Проклятый лес: Рагнарок

      Барселона, поместье Бланко       Оставив Салли и Дамиана в отдельной комнате, Слендер велел наёмнику «ДаЛеРей» сесть в самый дальний угол комнаты. Безликий сделал рассылку сообщения, призывая остальных собраться в поместье Бланко и сообщил адрес. Матео помог Корнелии выпить лекарство, изредка бросая взгляд на него. Слендер поводил тонкими пальцами — похоже, негатив постепенно возвращается к нему. Это не было похоже на ментальное поле, скорее, на барьер Одраса. Утерянные знания, и кто-то свободно пользуется ими в Барселоне. Герцог Тристан упоминал безумцев в фарфоровых масках и человека с «чёрным клинком» — только они могли использовать барьер. Сейчас они не ровня ни одному из них — проклятый Демонго позаботился об этом. — Я не совсем понимаю, — Корнелия благодарно улыбнулась Матео, — да, Ирвин поступил подло, когда остановил Курта и нас без гроша за душой. Но как это затрагивает вас, мистер… — Называйте меня Гаспар. — Мистер Гаспар — это ваше настоящее имя? — Нет… — с заминкой ответил Слендер, — видите ли, миссис Бланко, Ирвин Мендез, скажем так, активно влезает в дела нашей стороны. Не спрашивайте, что я имею ввиду. Для вас будет гораздо безопаснее неведенье. Я почти уверен, что в ближайшем будущем Мендез натворит дел, из-за которых Барселону ждёт крах. — Крах? — Матео скрестил руки на груди, — что это значит? Он подомнёт под себя весь город? — Нет… скорее всего, Барселона будет уничтожена.       Корнелия испуганно закрыла рот ладонью. Винсенте почесал затылок: — Можно подробнее? — Конечно. Как ни прискорбно, всё дело во мне…       Отель — Боган.       Энн всхрапнула, заставив Дальвина ухмыльнуться. Остальная компания, рассевшись вокруг прислушивающегося к ножнам Ремо, внимала каждому его слову. Сантьяго слабо покивал в ответ только ему слышимым словам. Одна лишь Джейн с каждой минутой становилась более бледной. — Вообще не догоняю! — заявил Джефф, подпирая голову кулаком. Пака с интересом рассматривала шов на щеке юноши, — твоя железяка не может говорить внятней? Бога-а-ан! Ха! Когда бояться? — Закройся, псих! — одёрнула его Джейн. — Советую тебе не произносить это слово без нужды… — Сантьяго положил меч на своё плечо, — скажите, любезные, в вашей странной компашке есть кто-то, у кого… Ну… Нет лица?       Друзья растерянно переглянулись. Ремо кивнул и продолжил: — Речь пойдёт об этих самых безлицых. Есть место, очень далёкое, незримое ни для кого, и слава богу, если верить Орне. Я услышал ТАКОЕ… Это нельзя произнести… Нельзя даже думать об этом… Из этого я взял самый безопасный кусок, звучащий более-менее внятно. Боган. То место населяют невообразимые чудовища, похожие… В общем, у них нет лиц! Почти… — Чертовщина, — Маски выдохнул едкий дым из своих лёгких, — наш безликий — мудрый «иной», проживший не одно столетие. Он не чудовище. — Такое возможно?! — воскликнула Пака. — Насколько я понимаю, речь идёт о вещах очень необъяснимых, — подала голос Эвелина, хлопнув дочь по спине, — на мой дом напали. Это ведь из-за вас, так?       Джефф виновато потупил взор. Не поспоришь — с ними был ещё один «иной», и очень сильный. Юноша надеялся, что Тоби вырвался оттуда. — Я уже много сказал, — Ремо упёрся подбородком в рукоять, — остальное я обсужу с вашим «мудрецом». Где он, кстати?       Дом Ирвина Мендеза       Ирвин Мендез взволновано почесал нос. Ни с того, ни с сего, его дом решил посетить один из авгуров. Мужчина с длинными белоснежными волосами, которые казались Ирвину всё больше и больше похожими на парик, периодически стучал пальцем по фарфоровым губам своей маски и о чём-то размышлял. Мендез впервые видел кого-то из этих, казалось бы, всемогущих людей в сомнении. — Что-то пошло не по плану? — негромко поинтересовался он. — Ваш наёмник провалился. Я чувствую, как к нашим врагам возвращаются силы. К тому же… объявился третий, кому даровано лицо. — В смысле? Третий авгур в Барселоне?! Разве вас не было достаточно? Вы же всё уничтожите… — Не спрашивайте глупостей, Ирвин. Мы — вездесущи. Мы везде, где захочет Дейкстра. Странно то, что я не почувствовал его. Либо он не «иной», либо…       Мендез удивился неожиданной паузе собеседника. Авгур не стал договаривать и встал со своего места. — Вы ведь собираетесь устраивать приём на этой неделе? — В-всё верно. Там будут влиятельные люди, поэтому попрошу вас воздержаться от нежелательных действий. — Хорошо. Но не ради ваших клиентов, Ирвин. Веселье может продолжиться, но пока заляжем на дно. Раз такое дело… я лично займусь семьёй Бланко.       Сан-Пау, закрытое крыло       Тоби сидел на сваленных в кучу матрацах и подушек, видимо, играющих роль кровати. Осторожно потрогав свои рёбра, юноша выдохнул — вроде целы. Эх, сейчас бы блинов. Немезис влетела в комнату, словно тень. Выглянув в окно, женщина повернула к Тоби глазницы своей маски. Затем присела аккурат рядом с ним. Юноша понял, что уже не отвертится, и позволь захватить себя в медвежью объятия. — Родной ты мой! Не болит? Скажи, если болит! Я схожу за бинтами… нет, за врачом! Мы быстро поставим тебя на ноги! — Ай! Нем, всё в порядке, я целый. Не обнимай так сильно!.. — Бедный… Иди ко мне… — хватка Немезис стала ещё сильней, — как ты вообще оказался в Барселоне? — У-у-у… У нас тут отдых… должен был быть. — Отдых? Ты приехал не один? — Нет. Натали, Слендер, куча наших… — Мастер тоже здесь?! — Немезис закрыла «глаза» руками, — он по-прежнему на меня злится?       Тоби с улыбкой вздохнул и почесал затылок. — Нем, он вообще на тебя не злится. — Правда? — Уже никто не помнит, за что он злился. Я, кстати, тоже. — И я… — женщина начала приходить в себя, — забыли. Почему на тебя напали? Что ты там делал? — Долгая история. Похоже, мы опять встряли в проблемы. Ты знаешь о компании «Мендез»? — Об этом скандале знают все. Ирвин Мендез шустро подмял всё под себя, хотя официально доказать это не смогли. — Он хочет избавиться от семьи Бланко. А ещё… — На лицо Тоби упала тень, — он связался с авгурами.       Немезис сцепила руки в замок — глаза женщины загорелись лазурным светом. — Тогда поспешим к Мастеру. У меня есть предложение…       Унтерштурмфюрер не сразу понял, что измученный им ребёнок что-то сказал. Не понял он и того, что лишился приличного куска гортани. Немецкие солдаты со страхом пытались понять, что только что произошло на их глазах, в то время как мальчишка сжимал в целой руке здоровенный кусок мяса. Такой ненависти ребёнок не испытывал никогда — разум его помутился в звериной ярости, но он отчётливо видел тех, кто был ему ненавистен в тот момент. Боль не уходила. Напротив, стала всепоглощающей. Вскоре ребёнок осознал, что сводящие с ума ощущения превратились в сладкие покалывания по всему телу. Мальчик бросил замутнённый взгляд на вырванную часть гортани вперемешку с кожей. После чего вгрызся в неё тем, что осталось от зубов. Солдаты прокричали что-то, затем передёрнули затворы — ребёнок кинул на них полный ярости взгляд. Нацисты с душераздирающими криками падали ниц, их кости жутко трещали, а кожа лопалась. Один из солдат попытался поднять голову, от чего его глазные яблоки вывалились наружу от напряжения. Мальчишка выкинул остатки плоти в сторону и заорал — крики умирающих солдат в мгновение стихли, в воздух поднялись столбы крови вперемешку с раздробленными костями.       Подоспевшие партизанские силы обнаружили лишь жуткое побоище — усеянные человеческими остатками руины и одинокого ребёнка, свесившего ноги с края «брасткой могилы» и активно грызущего чьи-то пальцы…