Немного о вызовах духов

Вечер задался на славу. Черные свечи мрачно вырисовываются на фоне стен, на полу начерчена пентаграмма с вписанными в нее кривыми клинописными знаками. Не спрашивайте, при чем тут клинопись и пентаграмма. На этот вопрос не сможет ответить вам даже шайка приятелей, собравшаяся у стены. То есть, простите, не шайка. А Великая! Тайная! Башня черного святилища. Во всяком случае, именно так ее и называли те, кто в ней присутствовал. Настоящее именование было куда пафоснее, но после нескольких банок горячительного для храбрости великие адепты дальше свое название вспомнить уже в состоянии не были. Зато наконец-то пришла искомая стадия, ради которой и затеяно возлияние, – храбрость! Парень постарше, в со знанием дела порванных джинсах и с майкой с надписями не совсем понятного содержания, все еще твердым шагом подошел к «пентухе» и начал заунывно читать нараспев какой-то текст, принесенный подружкой, утверждавшей, что это древнее заклинание вызова духа из бездны. Было обещано, что дух будет страшный, с драконами, оружием, голодный до крови и очень покорный. Имя духа было слабо произносимо – Нингишзида. Но из всего остального, что было предложено, только оно поддавалось произнесению после выпивки. В чертогах Страны Без возврата время не меняется. Здесь уже те, чье время иссякло раз и навсегда, осталась только тягучая вечность, несущийся пепельный ветер, не столько мучительный, сколько убийственно однообразный, да шорох крыльев и перьев душ, не знающих себя. Тяжело среди всего этого созданию, чье дыхание пришло с неба, а не отсюда. Тяжело и печально, особенно после прочтения очередных таблиц, принесенных верной супругой. А поводов подняться наверх нет. Не велено вмешиваться без зова в дела чужих народов, а кому звать? Народ уже здесь, почти что весь, какой был. Безлико-несчастный в одеждах из перьев. Ох, сколько ни спасай в битве. Придут такими… И вдруг зов! Спустя такое время! Наконец –то ! Юное создание поднялось с трона, а большие глаза блеснули неподдельным интересом и радостью. Правда, язык, на котором его звали, был просто чудовищен. Даже смысла нет говорить об ошибках, там кроме них ничего и не было. Хорошо, что не слышит Гештиниан. Будучи писцом, она неравнодушна к грамматике и за такое может и пристрелить. Красивая она, но решительная и горячая, ох... С такими мыслями древнее божество отправилось наверх, к людям, прихватив изогнутый кинжал, единственный признаваемый господином Чистого Дерева вид хирургического ножа, и электровую чашу для яда его змей, украшавших плечи. Появившись в середине звезды, Нингишзида с интересом начал осматривать комнату. Богатый с его точки зрения дом, даже кирпичный. Только очень уж мрачный. Взгляд бессмертного искал раненого, ради которого его и призвали. С другими целями к нему, вроде, и не обращались. Доморощенные сатанисты тоже изучали явившегося. На самом деле, в глубине души здравый смысл пищал о том, что никто не может прийти, ибо нет давно никого там, если вообще когда-то было. Но затуманенные алкоголем глаза ясно видели, что некто на зов явился. Правда, ожидали огромное существо, с адским пламенем в очах, всклокоченными волосами и бородой, увитого змеями просто на зависть Медузе Горгоне. Пришедший имел облик довольно скромный, ростом человека превосходил незначительно, телосложения был скорее стройного, а змеи на плечах оказались соразмерными и даже изящными. Не повезло и со всклокоченными волосами. Напротив, они были собраны в аккуратный узел на затылке чтобы змеи в них не путались. С бородой облом был еще более существенный. Не было бороды, вообще. Наверное, тоже змеям не удобно. И все бы ничего, и даже почти не страшно, если бы не четыре крыла за спиной, на которых собственно существо и парило над полом. «Белочка, приплыли…»,- прозвучало из глубины комнаты, все еще сохранявшей следы дружеских возлияний. «Большая белочка, однако.. Как зовут тебя, глюк мой первый? Вроде же только полбутылки, чего так …», - за спиной явно началось неплановое оживление. Храбрец, решившийся вызывать демона, резонно подумал, что надо уже дать ситуации какое-то развитие. Набрав в легкие воздуха и стараясь не зажмуриться, он выдал уже на родном языке: «Я призвал тебя, воздам тебе почитание и буду повелевать тобою, открой мне внешние врата Бездны, а то я сам их сломаю, разнесу запоры, разобью стены!» Очевидное хамство высказанного начало доходить до затуманенного разума бедняги, от бегства спасала только мысль о том, что пентаграмму духу все равно не преодолеть, будь он хоть трижды обиженным. Но когда вызванное божество легко пересекло все границы, уже и самому горе-магу стало казаться, что лучше бы «белочка». Нингишзида, осмотрев довольно подробно всю собравшуюся компанию, не увидел в ней ни одного раненого. Значит, вызвали не они или не для себя. С этими-то вообще неясно, чего делать. Пьяны они не в меру, разговаривать с ними это не уважать свои слова. Молодое божество нырнуло в окно, не разбив его при этом. Что подумали ему в след, Нингишзида разобрать не смог, но оно и к лучшему, не всякий переживет непечатную конструкцию, созданную шокированным пьяным воображением. Улицы уже проснулись, и не только проснулись, но и гуляли. Сначала змееплечий подумал, что город атакован нечистью, и что его надо защищать. Тогда все становилось на свои места, и вызов, и пьяные молодые люди, должно быть, со страху. Но только приготовился сражаться, сокрушать врагов и сохранять жизнь раненым людям, как понял, что, собственно, нет никаких демонов, а есть только люди, правда. Диковинно одетые, издающие звуки, которым бы и демоны позавидовали. Молодому божеству стало интересно, куда же они идут. Никак, жертвы приносят. Может статься, тем же демонам. Он последовал за группой молодых людей. Откуда знать гостю из древности, что есть такой день, называемый Хэллоуин. И все эти странные люди направлялись на конкурс праздничного костюма. За ними и угораздило последовать восточному божеству. Празднование еще не началось, но тыквы на столах, фонарики в форме летучих мышей и метла, подвешенные к потолку, были уже на месте. Собственно, действо и должно было начаться с парада косплейщиков. По задумке у зала должен был быть вид инфернальный и готичный, но для гостя из Бездны он выглядел просто странно. Зачем вырезать овощ? И тем более, разве место метел, кажется, известных всем народам, на крыше зала? Мысль о нечисти отпала сама собой, ничего зловещего в комнате не было. А вот об эпидемии безумия – вполне. Раньше, чем подземный житель опомнился, комната заполнилась молодежью, ряженой и нет. В центре остались участники косплея. В их числе остался и Нингишзида, в силу непонимания безумной ситуации. Заиграла странная музыка и стоявшие рядом юноши и девушки по очереди стали проходить по небольшому коридору между ревущей публики, донельзя довольной происходящим. Когда все, стоящие спереди прошли, сосед сзади ткнул в спину гостя с востока, явно давая понять, что и ему надо двигаться. Нингишзида, решив не воздавать несчастному, вероятно, больному, молодому человеку за его непочтительные действия, пересек площадку широкими шагами в ореоле перьев своих крыл, а его змейки тоже заинтересовались замечательным новым миром и находились в пластичном, но довольно беспорядочном движении. Рептилиям явно было просто хорошо. Аплодисменты и повизгивания толпы не смущали бога, он высматривал цель. К кому же его позвали и как его лечить. Но тут звуки смолкли и соседи вытолкнули бессмертного лекаря в центр зала, заменявшего сцену. Организаторы никогда не сталкивались с таким высококлассным косплеем. Мало того, что незаявленный участник был одет просто в прекрасный костюм из явно натуральных тканей, но его крылья были выше всяких похвал. Если можно было бы поверить в настоящие летательные устройства такого типа, они не могли бы выглядеть реалистичнее. К тому же это была не банальная одна пара, которую прикручивают кому угодно, но этот парень закрепил и вторую, причем обратного контура. И они тоже двигаются! При том вся автоматика так спрятана, что ее и вовсе не заметно, даже опытным взглядом организатора. А змеи… Тут он ошибиться не мог, змеи живые и явно не ужи. И храбрый парень позволял им по себе ползать. А еще добавить к этому прекрасную осанку, легкую, но властную походку. Двух мнений быть не могло. Не заявившийся предварительно выходец, наверное, из южных республик, победил с большим отрывом. Стоя перед организаторами, Нингишзида немного недоумевал, что от него хотят, вручая ему грамоту и два больших ведерка чего-то холодного. Речь вручающих сводилась к тому. Что хоть он и не заявился раньше, но все равно победил и ему вручается приз в виде килограмма мороженого – шоколадного и ванильного, как и было обещано, - и бесплатное приглашение на какие-то аттракционы. Судя по намекам про «не простудить горло и не наесться до тошноты», содержимое ведерок, оказывается, съедобные. Наконец кончилось странное награждение и гость из Бездны возобновил свои поиски призвавшего и раненого. В его руках по-прежнему качались два ведерка, источая очень соблазнительный аромат. Настолько соблазнительный, что на одной из лавочек развлекательного парка, в котором и происходило мероприятие, божество все-таки открыло подарок. Внутри оказалась белая и довольно рыхлая масса, очень холодная, ни на что не похожая, разве что немного на творог. Простыть или отравиться бессмертному не грозило, и он смело взял лежавшую поверх странного продукта ложечку. Угощение, хоть и было холодным, оказалось очень вкусным. Белое нечто таяло во рту, оставляя приятный вкус сливок, сладости и каких-то незнакомых специй, совсем мягких. Кроме того, поедание замечательным образом затягивало. Не зная, как его положено есть, мороженое можно и держать во рту до полного согревания и таяния, а можно кусать как что-то твердое и глотать прямо комками. Замечательное поле для экспериментов. Поэтому посетители развлекательного парка могли в течение почти что часа наблюдать странное зрелище лже-косплеера, поедающего мороженое и наслаждающегося каждым моментом. Даже змеи оказались перемазанными в неведомом лакомстве. Но надо и честь знать, ведь кто-то ждет помощи. Кляня себя за увлечение незнакомым лакомством, он быстро пошел вперед, временами земли не касаясь. Но замечено это не было никем, всех куда больше интересовали аттракционы впереди. Это были яркие устройства, позволявшие кружиться с бешеной скоростью на сидениях – грибочках, повозочки, носящиеся по железным горкам, большое колесо, поднимающее человека высоко над городом. Ни скорость, ни высота не были для Нингишзиды чем-то необычным или желанным. Для того, кто крылат от рождения нет никакой надобности строить «чертово колесо». Куда проще просто взлететь. Стрелялки в тире все же пробудили волнение и интерес. Совсем не столько проверкой своей меткости, в ней сомнений было немного, а фигурки, в которые надлежало попадать, с точки зрения бессмертного, возникали и двигались как-то очень медленно, но само оружие, не похожее ни на что, выбрасывающие небольшие кружки металла самым стремительным и точным образом. И при этом издающее устрашающий грохот. Для существа, не знающего никакого пулевого оружия даже пневматика из тира была настоящим чудом. Но еще чудеснее для него было то, что стреляют в фигурки, не в людей и даже не в зверей. Такие перемены оказались по нраву одному из военных богов, никогда не любившему войну. Однако не нашлось никого раненого, кто бы звал на помощь. Попалось пару детишек с морской болезнью, которая их покинула сразу после легкого прикосновения краем крыла. Детки, надо сказать, попались привычные к странным людям на Хэллоуин и сильные духом, а то вместо дискомфорта в желудке могли и заикание получить. Тоски ради были приведены в норму два пьяных лица без определенного места жительства, сопевшие в холодной грязи в глубине парка. Проснулись они не только трезвыми, но и здоровыми. И долго осознавали такое непривычное для себя состояние. Учитывая, что решить его привычным способом утопления вопросов в водке было решительно невозможно, так как добрый дух отбил к нему тягу напрочь, привив сугубое отвращение к любому крепкому, крепленому и слабо разбавленному. Но никого раненого. Даже животного. И болезни страшнее простуды никого поблизости не мучают. А это не то, ради чего станут вызывать на землю молодого бога. Наконец, когда в поисках больного Нингишзида накатался до той стадии, что уже у самого могла начаться та же болезнь, что и у ребенка, он понял, что сделал ошибку в самом начале. Он искал телесное заболевание или рану. А ведь душа тоже бывает раненая, и не меньше, а, по большому счету, страшнее. Тогда больные были там, в первой комнате. Затуманенные выпивкой, их мысли все же несли достаточно злобы. Но она была не от злой их природы, а от обиды и неудовлетворенности жизнью. С ними не бороться надо, а лечить их. Но как? Он не может изменить их жизнь, ни переписать их таблички. К тому же мудрое создание подразумевало, что дело совсем не в жизни, а в том, как они ее видят. И надо это видение менять коренным образом. Непочатое ведерко фисташкового мороженого показалось совсем неплохим выходом. Сатанисты уже принялись заливать «белочку» минералкой. О случившемся они не разговаривали, считая, что то их персональное явление лесного зверька, говорящее о чрезмерности возлияний. А бедный горе-мистик просто сидел в углу и смотрел перед собой. В его бедную голову никак не вмещались события этого дня. Только бедняги стали понемногу приходить в себя, «вечер», давно уже таковым не бывший, соизволил продолжиться. На этот раз создание возникло самопроизвольно из ближайшей стены и вид его был самый что ни на есть озабоченный. В руке его красовался пластмассовый контейнер с чем-то нежидким. Эта деталь совершенно не вязалась с остальными чертами древнего бога. Он опустился на пол перед предводителем «Ложи» и открыл свою ношу «Ты все видишь дурным, вот оттого оно и дурно, тебе мало радости и я ее принес!», - после этих слов чудо чудное стало кормить вконец утратившего ощущение реальности молодого человека с ложечки мороженным. Первое время горе сатанист только открывал безотчетно рот, как рыба, вынутая из воды. Но все же приятный вкус мороженого сумел достигнуть его несколько затуманенных шоком рецепторов и глотки стали осознаннее, а на лице появилась улыбка. Постепенно до него стала доходить комичность ситуации. Он вызвал старого бога. Настоящего. Может. Даже и из Бездны. Злого и грозного. Ага, прямо очень злого. А с ведром мороженого просто невероятно грозного. И он грозно кормит мороженым с ложечки. Можно сказать, беспощадно кормит. И мороженое такое вкусное- вкусное, и впихнули его немало, уже рот немеет. Но при этом горло не болит вообще. Мечта детства. Тогда доставалось мало мороженого, все старший брат отнимал. Так вот хоть теперь. На смену сладкому воплощению детской мечты явились мысли о том, как все это смешно и абсурдно смотрится. И древний бог с мороженым был тут уместнее всего. А всякая дребедень, вроде жутко тайной ложи, настолько тайной, что ее названия и не вспомнить, все черные свечи и обида на весь мир, сидение в комнате, когда все веселятся… Это просто ухохотаться, как глупо. И как здорово это понять! Наконец человек не выдержал и засмеялся, чуть не подавившись мороженым. Хорошим таким смехом, почти что детским. Ему ответил тихий смех Нингишзиды, исцелившего еще одного раненого.