Февральская сказка.

Я оглянулась на часы. Выступаю через три гимнастки, значит, пора подходить к ковру. Самые волнительные моменты, ни что не сравниться с ними. Даже ожидание оценки не так нервирует. Лента покорно лежала в моих руках, купальник блестел. Самое трудное мое упражнение. Самое любимое. Мы познакомились полтора года назад в Санкт-Петербурге. Тогда мы готовились к концерту в Мариинке. Нервничала я, должно быть, даже сильнее, чем сейчас. Все-таки такой масштаб, размах, телевизионная трансляция… И именно в этот день я забыла свой прекрасный фиолетовый купальник в отеле! Наверное, сердце пропустило пару ударов, когда уже в театре я обнаружила пропажу. И вот я бегу по улице, сшибаю прохожих, чуть не поскальзываюсь на ледяной февральской мостовой. Минуты несутся быстро-быстро. Надо проехать четыре станции на метро. Глядя на то, как на ковер выходит следующая гимнастка, я решила, что пора. Закрыла глаза, глубоко вздохнула. Ушла в себя и стала настраиваться. Прогнала в уме упражнение, а потом представила знакомую картину. Два лебедя, черный и белый, борются за мой разум и душу. Они равны по силам, и оба готовы драться до конца. Кровь, белые и черные перья… На эскалаторе толпились люди, и я уже прикинула, что опоздаю к началу генеральной репетиции. Значит, еще сильнее достанется от Ирины Александровны. Эх, хорошо бы время текло раза в два медленнее! Я бы все успела… Они разрывают мое тело и душу, сопротивляться все труднее… Краем уха я слышу, что на ковер идет следующая спортсменка, значит я – следующая. - Девушка, я боюсь состариться до того пока мы спустимся, поэтому давайте познакомимся. Я обернулась. Обращались ко мне. На ступеньке надо мной стоял парень лет двадцати пяти в ярко-красных брюках и болотной парке. Улыбка его обезоруживала своей искренностью. В светлых ледяных глазах сверкнули искры. И я не знаю, что со мной тогда случилось, но я забыла о купальнике, времени и сказала: - Давай. Когда мое имя с чудным акцентом нараспев произнесла объявляющая, я резко опустила плечи и уже на полупальцах пошла к ковру. Мое имя скандировали тысячи людей, что придавало уверенности. Я почувствовала, как во мне зажигался огонь уверенности, огонь страсти и любви к искусству. Я была готова творить свет. Мы проболтали все четыре станции, и я смеялась так громко, что на нас оглядывались люди. Оказалось, что мы слушаем одну музыку, имеем схожие взгляды на жизнь и любим дождь больше солнца. Он сказал, что уже где-то меня видел. И правда: еще в сентябре он в своем блоге рассказывал о гимнастике, вставляя мою фотографию. Он сказал, что он видеоблогер. Я сказала, что не очень понимаю, что это значит, и чем видеоблогеры занимаются вообще. Та мертвая секунда перед громким, безжалостным сигналом. Я заботливо держала алую, как кровь, ленту в своих ладонях и сосредотачивалась на выступлении. Только упражнение. Только музыка. Только спорт. Мы вышли на одной станции метро, и, уже разминаясь, я сказала, что опаздываю в Мариинку. Он сказал, что сможет меня подвезти. И – музыка. Стрелой она пронеслась по полному залу и вонзилась в мое сердце. Лента вылетает вперед ярко-красной струей, а дальше начинается ювелирная, космическая работа, сложность которой непонятна зрительскому глазу. Каждое маленькое движение руки приводит ленту в трепет. Спирали и кольца льются в немыслимом темпе. Лебеди начинают жестокую схватку. За окном повалил мягкий снег, так что сидеть в теплой машине было очень удобно и уютно. Он, не зная, включил мою самую любимую песню самой любимой группы. Мы просто ехали через снегопад и наслаждались мелодией, особым молчанием, которое только дополняет атмосферу. Он сказал, что у меня бенгальская внешность, и что он впервые встречает такую, как я. Я ответила, что тоже таких, как он, в жизни не видела. Риск – лента взмывает в самый потолок. Натянутые стопы, колени – все мое тело сливается в единый механизм, где каждая часть работает на великолепную картину. Тонкая грань, лезвие холодного ножа между бездушным спортом и душевным искусством.Только бы не соскользнуть, только бы чувствовать под ногами щекочущий ноги край… Мы расстались у Мариинки. Я сказала, что мне нравится его голос. Он сказал, что ему нравятся мои глаза. Он отъехал, и уже через минуту пелена снега отступила. Я поняла, что забыла спросить его имя. Поворот, равновесие – удивительная легкость, четкость движений, перетекающих одно в другое. Каждый взмах кистью или покачивание головой – все отработано до автоматизма. Один лебедь вцепился другому в глотку. Кровь пачкает ленту, и она уже блестит от багровой крови. После этой зимней сказки мы встретимся еще раз, на Олимпийском Балу, куда его пригласят ведущим. Теперь я уже буду знать, кто такой видеоблогер, а он будет знать, что я являюсь восьмикратной чемпионкой мира. Мы опять проболтаем весь вечер, и на следующий день он уедет в Питер, зная мой номер телефона. Лебеди не успокаивались, наоборот – они были готовы бороться до смерти одного из них. Истеричность движений усилилась, скрипка лишь подчеркнула это. Разгоряченный разум метался из стороны в сторону, сердце бешено стучало, лента взлетала в воздух будто сама. Потом было еще много событий. Я говорила, что мне плохо – и он приезжал из промозглого Питера с букетом фиолетовых летних тюльпанов. Он переписывался со мной ночами, вытаскивал ласковыми руками из самых депрессивных состояний, подбадривал и вселял надежду. В его руках я была спичкой – загоралась и сгорала дотла, жила самой яркой и насыщенной жизнью. Он оживил меня. Но вот тело, не выдержав борьбы, сгорает само. Я последний раз взмахиваю руками-крыльями и бросаюсь на пол. В предсмертной агонии корчится алая лента. Лебеди проиграли. Я сгорела, умерла, рассыпалась от внутренней борьбы. Он – мальчик из Питера, любящий разговаривать с линзой камеры, стал моим спасителем. А я в ответ готова была подарить ему всю любовь и поддержку, которая была возможна из сияющей и вечно горящей Москвы, которая находилась в бесконечно близких и бесконечно далеких семистах километрах. Рукоплескания разорвали зал. Я встала с ковра, выходя из образа, улыбнулась, помахала трибунам руками. Сев на белоснежный диван, я посмотрела в камеру и произнесла губами одно слово: Руслан. Я знаю, что он смотрит трансляцию, плевать, что сейчас я на другом конце земного шара, и в тихом Петербурге сейчас глубокая ночь. Я умирала на ковре тысячу раз, Руслан. И каждый раз – для тебя.