Искупление любви

      Они уже около часа ехали вместе в машине. Вера полностью сосредотчилась на дороге. Илона тихо злилась. Машина была старым довольно потрёпанным BMW. Мотор урчал ровно, но время от времени из-под капота слышалось подозрительное постукивание. Автомобиль бежал довольно резво в пределах допустимой скорости, но Илона подозревала, что стоит прибавить газа, как мотор захлебнётся и заглохнет.       — Слушай, мне осточертела эта игра в молчанку. Где ты взяла эту развалюху? Только не говори, что на этом драндулете ты возишь Катюшку.       — Простите, ваше высочество, ничего лучше мы позволить себе сейчас не можем.       — Странно, Влад не говорил, что мы на грани разорения. Последние выплаты мне пришли вовремя и в полном объёме.       — Он ничего не говорил тебе обо мне?       — С какой стати нам разговаривать о тебе?! Ооо! — неожиданно рассмеялась Илона, — Только не говори, что мой братец наконец-то прозрел и бросил тебя. По бледной щеке Веры медленно скатилась слеза. Илона ни на секунду не почувствовала жалости или сочувствия к бывшей сопернице, но как ни странно и злорадства тоже не было.       — Влад… мы больше не в месте, — с трудом выдавила из себя Вера.       — Хм, так ты вызвала меня, чтобы я пожалела тебя бедную и уговорила брата опомниться? Тогда ты ещё большая идиотка, чем я думала. Так тебе и надо. Вот она справедливость. Аллилуйя! Ну как тебе в шкуре обманутой жены? Тесновато, да? Обидно, больно, страшно… Я благодаря тебе уже прошла через этот кошмар, теперь твоя очередь.       — Всё, что могу сказать — я просто любила.       — Ну, да это всё оправдывает, — язвительно выплюнула Илона. — Останови машину, пока череп тебе не проломила! Я задыхаюсь рядом с тобой! Если хочешь жить, лучше немедленно выпусти меня отсюда.       Вера так резко нажала на тормоза, что не будь золовка пристёгнута ремнём безопасности, то вылетела бы через лобовое стекло. Женщина успела среагировать и выставить перед собой руки, но, тем не менее, больно ударилась о приборную доску.       — Сука, что ты делаешь! Ты меня чуть не угробила, бестолочь проклятая.       Вера повернула к ней своё мертвенно бледное лицо, у неё даже губы посерели.       — Выметайся к чёртовой бабушке! — рявкнула она и, распахнув дверь, не вышла, а буквально выпала из машины.       — Ничего себе, — хмыкнула Илона. — У цыплёнка, как оказалось, довольно острый клювик. Ну, ничего, мы тебе его быстренько подрежем.       Вера сидела, обхватив колени руками, прямо на песке и смотрела на море. Солнце, почти спрятавшееся за горизонтом, окрасило поверхность воды в кровавый цвет, и теперь оно выглядело довольно мрачным. Волны нетерпеливо и порой даже зло обрушивались на берег, будто мстя за остатки тепла, ещё сохранившиеся в прибрежном песке после того, как солнце практически ушло. Они раз за разом жадно слизывали эти остатки, оставляя взамен влажную прохладу.       Илона подошла и остановилась рядом. Вера даже не пошевелилась. Казалось, все её силы ушли на вспышку гнева, и теперь она сидела, обессиленно уронив голову на колени.       — Зачем ты меня сюда вызвала, если убегаешь? Может мой брат и находит твою привычку сбегать милой, мне лично, она отвратительна. Проблему надо решать, а не прятать голову в песок в ожидании, пока всё само разрешиться.       — Кто бы говорил…       — Ах ты, шлюха, несчастная!       Вера так резко вскочила на ноги, что Илона невольно вынуждена была отшатнуться.       — Я может и несчастная, но не шлюха! Понятно тебе!       — Хм, а как мне называть женщину, которая украла у меня любовь моего мужа, которая хотела увести его из семьи, а?       — Я понятия не имела, что у него есть семья и ребёнок.       — Вот как? Но ты же потом узнала, так почему не исчезла, не испарилась из нашей жизни?       — Мне казалось, что я люблю Антона, что не смогу жить без него. Я хотела быть с ним, вопреки всему. Это мой грех и я за него понесла наказание.       — Ничего себе, ей «казалось»! У мужика буквально крышу снесло, а ей «казалось». Значит, ты считаешь, что искупила свой грех, да? Из-за тебя умер мой отец. Если бы не та дикая сцена возле отеля, кто знает, он может ещё был бы жив.       — Я потеряла пять лет из жизни дочери. Считаешь, что этого мало? Она зовёт меня тётей, хотя я её мать! Я потеряла своих родителей, работала, как проклятая. Этого недостаточно?       — Для такой как ты — недостаточно! Мерзавка! Шлюха! Уродина! Ты приносишь одни несчастья. Весь мой мир рухнул из-за тебя. Ты даже Влада сделала несчастным. Таких мерзавок, как ты нужно душить ещё в колыбели. Гадина! Она ещё жалуется! Я жду не дождусь, когда ты, наконец, сдохнешь. Если бы не клятва, которую я дала Антону, давно бы забрала у тебя дочь…       — Для этого я тебя и позвала, — тихо обронила Вера.       Илона на секунду застыла, прервав поток брани. Она недоумевающе уставилась на ненавистную разлучницу, пытаясь сдержать клокотавший внутри поток гнева. Орлова знала, что стоит ей хоть на секунду потерять контроль, то последствия могут быть самыми ужасными, а сейчас ей, как никогда, необходима была ясная голова. Она рассматривала склонённую, как под топором палача, голову Веры, тоненькую шейку, на которой кожа была так прозрачна, что просматривались все венки, хрупкие, слегка подрагивающие плечи. Некогда красивые, медового оттенка волосы, выглядели безжизненными и неухоженными. Ещё когда они ехали, женщина обратила внимание на руки Веры, ногти были, не просто коротки, а буквально обгрызены до самого мяса.       «Что же сотворила с собой, эта курица несчастная?» — невольно спросила себя Илона. — «Где же её храбрость меленького котёнка, давшая ей когда-то силы влепить мне пощёчину? Или бешено сопротивляться моей ярости, когда я напала на неё на этом же берегу? Куда всё подевалось?». Нет, она не испытывала жалости, только лёгкое недоумение, смешанное с толикой любопытства.       — Мне, показалось, ты сказала…       — Я хочу, чтобы ты забрала Катю с собой, — чётко и ясно произнесла Вера.