Эйнхерий

Помню отчётливее всего запах крови, смешанный с ним запах матери и больше ничего не помню из детства. Не помню лиц, совсем не помню их. Лица матери не помню - запах только. Страшно это, родичей своих не помнить. Во снах, когда близкие и родные являлись мне, их лица поначалу были расплывчаты, потом стали и вовсе не различимы. А с годами всё изгладилось из памяти. Не снятся они больше. Снятся теперь битвы, кровь, и я отчётливо чувствую её запах, который забыть уже невозможно, который теперь всюду будет преследовать меня. А так бы хотелось всё забыть - всё, кроме тебя, любовь моя, желанная моя Желанна. Хотел уехать с тобой, хотел, чтобы мечты наши сбылись, в явь их хотел превратить. Но… - Дядя Харальд, а ты меня убьёшь? - А ты что, боишься, что ли? А?.. А знаешь, я ведь тоже смерти боюсь. А ты чего молчишь-то, не веришь, что ли? Ох, боюсь, пуще всего боюсь смерти, Илюша, пуще всего. И теперь-то, чувствуя почти что её дыхание на себе, содрогаюсь весь и готовлюсь сражаться с нею. Готов я любыми способами её от себя отвадить. Любыми, даже грязными. Но мысли эти самому противны. Нельзя, слышишь, Илюша, нельзя мне подохнуть как собаке последней. Нельзя… Загоняете вы меня, как зверя поганого. Не сдамся, в жизни не сдамся. Прости, Илюша. Страшно тебе, знаю, да ты не бойся. Не бойся, Илюша, и прости. Боюсь умирать, не хочу умирать. Ты последняя моя нить, Илюша, последнее спасение, хотя… - Верни мне моего сына! Я прошу тебя... Ну побойся ты Бога!! - У тебя свой Бог, а у меня свой! Мой Бог — Один!! И он разрешает убивать… - Он Бог воинов. Харальд, посмотри на себя! Какой же ты воин, ты теперь убийца... убийца и трус! - Давай посмотрим, кто из нас воин! Можно умереть. Умирают в старости, на ложе, под взглядами да под плач родных. Можно сдохнуть. Сдыхают в канавах и в темницах, сдыхают предатели, убийцы и нечестивцы… варяги трусливые, в Хель после падающие. А можно погибнуть. Гибнут воины и становятся эйнхериями, в Вальхаллу путь их лежит, к Богу нашему - Одину, и пируют они там и восхищаются любимыми своими, тоже погибшими, валькириями. И отрадно им там и привольно. И выбирать мне, куда идти, и выбрал я. Только сердце колет от того, что уж больше не увижу я Желанну свою. Ведь веры-то она другой и Бог другой, и Рай другой. А может, и свидимся, может… А пока в бой. И он покажет, встретимся ли мы. Наступление. Атака противника. Отбив. Атака, парирование, атака. Ярослав уходит от удара. С улыбкой иду на него. Перехват клинка. Вот и первая рана – на ладони Ярослава. - Store Óðinn! – удар по лицу, хлёсткий. Уже не боюсь смерти, ведь она – уже рядом. Я чувствую ее приближение. Я вижу ее в лице Ярослава, в его глазах. Но я еще побьюсь! И опять атака. Клинки встретились. Подрезание ног. Увернулся. И болит рана, хотя нет, боли как таковой не чувствую, словно всё притупилось, все чувства. - Jeg kommer til deg... - снова атака. И он падает на колени, открывается. Один, ты видишь? Я воин, я не убийца! - Папа!!! Поворачиваю голову на голос, отвлекаюсь, чтобы… всё. Один! Всё, это конец! - … ikke la våpen ut av hendene. И чувствую я твою руку цепкую да крепкую, старуха Смерть, только вот в Вальхаллу путь мой теперь и слова последние: «Отк…рой вра…та Вальхаллы…»