Возлюби врага своего (Хроники Атреи)

Дурацкий сон, как кистенем, Избил нещадно. Невнятно выглядел я в нем И неприглядно. Во сне я лгал и предавал, И льстил легко я... А я и не подозревал В себе такое. Еще сжимал я кулаки И бил с натугой, Но мягкой кистию руки, А не упругой. Тускнело сновиденье, но Опять являлось. Смыкались веки, и оно Возобновлялось... В. Высоцкий - Элийцы говорят, что асмодиане напали первыми, что и послужило на пользу балаурам, разгромивших союзную армию! Вы утверждаете, что элийцы предали идеи союза и ударили чернокрылым в спину! Которым словам мне верить? Ледяной тон Аделлы мог соперничать с айсбергом, а морозно-колющий взгляд главнокомандующей пробирал мага до костей. - Вождь понял, какова цена всем попыткам договориться с двумя расами, неизменно пытающимися сцепиться друг с другом через голову юнов, - тяжеловесно сказала она и замолчала. Застывшая подсолнухом Гарнон встрепенулась и попыталась на свой лад смягчить ситуацию, пробормотав нечто вроде того, что был заключен мир и новость о нападении элийцев слишком тревожна для разумения. Но Рей уже все понял. Прежде чем развернуться, чтобы удалиться прочь со всей возможной гордостью, он надменным взглядом, полыхающим зеленой бездной, опустил девиц ниже плинтуса. Не заметив, что ярость придала свойствам магического взора новые оттенки, сделав его гораздо более похожим на человеческое зрение, чем раньше. Врожденная вежливость не позволила заклинателю высказать все, что он думает, во всеуслышание. Но никакие правила приличий не запрещали магу ругаться про себя, чем он с упоением занялся. Это немного скрашивало чувство собственного бессилия что-либо изменить. ...Вернувшись на кибелиск после побоища в кабинете Советника, маг быстренько подлечился банками и помчался обратно. Но коридоры и залы Ока Тиамаранты опустели, лишь оглушающее эхо сопровождало шаги заклинателя. Ни следа портала, магической дыры в пространстве или чего-то подобного он не обнаружил, хотя старательно пытался, сдернув в пылу поисков с глаз чертову повязку. Но, ни магический взгляд, не прикрытый никакими тряпками, ни элементаль не обнаружили ничего. Только, будто иголками по коже, прошлось странное чувство: в месте беспощадного истребления асмодиан аура места тяжеловесно оседала на каменный пол под гнетом совершившегося здесь предательства. Убив некоторое количество ценного времени, заклинатель пришел к выводу, что без посторонней помощи он вряд ли чего-то добьется. Карун, только Карун. Кто, как не он всегда, если дело касалось балауров, владел исключительной информацией об их силах, местоположении и прочем? Рей считал, что краснокрылый правитель наверняка знает, как проникнуть в форт Тиамат. Юны не зря прожили бок о бок с балаурами столько времени: многие тайны, неведомые даэвам, были для краснокрылых открытой книгой. Во время побоища в Оке Вождя почему-то не было: не означает ли это, что он нашел занятие интереснее? К примеру, обнаружил лазейку в логово самой упоминаемой всеми в последнее время Леди. Правда, на что заклинатель не слишком рассчитывал после произошедшего, так это на то, что ему с радостью откроют все секреты. Карун далеко не мальчик, несмотря на божественно юную внешность. Заклинателю придется очень постараться, чтобы Вождь внял его просьбе... Он подумал, что и так слишком долгое время приберегал на потом этот козырь: право откровенно (конечно же, в меру допустимого) говорить с правителем юнов. Мужчина чувствовал, что пришел час им воспользоваться. Поиски реликвии затянулись и запутались настолько, что другого выхода у мага не осталось. Пусть Асфель, треклятый интриган и мастер недомолвок, не обижается потом. Но в Камаре Каруна не оказалось. Он покинул столицу, оставив дела на попечение дряхлого Раффаэле, и удалился в неизвестном направлении. По крайней мере, так магу сказал старейшина, потрясая длинной бородой. За неимением лучшего, заклинатель направился к представительству юнов в Тиамаранте, сиречь Аделле и Гарнон, но те встретили асмодианина с подозрением. Когда он попытался объяснить ситуацию с нападением элийцев, то нарвался на откровенное недоверие. Холодная отповедь взбесила заклинателя, но не настолько, чтобы он позволил маске невозмутимости соскользнуть с красивого лица. Спрашивать о местонахождении Каруна после такого наглого пренебрежения со стороны «юнниц» Рей себе не позволил. Много чести! Шествуя по крепости Тиамаранты: в своих черных развевающихся одеждах, с неестественно ярко сияющими глазами, Рей не обращал внимания на редких даэвов, встречающихся на пути. Тем более он не придавал значения тому, что они останавливаются и недоуменно смотрят ему вслед, словно увидели нечто из ряда вон выходящее. Вроде взъерошенного и крайне раздраженного ангела смерти. Маг и сам бы испугался сейчас своего отражения в зеркале! Благо, что в Тиамаранте зеркал не наблюдалось. Он еще не решил, отправиться ли в Камар и упоительно пугать старейшин в тронном зале зловещими гримасами до той поры, пока краснокрылый властитель не почтит их своим присутствием, или терпеливо дожидаться грома с ясного неба, сиречь явления Асфеля, с ценными указаниями. В последнюю очередь подумалось о том, что неплохо бы заглянуть домой. Словно наяву повеяло теплом. Рей только утвердился во мнении, что домой сейчас никак нельзя. Расслабится, забудет обо всем, встречая радостные взгляды ребят. Дела, интриги, проклятые миссии, долг. Но как же хотелось наплевать на это всё! Заклинатель сердито нахмурился, возвращая себе былую сосредоточенность, и зашагал к привратнику. Куда он мог засунуть эту балаурову повязку? Без неё было непривычно и даже слегка неуютно. * * * После побоища в Оке, в результате которого они полегли, как и почти все асмодиане, Мира рассталась с друзьями, решив уделить немного времени ревизии доспехов, проверке лотов на аукционе, уходу за домом и всему прочему, что требуется делать каждому даэву в редких перерывах между боевыми походами. Валлиец умчался куда-то, как он туманно выразился, в совсем заброшенную последнее время личную жизнь. Чармин, устав от разборок с командованием по поводу провала миссии, широко зевнула, открыла портал домой и предложила самой бесстрашной целительнице в мире разбудить её часов через двенадцать, если будет что-то срочное. Кивнув для виду, лекарка решила, что ни за что не совершит этого изуверства. Волшебнице пришлось битый час доказывать какому-то твердолобому командиру, что раз они трое отправились на миссию без официального поручения, то и провалить её не могли. Тот упирался изо всех сил, пытаясь навесить на тройку друзей «черную метку» промаха, но не переродился еще в Атрее даэв, способный выиграть в споре с Чармин, хвала Айону и Служителям его! Правда, после подобного разговора волшебница способна была лишь устало улыбаться: такой вымотанной девушка не видела подругу уже давно. Самое малое, что могла Мира обеспечить магине, так это спокойный безмятежный сон. Отправив Чармин отдыхать, целительница настоятельно попросила её отключить мыслепочту и закрыть вход в дом от всех, кроме целительницы и чародея. Лекарка даже проверила, как волшебница закрылась: посулив мелкую кинару мальчишке, прогуливающемуся по тихой улочке Шилькена, она попросила его войти в дверь, убедилась, что та закрыта для посторонних, и только тогда удалилась. Хочешь, не хочешь, пришлось обратить взор на скучные и унылые дела, которые она так любила откладывать на послезавтра. Мысленно прикинув самый короткий маршрут, девушка отправилась в Фернон, чтобы заказать услуги торговца и заведующего складом для собственного особнячка, а заодно и оплатить почтовый ящик, аренда которого закончилась еще неделю назад. Отсчитывая звонкие кинары, целительница не сразу осознала мерцания мыслепочты на грани сознания. Спохватилась, только когда прозвучало еще одно сообщение: «Эй, самая прекрасная целительница во всей Асмодее! Ты не слышишь, или попросту игнорируешь своего преданного поклонника?» Конечно же, все дела сразу оказались забыты. Хорошо хоть сделка с лукавым шиго успела состояться. Мира подхватила свитки призывов и отключилась от происходящего вокруг, полностью поглощенная беседой. «Экс! Ты ли это, мой верный страж? Какой приятный сюрприз!» «Собственной персоной», - словно наяву послышался тихий смешок, а затем последовал вопрос, - «Может, встретимся?» Прикинув, все ли вещи в доме на своих местах и не разбросаны ли по ковру провокационные дамские штучки, Мира припомнила, что вроде убиралась вчера, и сразу же радостно возопила: «Конечно! Приходи ко мне. Заварю чего-то горячего и ароматного, посидим, поболтаем» «Жди. Скоро буду» - донеслось лаконичное, но столь приятное сердцу целительницы обещание. Дорога домой сразу же расцвела новыми красками. * * * Каруна Рей нашел. Вопреки пессимистичным ожиданиям заклинателя, Вождь все же находился в Парламенте Камара. Но высокий трон не удостоился чести поддерживать седалище красноглазого правителя. Тот стоял на полпути к выходу и отдавал старейшинам последние распоряжения перед уходом. Маг, который весь день открыто пользовался магическим взором, и сейчас не стал скрываться, внимательно окидывая сдержанную, будто перед прыжком фигуру Каруна. Высокий ворот походной туники обрамлял гордо вскинутый подбородок могущественного юна. Мягкое золото доспеха стекало на одно плечо, будто крыло, оставляя другое открытым. Рей с любопытством пригляделся, рассматривая своим особым зрением лёгкую ткань одеяния. Усиленная с помощью редких, казалось бы, металлических вставок, на самом деле она была зачарована таким образом, что являлась почти сплошной защитой. На челе красноглазого мага ярко сиял венец, опутывая голову незримыми для прочих, но не для заклинателя, эфирными нитями. Завершали облачение тонкие лосины и высокие, почти до середины бедра, сапоги - с тонкой позолотой и красноватыми вставками, повторяющими цветовую гамму остального доспеха. От напряженной, будто перед прыжком, фигуры веяло гневной силой, а брови Каруна были грозно нахмурены. - Приветствую Вождя, - Рей скользнул ближе и кивнул в своей извечной манере: с уважением, но без подобострастия. - Зачем пришел? – Не слишком любезно осведомился правитель юнов, обернувшись на звук. В голосе его послышались крайне неодобрительные нотки. - С надеждой увлечь тебя на свидание к Тиамат, - иронично улыбнулся Рей, с ходу открывая все карты. (1) Заклинатель не желал больше хитрить и изворачиваться, тем более, перед краснокрылым магом, которому симпатизировал сейчас много более некоторых темных властелинов (да, умышленно с маленькой буквы). Также Рей прекрасно осознавал явное разочарование Вождя в союзниках, крупными буквами написанное у того на лице, и не собирался усугублять ситуацию. - Надо же! Еще один борец с истинным злом! - не остался в долгу Карун. Голос его источал неприкрытый сарказм, - Увы, вынужден отказать в сей смиренной просьбе. Завоевывать форт Тиамат отправятся только юны. Мне нет дела до ваших войн и противостояний, но подобное поведение союзников я не намерен терпеть! Заклинатель, не дрогнув ни одним мускулом, внимательно выслушал тираду, не слишком впечатлившись при этом. Очень придирчивый взгляд, наверное, заметил бы едва дрогнувший уголок губ: то ли насмешка, то ли ирония. Дождавшись молчания, Рей тихо, но внушительно произнес, не обращая внимания на лоснящуюся рожу старейшины, весьма довольного, что правитель снова поставил на место выскочку-асмодианина: - Я ведь не просто один из крылатых даэвов, Вождь. Предлагаю поговорить начистоту, только без свидетелей. Правитель хмыкнул, затем бросил на зеленоглазого мага цепкий взгляд, и, должно быть, увидел нечто особенное. Чем еще объяснить то, что он слегка смягчился и буркнул почти по-свойски: - У меня мало времени. - Постараюсь быть кратким, - прохладным тоном ответил Рей, внутренне торжествуя. Хоть и маленькая, а победа была за ним. Заклинатель не задумался о том, что стал воспринимать Каруна как равного, и вести себя с ним соответственно. Это происходило неосознанно. Маг не отдавал себе отчета в том, что за всю эпопею с реликвией сила его заметно приумножилась, умения и свойства магического, как он называл его, зрения позволяли видеть много больше, чем доступно обычному даэву, поднимая Рея на совершенно иную ступень развития. Сколь же значимыми были изменения, затронувшие заклинателя? И чем на самом деле они являлись? Возможно, мужчина осознает это позже и ужаснется. С другой стороны, быть может, тайные знания в нужный момент сохранят ему жизнь? События, несущиеся вскачь, словно резвые кони, не позволяли остановиться и подумать. Спираль судьбы раскручивалась, увлекая за своими витками вольных или невольных участников действа, безжалостно и неотвратимо. Время думать настанет позже... * * * - Привет, красавица моя, - улыбнулся Экс, нащупывая носком сапога порог, и очень аккуратно переступил его. Нет, страж не обзавелся непоправимыми увечьями за то время, пока Мира с ним не виделась. Он просто нес в охапке огромный букет, который не замедлил торжественно вручить изумленной девушке. А походя, еще и сорвал с её губ мимолетный, но сладкий поцелуй. Пока лекарка носилась по дому, выискивая вазу, способную уместить такое количество бордово-красных цветов на длинных стеблях, воин придирчиво скользнул взглядом по мягкому гарнитуру из двух кресел и дивана, обитых тканью в винных тонах с золотым шитьем. Воин украдкой коснулся гладкой, словно шелк, спинки, затем сделал выбор и плюхнулся на диван, принимаясь осматриваться более подробно. Обстановка дома в полной мере отражала личность хозяйки. Мира выгодно отличалась от прочих блондинок тем, что никаких оборочек, рюшечек и прочих ужасно милых вещей в убранстве дома не терпела. Бледно-лиловые обои с ненавязчивым орнаментом ближе к полу уходили за резные деревянные панели, цветом почти черные. Такое же дерево служило отделкой дивана и кресел, гостеприимно расставленных вокруг небольшого круглого стола. Белокаменный пол выгодно оттенял приглушенно мерцающую вишнёво-золотую обивку и визуально добавлял пространства. На стенах чередовались тонкие полки с изящными безделицами и крупными украшениями, вроде чучел монстров из некоторых подземелий. Сундуки и комоды, - вот уж самая необходимая, но не самая красивая вещь в доме каждого даэва! - были расставлены так, чтобы не бросаться в глаза. На каждом ютилась либо трофейная статуэтка, либо цветущая фиора, скрывая массивность квадратных коробов с полками. У Миры дома было роскошно, светло, уютно и красиво. Экс даже с удовольствием повторил это вслух, когда девушка наконец разместила букет на самом видном месте у стены и села на диван рядом с дорогим гостем. - Спасибо, любимый страж! – весело улыбаясь, ответила она любезностью на комплимент, - А как тебе моя коллекция трофейных украшений? Девушка, которая до прихода гостя успела переодеться в лёгкое белое платье с вышивкой по подолу, обвела комнату широким жестом, чтобы друг не упустил из виду даже самой маленькой фигурки, вроде плюшевого мишки Кармивен. Эксклейм в полной мере оценил старания девушки, на сей раз подмечая восхищенным взглядом и органично вписавшуюся в углу редкую хрустальную статую Вильера, и фигурку сприга-мага с воздетыми руками, а также – шикарный бюст лекарки, обрисованный тонкой тканью. Слегка смутившись, что было совсем не в его духе, страж поспешно отвел глаза от самого занимательного для него зрелища в этой комнате, и тут же наткнулся взглядом на туманную дымку зеркала Кромед. - Раритет из Святилища, - воскликнул он и повернулся так, чтобы поделиться своим восхищением с целительницей, - Ты помнишь? Сколько воды утекло, а я нет-нет, иногда покатываюсь со смеху, как дурак, вспоминая наши походы. - Конечно, – заверила Мира с тёплой улыбкой. Взгляд девушки подёрнулся мечтательной дымкой, - Мы неизменно погибали, чаще всего – по собственной глупости, но поднимались и упрямо шли вперед. Несмотря ни на что, не сдавались. Сколько смеха и веселья было! Самое яркое воспоминание, когда мы желания загадывали. Ты тогда изрек бессмертную шутку о том, что «бабу хочу»! Или про зубочистки, коими ты обозвал острые кинжалы Фьюри, от чего наш ассасин неделю ходил надутый. - Ага, - отозвался Экс, - Особенно часто я вспоминаю гордую «спасательницу» моей горящей... - Ах, - перебила его Мира, смеясь и заливаясь краской одновременно, - Не надо произносить вслух! Я всё прекрасно помню. (2) Страж лукаво прищурил глаза и спросил, понизив голос до более душевной тональности: - Но ты тогда с нами действительно попала в хорошие руки, не так ли? - Несомненно, - ответила девушка, кокетливо склоняя голову так, что серебристые волосы волной рассыпались по плечам, - Знаешь, я сейчас подумала, что... такое не забывается. Сколько бы времени не прошло. В ответ Эксклейм только тепло улыбнулся и кивнул. Его пальцы нашли нежную ладонь лекарки, легонько сжимая её. Некоторое время они молчали, словно заново переживая моменты, проведенные вместе. Не только веселье, но и многое другое. Лютую тоску и упрямое нежелание понять, взаимное притяжение, которому не суждено было воплотиться в реальности, безумную нежность друг к другу, которая может появиться только в паре лекарка-страж. Да, они многое пережили вместе. Немного погодя, мужчина с шумом выдохнул воздух, будто решаясь, и сказал: - Мне надо открыть тебе нечто важное. В голосе звучало столько боли и непонятной тоски, что Мира встрепенулась, рисуя в своем воображении самые страшные картины. Что-то с ребятами? Несмотря на то, что друзья поразительно легко отпустили лекарку, заменив её на другую, девушка не обиделась. И все это время переписывалась с ними, поздравляла с праздниками и была в курсе самых важных событий жизни. Если бы случилось что-то непоправимое, Мире обязательно сообщили бы! Или…нет? Не представляя, какая буря поднялась в душе целительницы, Экс уставился невидящим взглядом в какую-то точку на ковре у ног, и глухо продолжил: - Я совершенно запутался. Дело в том, что у меня появилась любимая, уже давно. Я спас её от мерзкого балаура, там и познакомился, а потом вдруг... назначил свидание. С него все и началось. Мира замерла. Слушая откровения Экса, она недоумевала, с чего бы в голосе товарища было столько непонятной боли. А он продолжал говорить, словно начав изливать душу, не мог уже остановиться, и с каждой фразой речь становилась все отрывистей. - Нас словно швырнуло в объятья друг друга: сблизились настолько, что стали жить вместе. Как-то так получилось, что я особо не распространялся об этом, хотя на прямые вопросы, конечно, отвечал. Когда узнала Пион, она будто с цепи сорвалась: стала всячески заигрывать со мной, соблазнять. Говорила, что любит и поэтому только остается в отряде. Я понимаю, что был неправ, - страж поднял на Миру отчаянные глаза, - Но уступил. Завязался роман, тайный от всех, но поэтому не менее явный. Мы с целительницей стали больше времени проводить вместе, и не только в походах. Ту, первую и любимую, я так и не оставил: просто не мог. Но стал испытывать нежные чувства к Пион тоже, такой удивительной и взбалмошной. Сначала не думал ни о чем, а потом… Обман раскрылся. Я не только заставил их страдать, каждую по-своему, но и осознал, что обе мне дороги. Так, совершенно незаметно для себя, даэвы и оказываются негодяями. Он умолк, уже не ожидая, что подруга поймет. Раньше стражу казалось, что только Мира способна успокоить его мятущееся сердце. Так и было, пока он не стал излишне откровенным. Сейчас же, увидев обескураженное, побледневшее лицо девушки, Эксклейм невольно пожалел о сказанном и отвернулся, чтобы не увидеть отвращения к себе в таких знакомых прозрачных глазах. Но лекарка молчала совершенно не поэтому. Она изумленно переваривала новость, сногсшибательную в самом буквальном смысле слова. К счастью для терзающегося латника, длилось это недолго. Повернувшись к Эксу, девушка подняла взгляд, в котором не было ни капли того, чего страшился мужчина, ободряюще сжала руку – их пальцы так и остались сплетенными, после чего сказала с искренним состраданием: - Мне жаль, очень жаль, что так получилось. - Ты слишком добра, - криво ухмыльнулся страж, еще не до конца поверив в столь притягательную истинность реакции подруги. - Вовсе нет, - тонкие брови нахмурились, девушка немного помедлила, подбирая слова, а затем пылко произнесла, - Если на то пошло, ты просто хотел любить и быть любимым. А то, что оступился и при этом причинил кому-то боль… такова жизнь, мой друг. Бывает. - Ты правда так думаешь? – пытливо осведомился страж, не удержавшись от того, чтобы склонить голову на плечо лекарки, словно недвусмысленно молил о поддержке, - Но я чувствую, что ошибся. Катастрофически ошибся. Знать бы только, где? И с которой из них? - Помнишь, какой выбор сделала я? – спросила Мира дрогнувшим голосом. Страж утвердительно кивнул, не отрывая глаз от красивого лица девушки, подернутого дымкой застарелой тоски. - Возможно, тебе пригодится мой опыт, - произнесла она медленно, будто даже легкое прикосновение к давно зажившей ране причиняло боль, - Я решилась совершить самый трудный выбор, сохраняя то, что нельзя предавать: никогда, ни при каких обстоятельствах. Просто почувствовала, что если переступлю через это, то никогда более не буду себя уважать. Пусть буду счастлива с любимым какое-то время, острота эмоций уйдет, а взамен не появится ничего. Только пустота… Дорогой мой друг, не делай подобной ошибки! В твоем случае тоже нельзя обойтись без выбора, и ты сам это понимаешь. - Понимаю! - Но слушай лишь себя, - жестко продолжила девушка, будто не слыша отрывистого ответа, - Только ты один можешь знать, где заканчивается предательство и начинается необходимость решительно отсечь ненужное! Все время, пока звучала эта проникновенная речь, Эксклейм смотрел на целительницу, как завороженный, сейчас, как никогда, понимая, что пришлось пережить подруге однажды. С каждым словом он словно заново обретал себя: веселого и пылкого стража, любящего красоту и женщин. Верного друга и правильного, справедливого воина. Командира, умевшего не только приказывать, но и убеждать. Он мог оступиться, как и любой другой, у которого в груди пылало живое сердце. Но только этот страж, не понаслышке знакомый с честью, не мог себе позволить низости: ни под каким предлогом. Девушка, сама того не ведая, столь много ему открыла. Нет, мужчина не догадывался еще о том, что он сделает потом, он просто верил, что выбор будет правильным. А, может, подсознательно уже избрал путь и от того мятущуюся душу залило блаженное спокойствие? Не сдержав эмоций, Экс крепко обнял прекрасную лекарку и прошептал девушке, охотно поддавшейся невинному дружескому жесту: - Спасибо тебе. - Но я ничем не помогла, - ответила она, позволив себе растаять в кольце крепких мужских рук, - Просто напомнила о том, что ты и так знал. Латник лукаво улыбнулся и разжал объятия, почувствовав, что более они неуместны. Мира тоже отстранилась от друга: не менее решительно, чем раньше отвергала его ухаживания. Экс не знал, что девушка на миг почувствовала острое сожаление, что не она сейчас царит в мыслях стража: дорогого ей, несмотря ни на что. Но, впрочем, сразу подавила в себе это неуместное чувство. Ничего не возвращается, как бы не хотелось иного. Они с Эксклеймом ощутили близость лишь от того, что откровенно поговорили – лекарка мудро признала это, позволив себе помечтать лишь то короткое время, которое прошло между двумя ударами сердца. - Ты напомнила о том, что сам я неспособен был вспомнить, одурманенный любовью и запутавшийся в двух романах. Почему мы становимся слепы и глухи, когда горим чувствами? - Риторический вопрос, - засмеялась девушка, вернув себе былое хорошее настроение и, что более важно, самообладание, - Но тем важнее услышать мнение со стороны. Желательно того даэва, который не погнушается сказать: ты дурак! Или дура. Эксклейм расхохотался, услышав из уст своей любимой целительницы трезвый намек на совершенно нетрезвые обстоятельства, и пихнул её в бок в порыве неподдельного веселья: - Именно поэтому я к тебе пришел, не находишь? - Не стану такого говорить! – заявила Мира нарочито серьезно, хотя в глазах её прыгали веселые балаурята. Как ни крути, таким – обаятельным, радостным, прежним, - Эксклейм ей нравился гораздо больше. Девушка и впрямь испугалась, когда страж начал откровенничать, выглядя при этом непривычно усталым и опустошенным. Он страдал и терзался, чувствуя подспудно свою вину, но не ведал, как поступить. Лекарка сделала то немногое, что могла, и оставалось только надеяться, что стражу пригодится этот опыт, дабы разрубить любовный узел в собственной жизни. Конечно, Мира не могла не признать, как ей польстило то, что в особенный момент Эксклейм пришел именно сюда: к той целительнице, которую он никогда не переставал называть любимой – не в смысле особых чувств, а в силу той неразрывной нити, прочно связавшей когда-то их души и судьбы. Сегодняшний разговор еще более и по-новому сблизила стража и лекарку. Пусть горечью на её губах осталось сожаление – но некогда и незачем ворошить прошлое, ей и воину не быть вместе! Целительница прекрасно помнила, что сама так решила, это было и оставалось правильным. Но даже минутная слабость в объятиях друга, которую девушка себе позволила, разворошила нечто смутное в душе. Он, скорее всего, почувствовал, потому что снова приобнял Миру: осторожно, более интимно. Медленно и ласково погладил кончиками пальцев ровную спину, с затаенным удовольствием почувствовал невольную дрожь девушки, повернувшейся к нему лицом. - Я, наверное, всегда буду жалеть о том, что не случилось с нами, - тихо сказала она, не ожидая, что фраза прозвучит настолько задумчиво и грустно. Эксклейм улыбнулся с печалью и пониманием. Нежно коснулся щеки девушки, затем провел рукой по длинным волосам, разрешая себе запутаться в них пальцами, чтобы склониться к доверчиво приоткрытым губам лекарки и запечатлеть на них очень теплый, мягкий и целомудренный поцелуй, после чего отстранился и сказал: - Я тоже, красавица моя… Я тоже. 1 – В данной главе описывается миссия Приказ Маркутана, адаптированная автором к событиям, происходящим в романе. Несмотря на сознательное допущение некоторых вольностей, официальная история почти не была попрана. 2 - Напоминаю читателям, что события, которые обсуждают герои, подробно описаны в главе 14.