Shameless.

«Приезжай. Пожалуйста, приезжай.» Лип Галлагер смахивает сообщение с разбитого экрана своего смартфона, и крохотный трейлер, в котором они с Тэмми и Фредом ютятся, вновь погружается в полумрак. Тэмми безмятежно спит рядом, тихонько посапывает в своей кроватке малыш Фредди, а Лип садится в постели и ослабевшей рукой шарит под подушкой в поисках пачки сигарет. Сигареты, к слову, оказываются самой неизменной вещью в его жизни — все это текучее дерьмо постоянно меняется, сбивает его с ног, проезжает по нему ебанным асфальтоукладчиком и укатывает в даль, к горизонту… А сигареты — они всегда остаются с ним. Приезжай — Лип тихонько хмыкает, когда уже стоит на улице, у трейлера, и между пальцев уже привычно тлеет сигаретный огонек. Вот так все всегда у нее просто — бросай все, приезжай, я тебя жду. Бросай все в миллионный раз ради меня, а завтра я передумаю и в миллионный раз снова брошу тебя — и ты со своими сигаретами поедешь домой, как побитая собака. Почему она не пишет так, как есть, а вечно ограничивается парой-тройкой слов? Наверное, просто знает, что Лип не устоит перед надрывным призывом — при чем, надрыв он в этот призыв вложит сам, ведь этот ебучий надрыв терзает его днем и ночью, он с этим надрывом сросся в одно целое, как и с сигаретами. К тому же, скажет она ему потом, ты же умный, ты же умеешь читать между строк. Ты же знаешь, чем всегда заканчивается любая наша встреча. Лип знал, но все равно взял машину Тэмми — выбросил окурок, поклялся себе, что никогда больше не станет идти на поводу у мастерски умеющей проебывать свою и его жизни Фионы, а затем отключил мозги и снова помчался к ней, очертя голову. Он не должен был снова идти на поводу у своих чувств — но как выцарапать из сердца то, что, собственно, и делает тебя тобой, делает тебя живым? Как отказаться от того, от чего отказаться не выйдет, потому что тогда не имеет смысла ни дышать, ни существовать? Как отпустить Фиону, если сама она все еще держит так крепко, что он ощущает ее хватку даже тогда, когда они не видятся месяцами?.. — Я думала, ты не приедешь. Она, конечно, пьяная, и под глазами у нее размазана тушь, превращая милое лицо в гримасу грустного клоуна. Волосы собраны в небрежный пучок на затылке, из одежды на ней только футболка да трусы, и выглядит Фи изрядно потрепанной и несчастной, но у Липа все равно беспощадно и сладко щемит сердце, когда она распахивает перед ним дверь, представая во всем своем жалком великолепии. — Хватит пиздеть, — качает головой Лип, не в силах оторвать от нее жадного взгляда. — Ты знала, что я приеду. Ты всегда знаешь, поэтому и зовешь. — Да, — соглашается Фиона неожиданно злобно. — Потому что ты ебучий слабак и любишь ползать передо мной на коленях. Ты уже сделал предложение руки и сердца матери своего ребенка? — Ты сказала, что Тэмми — хороший вариант для меня, — устало напомнил Лип. Кажется, они вели этот разговор уже блядскую дюжину раз, и будут вести еще столько же. Вот такие ублюдочные у них правила игры. — Я сказала это только потому, что думала, будто ты… — Будто я скажу, что это не так, потому что всегда выбирал только тебя. Я знаю, Фи. Но я не сказал этого, потому что ты всегда выбираешь кого угодно, кроме меня. — Это неправда, сукин ты сын, — беспомощно, горько всхлипнула Фиона. — Это, блядь, неправда! Посмотри на меня! Разве похоже, что без тебя мне хорошо? Ответ ей не нужен. Ей нужны объятия — она протягивает к нему руки и Лип, в очередной раз понимая, что все это ненадолго, с готовностью обнимает ее, прижимает к себе. Они вваливаются в крохотную прихожую и не забираются дальше не менее крохотной гостиной: антураж значения не имеет, дело лишь в близости. Забираться друг к другу под кожу — вот что важно, вот что необходимо им обоим, чтобы жить. Отравлять друг друга любовью, которая никогда не будет иметь шанса на существование — но которая никогда не умрет. Галлагеры мастерски умеют уничтожать сами себя — и друг друга они тоже уничтожают как профи. Утром Фиона ускользнет в ванную и долго будет плескать холодной водой себе в лицо. Когда она выйдет оттуда, нервно заламывая руки, Лип уже сварит кофе и затопит сигаретным дымом ее кухоньку, где вдвоем слишком тесно. Улыбнется ей, отдаст свою недокуренную сигарету и поцелует в плечо, а она, конечно, шарахнется в сторону и непременно впишется бедром в стол и ушибется… — Значит, опять убираться к чертям? — вздохнет Лип горестно, увидев в ее глазах знакомое уже затравленное выражение. — До следующего твоего срыва? — Просто не бери трубку, если я позвоню, Лип. И не читай сообщения, — избегая смотреть ему в глаза, попросит Фиона, и он пообещает, что так и сделает. А потом сядет в машину Тэмми и уедет прочь, счастливый и несчастный в том особенном соотношении, когда впору от распирающих тебя чувств сигануть башкой вниз с моста и сдохнуть. Он, на самом деле, даже искренне попытается последовать совету Фи — он сбросит ее звонок через полтора месяца, не читая удалит с десяток сообщений. Вот только все равно поедет к ней — потому что без нее в его груди разрастается черная дыра, поглощая любые чувства и эмоции и перерабатывая их в блядский депрессняк, который закончится самоубийством. При том, скорее всего двойным — Лип знает, что Фиона испытывает то же самое, что и он, хотя ни за что в этом не признается. Она будет отталкивать его и тянуть обратно к себе целую вечность — или до тех самых пор, пока наконец примет тот факт, что влюблена в своего брата. Лип давно уже с этим смирился, давно уже понял, что это проклятье останется с ним до самого конца. Он даже предлагал Фионе сбежать куда-нибудь вместе — так далеко, где никто не узнает, что они брат и сестра. Так далеко, что можно будет сделать вид, будто они женаты, и никто никогда не заподозрит их в том, что это — ложь. Фиона отказалась наотрез, конечно — она не святоша, но отчего-то думает, что отрицание очевидного может ее таковой сделать. Заблуждаться до пиздецов — это тоже семейная, галлагерская черта. Как и вводить в заблуждение тех, кто от тебя зависит. Фиона делала это с Липом, а сам Лип поступал точно так же с Тэмми — вот такой, блядь, замкнутый круг. Выход обнаружится внезапно — когда через полтора месяца Лип будет игнорировать звонки и сообщения, но все же поедет к ней. Поедет, чтобы встретить ее прямо на улице, где стоит его трейлер и их отчий дом. Поедет, чтобы через пару минут выскочить из-за руля и поразиться тому, что Фиона стоит перед ним трезвая и полная решимости. — Я выбираю тебя, — скажет она, и пусть самый пиздец будет поджидать их впереди, но именно в то мгновение Лип впервые ощутит безмятежную уверенность в том, что все будет хорошо.