Дэймон Сальваторе/Лекси.
29 июля 2016 г. в 08:44
Если в жизни Дэймона Сальваторе и прослеживалась некая константа (хотя он терпеть не мог любые константы, считая, что такое занудство в духе его унылого братца, а не искрометного и восхитительного старшего мистера Сальваторе), то этой константой, несомненно, были во всех отношениях милые и правильные девушки, которые влюблялись в него без памяти и без малейшего шанса на взаимность.
Проблемка была в том, что Дэймону категорически не нравились милые и правильные девушки — он пытался, правда, то терпения хватало от силы на три ночи, а в дальнейшем уже начинало натурально сводить скулы от всех этих «милый», «давай приготовлю завтрак», «давай поглажу рубашку» и все такое.
Рубашки он из-за этого всего ненавидел, к слову.
Что он любил — так это свою кожаную куртку, горячую кровь, льющуюся ему в глотку из свежевспоротой шеи, да старый-добрый рок-н-ролл.
На дворе стояли славные девяностые годы, Стефан страдал от чувства вины где-то в Европе и не доставал его уже лет с десяток своим невыносимым нытьем о том, что им нужно держаться вместе, а сам Дэймон наслаждался ночной жизнью Нью-Йорка и отжигал напропалую, кочуя от одной красотки к другой — нет, он не был так уж непостоянен, просто красотки умирали слишком быстро.
Лекси появилась нежданно-негаданно — как она делала это всегда.
Дэймон находил ее весьма привлекательной и чертовски горячей, но все портил ее характер: она была мамулей Стефана, от которой он и нахватался своих идей и милосердии и сострадании, о гуманной вампирской диете (никакой человеческой крови, белки и кролики в приоритете, гадость жуткая) и тому подобной мерзости, которой старший Сальваторе был глубоко чужд.
Проще говоря, Лекси, при всей своей притягательности и внешней охренительности, под этой влекущей оберткой была самой что ни на есть хорошей, правильной и милой.
У Дэймона начало сводить скулы уже тогда, когда он увидел ее в баре — сексуальную, малоодетую, с обманчиво-томным взглядом…
Он-то сразу понял, что за этим взглядом с поволокой скрывается желание прочесть ему длиннющую лекцию о том, что нельзя убивать людей в баре в центре города.
— Поздно, — объявил он вместо приветствия, когда Лекси приблизилась к нему. — Я уже здесь всех убил, так что даже не пытайся взывать к моей совести.
— Я попробую воззвать к здравому смыслу, — парировала блондинка, отбирая у него из рук початую бутылку виски. — Ведь совесть ты давно пропил.
— И не поспоришь, — крякнул Сальваторе, игнорируя шпильку, и, легко вспрыгнув на поверхность барной стойки, развалился на ней, вытянув ноги и нащупав еще одну бутылку со стороны бармена. — Зачем ты явилась, золотко?
— Ты не поверишь, если я скажу, что соскучилась, да? — лукаво усмехнулась Лекси.
— Это Стефан бы купился на такое, но я смотрю на вещи более реально, — рассмеялся Сальваторе в ответ на это. — Ты здесь или для того, чтобы в очередной раз попытаться примирить нас с этим нытиком, или для того, чтобы зомбировать меня своими противоестественными для вампира идеями и убить двух зайцев одним выстрелом: примирить нас с этим нытиком и сделать из меня доброго пушистика, который не убивает целые бары от скуки и из-за того, что у них хреновая музыка.
— Хотела бы я сказать, что ты видишь меня насквозь, — хмыкнула Лекси, — Но не скажу. Я здесь не ради этого.
— Не хочу знать, — отмахнулся Дэймон, состроив кислую мину.
— Я же сказала, что соскучилась, — повторила Лекси, снова лукаво улыбнувшись.
— Ты прямо как свидетель Иеговы, — закатил глаза Сальваторе. — Все равно не отстанешь, пока не сожрешь мой мозг. Но я — крепкий орешек. Лет триста еще точно продержусь. Понимаешь, я морально не готов убивать белочек ради пропитания…
— Прекрати паясничать, Дэймон, — велела ему Лекси. — Я не за этим пришла, серьезно.
— Я бы поверил на слово, но ты коварная, — фыркнул вампир. — Дам слабину, а ты тут же…
Когда Лекси без лишних слов и без ненужного жеманства сняла майку, он вынужден был признать, что она и в самом деле могла явиться не для того, чтоб промывать ему мозги.
И все было отлично, но ровно до того момента, как после умопомрачительного предрассветного секса на крыше она назвала его «милый» и спросила, поедет ли он с ней в Новый Орлеан.
Дэймону Сальваторе не нравились хорошие девочки — пусть даже они и были так же умопомрачительно хороши, как Лекси.
— У меня аллергия на серьезные отношения с правильными девочками, детка, — обронил он, оттесняя блондинку к парапету. — У нас ничего не выйдет.
Солнце уже показалось, а у Лекси не было дневного кольца.
В ее глазах читались горечь и неверие:
— Сбежишь от меня?
— Это единственный способ от тебя избавиться, — отозвался вампир, ничуть не обремененный чувством вины. — Ты ведь не простишь мне этого, верно? И я не буду тем, кто все испортил. Ты сама примешь решение забыть все, что со мной связано.
— Ты придурок, Сальваторе, — прошептала Лекси, но он уже не слушал ее.
Пока вампирша металась в поисках укрытия, чтобы избежать прямых солнечных лучей, он не спеша направился к выходу с крыши, насвистывая себе под нос одну из песен Bon Jovi.
Хорошие девочки были в его жизни константой.
Они сначала любили его, затем ненавидели, а он сам…
Ну, он просто притворялся, что не замечает всего этого.