Shameless.

— Ведьма, — шепчут пересохшие губы Йена Галлагера. — Ведьма, ведьма, ведьма… Иногда он говорит что-то, сам даже не осознавая этого. Как сейчас, например. Мысли путаются в голове — мыслей так же бесконечно много, как веснушек, щедро рассыпанных по его лицу: не счесть, и ни одна не повторяет другую. Это удивительно — и в то же время страшно. Вселенная его мыслей-веснушек так велика и так беспощадна, что она затягивает Йена в свою глубину целиком, без остатка, оставляя в реальности лишь его пустую и безучастную оболочку. Оболочку, которая бессвязно бормочет совершенно бессмысленные слова, глядя прямо перед собой и в упор не видя ничего перед собою же. Все образы, которые он теперь может воспринимать, находятся лишь внутри его головы — и никак иначе. Потому что внутри его головы живет ведьма. Она носит черное развевающееся платье и кричит громко и неистово, словно банши. — Должен же быть шанс, — в отчаянии произносит Микки снова и снова, и его короткие, растатуированные пальцы безжалостно вцепляются в собственные волосы. — Его можно вытащить. Его можно вытащить! — У нас нет выбора, Микки, — Фиона плачет, но Йен не слышит ее всхлипов. Йен больше не с ними. Йен кричит вместе с ведьмой. *** — Ты довольна? Тебе нравится? В клинике за ним ухаживают, как за немощным. Правда, речи и быть не может о хорошем обращении — медсестры не церемонятся с психами, награждают презрительными тычками, выплескивают всю свою злость и бесстыдно воруют принесенные родными вещи и вкусности. Впрочем, Йен все равно этого не замечает — в его мире все это не важно. Оболочка носит синяки и ссадины, воняет потом и страдает от истощения, но это всего лишь оболочка, в конце-концов. Ведьма в его голове танцует в красной развевающейся юбке и заливисто смеется. Да, она довольна. Да, ей нравится. В закоулках его разума так много укромных уголков и грязных секретов, что это приводит ее в восторг. Ведьма не отпустит его. Ей еще так долго предстоит спать мертвым сном, так что в поисках развлечений она бродит посреди мира теней и ищет… Ищет тех, чей разум открыт и готов принять ее, ищет тех, кто ослаб духом и может быть сломлен. Йен — самый «вкусный», самый насыщенный из всех, кого она прежде встречала. — Кто причинил тебе боль? — шепчет безумец в больничной рубашке. — Кто лишил тебя жизни? Ведьма шепчет ему в ответ — беззвучно и с нежной улыбкой. Хоуп Майклсон, дочь первородного. Хоуп Майклсон, спящая в хрустальном гробу, как Белоснежка. Хоуп Майклсон, отравленная укусом ужасного зверя. Хоуп Майклсон, мертвый ребенок и взрослый фантом. Хоуп Майклсон — его отчаянное безумие и та, кто его убьет. Выпив его разум до дна, ведьма двинется дальше. Йен знает это, но сил бороться нет.