***
- Мистер Фрост, объясните мне, что это такое? - Джек вздрогнул, когда на его рабочий стол упал знакомый листок с неизвестным для девушки "люблю". - А вы разве не знаете? - тихо спросил он, боясь, что кто-либо услышит, хотя в кабинете кроме них никого не было. Эльза поправила выбившийся из прически белый локон и сурово взглянула на главреда*. - Это я у вас хотела спросить. Вы не знаете? Так зачем вы написали эти мерзкие строчки, ведь я могу пойти в вышестоящие инстанции, тогда вам точно не поздоровиться. - Но вы же не пошли. - Потому что хотела сама разобраться. И вы не знаете ответа! - Я отвечу на ваш вопрос, только не в рабочей обстановке, - он кивнул на большой экран, который висел на противоположной стене. - Задержитесь сегодня после работы в кафетерии.***
Как назло работа после разговора с Фростом валилась из рук. В двух статьях она сделала две грубые орфографические ошибки, а на последний отчет пролила чай. Она часто поглядывала на часы, дожидаясь заветного часа. Когда рабочий день закончился, Эльза пулей выскочила из кабинета и помчалась в кафетерий. На странное ее поведение не обращали внимания: журналисты никогда не отличались примерным поведением. - Вы пришли. Я думал, что вы уйдете, - сказал Фрост, подавая ей руку, - идемте ко мне. Я могу вам кое-что показать.***
Дом главреда располагался на окраине города, и около него росли кипарисы. Деревья сыпали на землю желтые яркие листья, что Эльза невольно щурилась от их блеска. В маленьких окошках дома горел свет, но их никто не ждал. - Проходите, - Фрост распахнул дверь, пропуская Эльзу вперед. Она не успевала крутить головой, рассматривая странные вещи, которые завесили стены дома Фроста: кусок бумаги с намалеванным деревом, длинные цветные кирпичики, огромную в размерах ложку с волосами и зеркало в блестящей оправе. Но большее впечатление на Эльзу произвел длинный стол с белыми кнопочками. Она нажала на одну из них, и из стола вырвался мелодичный звук. - Это пианино, - пояснил Фрост, видя ее напуганное лицо. - На нем можно играть. Я могу вас научить. - Это и есть "люблю"? - Возможно, хотя вам лучше это услышать. Главред откинул пиджак на спинку стула, размял пальцы и ударил по кнопочкам. Эльза в ужасе схватилась за плечи, ей казалось, что где-то звучит набатом гром, ревет гроза, и танки разрывают землю на клочья; вдруг совсем рядом зазвучал треск сломанного бурей дерева, и наступила тишина, прерываемая чем-то мелодичным, незнакомым девушке. Звук напоминал дребезжание стаканчиков, наполненных водой, и стук капель дождя о тонкое стекло. Он врывался в сознание, заставлял тело сорваться с места и пуститься в нелогичный пляс, кружась на месте. Джек с осуждением смотрел на открывающуюся и закрывающуюся дверь, но Эльзы уже не было.***
- Вы снова здесь. Я думал, что вы больше не придете. Она переминалась с ноги на ногу в своем сером пальто, которое не скрывало ее хорошей фигуры. Голубые глаза были стыдливо опущены, будто вчера она, упаси Великий, предложила себя ему! - Я должна знать, что это ваше "люблю", ведь я журналист. Это моя задача. Главред еще раз посмотрел на ее фигуру в пальто и только сейчас понял, что ей холодно, ведь сегодня резко похолодало. - Проходите, я напою вас чаем. Фрост опять нажимал на клавиши, но в этот раз Эльза не убегала: ей нравилось слушать эти странные звуки. Девушка заметила: главред часто поглядывает в тетрадь со странными знаками. На ее немой вопрос он ответил, что это ноты и по ним нужно играть на пианино. Под звуки пианино она тихонько ушла из дома, поблагодарив хозяина.***
Они встречались каждый день. На работе каждый из них делал вид, что ему не до другого. Но ровно в шесть Эльза стояла на пороге Фроста с контрабандным шоколадом в сумке. Она всегда пила чай с малиновым вареньем, а Джек обожал ее шоколад. В семь Джек начинал играть на пианино, а Эльза слушала музыку или читала Шекспира. Длинные кирпичики оказались книгами, и Джек часто просил читать Эльзу вслух отрывки из книг, а ей это было не в тягость. - Эльза, вы умеете танцевать? Она не назовет тот момент, когда Джек стал называть ее по имени. Вроде это произошло на прошлой неделе или месяц назад?.. - Нет, а ты умеешь? - перейти на "ты" было сложно, Эльза несколько недель репетировала данный момент перед зеркалом. Но что-то подсказывало ей, что сейчас стоит отбросить некоторые правила общества. Джек соскочил с места и принес старый патефон, о котором он недавно рассказывал. - За твоей спиной лежит пластинка, принеси ее пожалуйста. Когда она принесла пластинку, когда Джек покрутил рукоять патефона и установил иголку, из трубы патефона заиграла музыка. Джек ободряюще ей улыбнулся, положил руки на ее талию и закружил в медленном танце. Когда она пришла домой, она не знала, что делать с пылающими щеками.***
- Мы обречены. Джек оторвался от чтения книги, когда увидел Эльзу. По ее бледным щекам бежали слезы, дрожащие руки судорожно сжимали платок. Она промокла до нитки. - Что случилось? - спросил он, обнимая ее. - Джек, меня... Я не смогу тебя больше посещать. Меня определили. Нас больше нет. - Кто он? - Ханс. Он глава нашего отдела. Если я откажусь, они залезут ко мне в голову и узнают про тебя. Выхода нет. Рано или поздно это должно было случиться, но я не хочу, чтобы я... Вся ее возможность связно говорить вдруг испарилась, она вновь всхлипнула и стала что-то бессвязно бормотать. Когда Джек приложил к ее губам стакан с резко-пахнущей жидкостью, Эльза, не думая, выпила жидкость до последней капли. Эльза не захотела спать одна на диване, она сильней прижалась к груди Джека и заснула. Нас больше нет. - Джек, - Эльза тихо шепчет его имя. Луна серебрит ее волосы, одежду, делает ее похожей на ангела, который спустился в темноту. - Джек, я не хочу ему доставаться. Прошу тебя. - Эльза, ты пьяна, не проси меня об этом. - Иначе я вскрою себе вены, и ты не простишь себе этого. Я прошу тебя. Эльза не дожидается ответа и целует первая.***
- Обещай: мы встретимся. - Мы встретимся там, где нет темноты. * "Где нет темноты!" - шепчут ее губы прежде чем принять пилюлю яда. Красивая девушка в кремовом платье резко падает на землю. Белые волосы освободились от ненавистной короны. Ханс пытается прощупать пульс, но его нет. ...А на конце города, в доме около которого растут кипарисы, медленно раскачивается на веревке тело юноши.