Лох - это судьба

      Значит, человек я весьма простой и заурядный. Поступил в университет сразу после окончания школы, и мне даже повезло: поступил на бюджетную основу. Общежитие, стипендия, сессии, экзамены — все как у простого студента. Сосед, правда, дебил попался, но то — другое дело. Естественно, так как я жил в общаге, я часто пил, с соседом на пару. Ну и на очередной сходке, поспорил с другом на желание, что смогу выпить бутылку водки залпом. Ясное дело, что я проиграл, слившись еще в начале. Желание было таково: на полученную стипендию прыгнуть с парашютом.       Знаете, я люблю активный спорт: конные походы, сноуборд зимой, скалолазание. С парашютом я еще не прыгал, вот и решил, все-таки, исполнить желание друга.       Вот я стою и должен, вроде как, прыгать, вот только нихера не могу это сделать. Здесь же, блять, высоко, сука! Инструктор попался с юмором и пинком под зад отправил в свободный полет.       Я визжал, как девчонка: то ли от страха, то ли от адреналина и восхищения — я сам не разобрался. Шум в ушах, сердце разрывает грудную клетку, передо мной весь мир!       Десять секунд полета — нужно открывать парашют. Тяну я, значит, за ручку, а он, блять, не открывается. Нет, вы понимаете? ОН, СУКА, НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ!       Для таких случаев есть дополнительный парашют, так сказать, страховой. Тяну я, значит, за вторую ручку, и, как вы думаете, он открылся, да?       Наверное, лох — это судьба.       Запасной парашют тоже не открылся. Блять. Я лечу, значит, с высоты 1000 метров прямо вниз. М-да, вот и пожил, называется.       Зато эффектно умру.       Земля с каждой секундой все ближе, а я буквально чувствую, как сердце отбивает последние удары. Пара секунд, земля все ближе — удар, боль и темнота.

***

      — Хината-сама, пора вставать.       Меня кто-то настойчиво пытался разбудить. Все тело болело, как после самой жестокой пьянки. Голова кружилась, тошнило, сушняк, все тело как будто пропустили через мясорубку. В общем, состояние мое было не очень. Но я все-таки смог разлепить свои глаза и влепить близко стоящему человеку подушкой в лицо. А че это с моими руками? Я не понял, мне Толик вчера марихуану в пиво, что ли, подбросил?       Резко сажусь и рассматриваю свои маленькие ладошки. Что, блять, это такое? Поднимаю простынь и вижу маленькие ноги в розовых штанах. Что, блять? Какого черта на мне этот ненавистный мне цвет? Приподнимаю пояс штанов вместе с трусами, и до меня очень быстро доходит.       — СУКА, ГДЕ МОЙ ЧЛЕН? — мой крик перешел на ультразвук, после чего меня стукнули по голове чем-то тяжелым и я провалился во тьму.       Очнулся я уже привязанный к стулу, все в тех же розовых штанах. Передо мной стоял странный тип с длинными волосами, в кимоно, и со стрёмными глазами. То ли это такие линзы, или же мужику реально нужно завязывать с наркотиками. Второй с длинными светлыми волосами, завязанными в высокий хвост. Хотя бы у этого всё было нормально с глазами.       — Кто ты?       А язык-то я знаю. Это ж надо было, опять-таки, по пьяни, продуть соседу и выбрать факультатив японского языка? В общем, за два года этот язык я все-таки выучил. Помог в этом мне все тот же верный сосед Толик, который учился на лингвиста японского языка, и его ядреный алкоголь.       Но что-то эти мужики изначально мне не понравились, и инстинкт самосохранения, который, как я думал, давно уже умер, резко проснулся.       — Не знаю, — и глазки послезливей. Эх, надо было в театралку поступать.       — Ты знаешь, кто мы?       — Нет.       Задавал вопросы мне блондин, а второй мужик смотрел испытующим взглядом, словно пытался просмотреть меня насквозь.       — Хиаши, у неё блок. Я не могу прочитать её мысли. Скорее всего, это последствия похищения. Она пролежала без сознания неделю. Очень похоже на амнезию. Больше ничего сказать не могу.       — Хорошо, — стремный мужик — хоть я и знаю его имя, для меня он все равно стремный мужик — кивнул. — Спасибо за помощь, Иноичи. Я забираю её домой.       Пока меня развязывали, я всё думал, а какое у меня всё же имя? И какого хрена здесь происходит? Кто я? Где я? Что за фигня?       Когда меня подхватили на руки, меня аж передернуло. Этот хрен, как волшебник, телепортировался.       Пиздец. Голова закружилась, плюс к состоянию моего тела прибавилась тошнота.       ТВОЮ МАТЬ. В комнату вошел еще один мужик с такими же глазами. Ребята, вам хватит наркоты! У вас и так уже зрачков нету. Это ж чем нужно было колоться?       — Хиаши-сама, — этот хмырь еще и поклонился.       — Ко, ты теперь отвечаешь за химе. Как там Ханаби?       — Рядом с ней все время кормилица.       Этот Хиаши, типа что-то вроде большого боса? А я, значит, его химе. Почему я хочу назвать его педофилом?       Стремный мужик вышел из комнаты, и я остался один на один со стремным мужиком номер два.       Я был в комнате, в которой очнулся в первый раз. Светлая мебель фиолетовых и белых оттенков, шкаф, кровать, игрушки, книжки и, о Боги, зеркало!       Набравшись смелости (жаль, что под рукой нет алкоголя), я подошел к нему.       У меня даже матерных слов нет. Серьезно. Просто нет.       Мелкая сопля, лет трех-четырех, короткие волосы, маленькие руки, ноги, отсутствие члена и, самое страшное, такие же стремные глаза, как и у тех двух. Они, что, и детям колют какую-то дрянь, после которой пропадают зрачки?       К каким наркоманам я попал?