кажется, ничто не способно отвлечь ее от клавиш. Сменилось уже несколько мелодий, он даже узнавал некоторые из тех, что она стремилась повторить. И это, стоит отметить, ей удавалось удивительно легко для человека, который, по ее же словам, не подходил к фортепиано больше десяти лет.       — Да, разумеется. Кем ты работаешь?       — Да так, стажер. Подай-принеси, сбегай, позвони, попроси и еще множество глаголов в повелительном наклонении, — отозвалась Ванда. Удивительно объемный ответ на вопрос. — Ты и правда лучший агент Щ.И.Т.а?       Стив смутился ненадолго. Он прокручивал в голове каждую фразу из сказанных Вандой в каждый визит. Все, что он мог вспомнить. Вспоминалось удивительно легко, только, кажется, немного не то, что было нужно. Роджерс и не замечал, как часто она звала его по имени с этим легким акцентом. Вроде бы, ничего особенного, но это звучало так… Приятно? У Пегз тоже был акцент, совсем другой, но они обе произносили его имя, набрав воздуха в грудь, с легкостью и еще какими-то нотами в голосе, которым он не мог дать определения.       Ванда не торопила с ответом, хотя Стив гадал, играет она с ним в эту игру от скуки или действительно выведывает что-то. С первыми вопросами было не похоже, но сейчас? Хотя, как бы он ни ответил, что ей это даст? Ничего.       Куртка брата, которую она так бережно хранила, слетела, оголив плечо, но Ванду это совершенно не заботило. Волосы спутались уже много раз, локоны, которые, когда-то, она, кажется, укладывала, давно перестали быть элегантной прической, но это не придавало неряшливости. Это делало ее проще. Наташа — образец идеального костюма, прически и макияжа, строгая одиночка. Ванда? Та же одиночка. Только как-то проще, роднее. Необъяснимо, но, тем не менее. Почему-то дом, в котором Стив жил уже несколько недель, становился уютнее, как только она появлялась. Она, бывало, приходила сердитая, или наоборот, радостная, счастливая, сияющая. Не имело значения. Что-то всегда могло вызвать у нее улыбку.       — Это я видела в твоем плеере, — произнесла Ванда и музыка резко изменилась.       Звучало действительно похоже на его любимую песню. Только то ли она, то ли фортепиано сделало песню в несколько раз нежнее.       — Прости, я не помню слов. Так бы напела, — тихо произнесла Ванда.       Ей, кажется, даже не нужно было следить за своими руками и смотреть на клавиши, потому что все получалось удивительно легко.       — Ничего, — Стив приподнял уголки губ. — Мне нравится.       Ванда кивнула, дернув плечиком, и на пару секунд подняла глаза на Стива. Потом снова уткнулась взглядом в инструмент, и не потому, что нужно было следить за каждым движением пальцев, а скорее потому, что это было ее собственной медитацией.       Те несколько секунд, что она смотрела на него — Стив почувствовал себя идиотом. Это же Ванда! Он подозревал ее в шпионаже, старый параноик. Он был с ней рядом целый год, он был первым из команды, кто поверил ей. Он должен был доверять ей куда сильнее, чем это было на самом деле! Стоит хотя бы раз в месяц выходить из этого чертового дома, а то с ума сойдет быстрее, чем дорисует следующую партию эскизов.       Когда она в следующий раз подняла глаза, Стив перестал думать и поцеловал ее. Так же нежно, как она касалась клавиш своими пальчиками. Он не мог объяснить, что двигало им в этот момент. Он просто… Поддался чему-то. Голосу, который так долго молчал. И сейчас, когда что-то неведомое в душе Стива щелкнуло, взглянув на Ванду, он поцеловал ее.       Когда отстранился, Ванда лишь повела бровью, словно поцелуи с ним были обычным делом. Стив растерянно опустил глаза, не зная, что и сказать, и только через несколько минут, тянувшихся целую вечность, он тихо шепнул:       — Меня считали лучшим.       Ванда хмыкнула и нажала пальцем на ту же клавишу, что и вначале разговора, словно всего этого не было, и они только сели. А она снова забыла, какие сонаты тут играла, и думает, что не играла лет десять.       — Фигня.       Стив опешил не надолго. Что она имела в виду? Это она про поцелуй? Про что? Он вопросительно изогнул бровь, взглянув на нее.       — Мой босс, один богатый парень. Довольно таки умный, тут я не вправе упрекать, но все же… Он недавно мне все мозги промыл по поводу того, что ты — лучший, а я хреново работаю. Но как лучшим может быть агент, которому я три недели намекала о том, что завербована, а он этого даже не заметил? — она сыграла какой-то аккорд из кино, который всегда вставляли во время неловких моментов, и с хитрой улыбочкой на него взглянула. Уже успела залезть в голову.       — На кого работаешь?       Ванда исполнила еще одну мелодию из фильмов, тренируя его терпение. Потом она сменила мелодию на что-то невероятно легкое и быстрое и резко остановилась.       — Один знакомый принц. И он предлагает тебе столько всего! Думаю, можно вписать это в рамки «все, что только захочешь», но и это целиком не выразит всего, что он готов тебе дать.       Она явно собиралась сказать что-то еще — в конце концов, не таким уж плохим агентом он и был, как она сейчас рисовала. Боже, Ванда. Что она успела наделать. Эта девочка — ей чуть за двадцать, успела ввязаться в настолько взрослую игру, которой даже не могла понять. А пока она не увидит реальных проблем — ее ведь даже не вытащить!       — Но, куда интереснее не то, что он может дать тебе. Может, кто-то еще может тебя заинтересовать, — Стив невольно повернул голову в ее сторону, и Ванда сама прильнула к нему с поцелуем. Причем, с ее губ даже не слетела довольная улыбка, которая появилась, когда она во всем призналась.       Боже, это совсем не та девушка, которую он знал! По крайней мере, целовалась она не так, как он мог бы подумать. Очень… Уверенно.       — А если я откажусь? — хмуро спросил Стив, поднимая на нее виноватые глаза.       — Ладно, — пожала плечами Ванда и закрыла крышку фортепиано.       Она встала, и начала собирать вещи в рюкзак. Выглянув за окно, и подумав, что на улице довольно таки тепло, она стянула с себя куртку и, помедлив, убрала ее в рюкзак. Нашла очки и кепочку, за которыми она пряталась, превращаясь в самую обычную девушку ее лет.       Стив смотрел на нее и думал о том, что действительно не хочет всего этого. Он, черт возьми, устал. Сколько это даст ему? Месяц? Год? Пять лет? Пока что-нибудь не случится и не рассекретят как Нат, а потом он снова окажется под трибуналом, от которого придется сбегать?       Именно этого он и не хотел. Он тяжело выдохнул, словно только сейчас смог остановиться. Это была слишком длинная дистанция.       — Приду через неделю. Честно, кроме как какой-нибудь легкой травы или таблеточек от того же бар… Продавца. Да, продавца, я не знаю, что может вытянуть тебя из депрессии, — она скользнула пальчиками по его плечу и мило улыбнулась. — Отправлю Сокола, если я не смогу, — она взглянула на маленькие часики на запястье, сверяясь, — еду куда-то в Южный Судан через два часа, понятия не имею, сколько все займет.       Через минуту хлопнула дверь, и Стив тяжело вздохнул еще раз. Вдох- выдох.       Южный Судан. Топ-10 горячих точек мира. Да эта девчонка же там умрет одна!       Вдох-выдох.       Она, может, и обидится, если он назовет ее ребенком, но именно такой она и была. И он не собирался быть ее отцом или заменой старшего брата. Может…       Вдох-выдох.       — Максимофф, стой! — крикнул Стив, на бегу хватая куртку.       Эстафета началась. Неизвестно, когда закончится — в Судане или лет через двадцать? Готов ли он к новому марафону? К этому невозможно быть готовым, но он сделает вид, что готовился к этому всю жизнь. Сотрет ухмылочку с лица ведьмы и докажет, что не просто так звался лучшим.       Он выскочил на крыльцо дома и обнаружил Ванду. Сидящую на его крыльце. Следящую за секундной стрелкой часов. Она подняла на него глаза и улыбнулась еще шире и нахальнее. Знала. На это и рассчитывала.       Стив чертыхнулся, она безуспешно попыталась изобразить строгий взгляд. Оба захохотали. Капитан положил руку на ее плечи, и они вместе, в счастливом объятии спустились с крыльца и пошли от этого дома, веющего старостью и депрессией.       — Давай, веди, вербовщица, — шепнул Стив ей на ухо и поцеловал девушку в макушку.       Может ей достаточно будет любящего напарника и верного защитника?