Гореть.

Первый, кому я отважилась рассказать, был именно он. Рик Зандерболт, мой суровый тренер и по совместительству самый близкий друг. Несмотря на разницу в возрасте в двенадцать лет, мы всегда могли свободно общаться. Мы встретились сразу же после моего прибытия с Больших Гонок на Землю и первым, что произошло при встрече с ним, был нескончаемый поток моих слез и неразборчивых фраз у него на плече. Он пригласил меня к себе домой, в свою холостяцкую обитель на другом конце города, выпить кофе и послушать рассказы о том, что я пережила, а я просто разревелась, как самый настоящий ребенок, который не умеет сдерживать свои эмоции. Тогда мне было очень стыдно перед Риком, но он не сказал мне ни одного хотя бы немного упрекающего слова. Он просто обнимал меня, гладил по голове и шептал, что ему очень жаль. Он сразу понял, что между мной и Джорданом что-то есть. И также он понял, насколько тяжело мне далось то, что вместо меня стал Аватаром и остался навсегда на Обане именно он. Рик был, пожалуй, единственным, кто не успокаивал меня словами типа "ты не виновата, это был его выбор" или "таким образом он спас тебя от этой участи, ты должна быть благодарна ему и принять это, как лучший подарок" и все в в таком духе. Я же первое время даже немного злилась на Джордана. Во-первых, я должна была нести этот груз ответственности, а он не должен был взваливать все на себя. Хоть в душе я и не хотела быть Аватаром, но спихивать все на кого-то другого, кто заслужил, возможно, лучшей и более свободной жизни... Это неправильно. Во-вторых, он не пришел попрощаться со мной лицом к лицу! Я, конечно, чувствовала, что он наблюдает за мной со стороны, но мы же, черт побери, любим друг друга! Мы были просто обязаны попрощаться так, чтобы разглядеть каждую деталь друг друга и хранить это воспоминание в сердце до конца своих дней, как минимум. А он просто спрятался в тени, убежал от этого страшного слова "прощай", которое мы должны были сказать друг другу. Короче говоря, прибыв на Землю, я впала в безграничную депрессию. При папе я старалась держаться, все-таки мы только что нашли друг друга и с ним я чувствовала себя менее несчастной, но как только я оставалась одна в своей комнате, душевная боль вылезала наружу в виде слез и беззвучных истерик. Когда слезы кончились, я могла лежать всю ночь и просто трястись, ни на минуту не поддавшись сну. И когда мне становилось совсем плохо, я звонила Рику. Он сам дал мне свой номер и сказал звонить в любое время, если меня вдруг в очередной раз переклинит. Именно он выслушивал мои, конечно же, повторяющиеся слова о моем горе, о том, как мне на самом деле жаль Джордана, которому наверняка очень одиноко и страшно наедине со своим тяжелым бременем Аватара. И всегда он реагировал очень спокойно и с пониманием, с сочувствием, но не с жалостью. Он знал, что жалость бы меня только добила. Рик мог вести со мной бесконечные разговоры, постоянно меняя темы и тем самым отвлекал меня, а потом я просто засыпала еще во время разговора с ним и он сам клал трубку. Когда я наконец смогла немного оправиться, я не знала, как отблагодарить его. А он просто сказал, что это лучшее, что он мог для меня сделать. Ведь на Обане он потерял все, но, по его словам, тот момент, когда он начал тренировать меня, смог заставить его выбраться из собственной депрессии. Рик, цитирую, "просто смотрел на твою волю к победе и стремление к чему-то, что выше твоих собственных сил; смотрел на то, как ты раз за разом переступала через себя и тогда я понял, что смогу пережить свой крах и пойти вперед". - А теперь твоя очередь идти вперед, мышонок,- мягко сказал он и одним нежным движением провел рукой по моим волосам. Если бы я не любила Джордана всем сердцем, я бы, наверное, влюбилась в Рика, несмотря на возраст. Ведь он так носился со мной, словно я действительно того стоила. А тогда я не верила, что это так. Наверное, я не осознавала до конца, что спасла всю Вселенную от правления крогов. Но, в любом случае, я сделала это не одна. И в начале своей новой жизни на Земле я не понимала, что вообще сыграла в этом пусть и не единственную, но далеко не последнюю роль. Однако, со временем именно Рик дал мне понять, чего я стою на самом деле. И вот, я смогла пойти вперед, вырасти как личность и осознать всю важность своей жизни, все благодаря моему тренеру. А теперь он в очередной раз предложил мне встретиться ровно через сутки после того, как я узнала о том, что скоро умру. И я твердо решила не скрывать от него этот факт. Потому что уж кто-кто, а Рик Зандерболт сделал меня такой, какая я сейчас есть. И я обязана ему жизнью. Мы, как обычно, встретились у него в доме, только на этот раз вечером, так как жара вновь была слишком невыносимой для того, чтобы выбираться из дома днем, а в моем нынешнем состоянии я вообще не переносила палящего солнца. Сославшись на возможный солнечный удар, я попросила придти ближе к вечеру. Рик, конечно, не отказал. Он встретил меня у ворот и я в очередной раз пригляделась к нему. Уже далеко за тридцать, но все такой же обаятельно-красивый, только седина немного проглядывает в густых черных, ставших еще длиннее с нашей самой первой встречи на Обане, волосах. Все так же не расстается со своими любимыми очками. Семьи как не было, так и нет. И что-то мне подсказывало, что не будет. Не потому, что он в чем-то плох, нет, Рик был бы очень хорошим мужем и отцом. Просто это совсем не его. Он был бесконечно свободен и большего ему не было нужно. - Кофе, как всегда?- поинтересовался Рик после традиционных приветственных объятий. - Знаешь...- я немного замялась, не зная, как он отреагирует,- давай лучше пива. Брови Рика вопросительно поползли вверх, но я посмотрела на него умоляющим взглядом, который так и говорил "все вопросы потом". Рик утвердительно кивнул. - Пива, так пива. Разнообразие никогда не помешает. Но это было еще не все. Когда мы уселись на веранде его замечательного, ставшим для меня родным, дома и он достал сигареты, я попросила у него одну. И тут он уже не стал сдерживаться. - Господи, Ева Вэй, что с тобой произошло?- по коже поползли мурашки, а ладони моментально вспотели.- Ты же никогда, черт побери, никогда не курила! - В свете последних событий, о которых я пришла тебе рассказать, я официально начинаю курить прямо сейчас. Исторический момент. - Видимо, все и правда серьезно,- Рик протянул мне сигарету.- Мне даже немного страшно. Ох, Рик... Чутье тебя никогда не подводило. - В общем, я...- я затянулась, и, к собственному удивлению, даже не закашлялась. Словно всю жизнь курила.- В общем, я умираю, Рик. - Ты снова впала в депрессию?- ошибочно воспринял мои слова он. Или, возможно, ему просто хотелось их так воспринять в тот момент. - Нет, Рик,- я глубоко вдохнула. Разговор получался еще тяжелее, чем я представляла.- Я умираю по-настоящему. Как в какой-то дешевой сопливой драме. И тогда я впервые в жизни увидела, как Рик Зандерболт снимает очки. Он сжал их в руках с такой силой, словно хотел сломать. А затем просто посмотрел на меня. И тогда я просто застыла. Кто бы мог подумать, что помимо прекрасного телосложения, черт лица, волос и голоса Рик обладал поистине потрясающими глазами. Один глаз темно-карий, с еле различимыми золотыми прожилками у зрачка, а другой пронзительно-голубой, с серебристыми вкраплениями. Гетерохромия. На меня словно смотрели два мира, собранные в одном человеке. И это было очень, очень красиво. Но сам взгляд заставил меня содрогнуться. В этих прекрасных глазах тогда была сокрыта печаль всего мира. Словно целая Вселенная скорбела, узнав о моей будущей смерти. И на этих глазах наворачивались слезы. Человек, за спиной которого я всегда чувствовала себя, как за стеной; человек, которого знали как стального, пуленепробиваемого мужчину с самыми крепкими нервами, какие только могут быть, плакал, узнав, что я умираю. И это, пожалуй, было в сто крат хуже, чем то, как врач преподносил мне мой диагноз. От этого зрелища мне больше всего на свете хотелось жить. Я всем своим существом чувствовала, как же ему было больно. И, что самое страшное, я совсем ничего не могла сделать. Я только смогла трясущейся рукой поднести сигарету ко рту. И глубоко вдохнуть горький дым. - Ева...- о господи боже, сколько же грусти в этом таком родном для меня голосе,- мне, мне так... Нет, я не могу говорить, что мне жаль. Это не выразит того, что я чувствую. Мне будет так...- его голос вдруг предательски сорвался, а вместе с этим оборвалось что-то внутри меня,- мне будет так тебя не хватать. И тут я позволила себе расплакаться. И вновь, как тогда, десять лет назад, я уткнулась ему в плечо и просто завыла, словно раненый зверь. Только на этот раз плакали мы оба. Все, больше не нужно притворяться. Я смогла рассказать ему, а большего и не нужно. Можно снова быть собой и не бояться его реакции. - Скажи,- тихо спросил Рик, когда мы оба немного успокоились и снова закурили, оба с красными от слез глазами и мокрыми щеками,- ты боишься? - Честно?- также тихо ответила я.- Я не знаю, я правда не знаю, Рик. Я много думала о своей маме, ведь она приняла смерть без тени страха. Смогу ли я также выстоять в этот последний бой? Ведь я могла погибнуть на Обане просто миллион раз, но я совсем не боялась этого. Более того, я почти об этом не задумывалась, просто шла к цели. Но какая теперь цель? К чему мне нужно стремиться теперь, чтобы забыть об этом приговоре? - А это тебе нужно решить самой,- прошептал он.- Тут я не в силах тебе помочь, как бы мне не хотелось, мышонок. Прости. Я кивнула. Большего я от него и не ждала, да и не вправе была ждать. Я и так получила от него за всю свою жизнь больше, чем достаточно. Каким бы крутым Рик Зандерболт не был, он не мог спасти меня от смерти. И самым страшным было то, что теперь это будет грызть его изнутри до самого конца. Ведь он так привык меня спасать. А теперь это было невозможно. Мы прощались так долго, словно я должна была умереть уже завтра. Мы не могли наговориться друг с другом. Нас обоих, молодую девушку и взрослого мужчину, раздирал одинаковый животный страх перед неизвестностью. Но наконец мы нашли силы для того, чтобы обняться и разойтись. Несмотря на мои возражения, Рик вызвал мне такси. Уже сев в машину, я до сих пор чувствовала на себе его взгляд, полный горечи. А прикрыв веки, решив немного подремать в дороге, я вновь увидела его глаза. Такие прекрасные и такие печальные. *** Она уже уехала, а я все еще продолжал смотреть ей вслед. Пыль уже осела на дороге, а я все, как дурак, пялился в ту сторону, куда уехала Ева Вэй. И мне казалось, что больше она уже сюда не вернется, хотя ей осталось жить еще полтора месяца. Полтора, мать их, месяца. Я зашел в пустой дом. Только сейчас я начал осознавать, насколько здесь тихо и пусто. И холодно. Но всегда, когда здесь появлялась Ева Вэй, она словно озаряла все вокруг светом своего огромного сердца, в котором, пожалуй, мог поместиться весь мир. С ней я никогда не чувствовал себя одиноким. И тут я наконец смог дать волю накопившимся эмоциям. В порыве боли от раздирающей мою душу новости я принялся крушить все вокруг. Буквально за несколько минут от гостиной ничего не осталось, а я продолжал неистово орать, пинать и ломать все подряд, пока не закончились силы. А потом я просто безвольно осел на колени. - Слушай, Бог, если ты есть,- из последних сил заорал я,- если ты, мать твою, существуешь, то какого черта ты выбрал именно ее? Неужели эта девочка за свою жизнь недостаточно настрадалась? Ты забрал у нее мать, нормальную жизнь на несколько долгих лет, отправил ее на верную смерть на чертов Обан, потом ты забрал у нее любимого человека, а теперь ты решил умертвить ее? Чем она, ангел во плоти, заслужила это наказание?! Если ты действительно есть, то знай, Бог, ты самый настоящий придурок. Придурок, слышишь меня?! Уж лучше бы ты забрал меня, чем ее, чертов идиот.