Семь не делится на три.

POV Сольхен «Никто» — как призрак мельтешило это слово в моей голове. Как какой-то неизвестный до конца образ, но уже более-менее понятный. Я не могла заснуть в эту ночь, потому что продолжала думать. Слишком много думать — это тяжело и бесполезно. Я понимаю это, но не перестаю делать. Я думала о многом: о том, кто я, правильно ли я поступила, что мне нужно делать, чтобы стать лучше и почему во мне не видят центральной, почему я остаюсь просто красивой и без потенциальной? Я лежала на втором этаже двухъярусной кровати и в тишине слышала тихое дыхание соседки. Её имя точно известно внутри компании. Я чувствовала сильную обиду, злость. Злость появляется их страха, а я сейчас так боюсь своего неопределённого будущего и вообще всего. Утро выдалось трудным, собственно, как и всегда, но, возможно, сегодня даже чуть более сложным. Но уже нельзя сказать, что я не привыкла к каким-либо сложностям, скорее мы сроднились. Там где я, там и они. Утренние тренировки, потом завтрак, потом дневные тренировки и обед, а что же вечером? Вечерние тренировки! Это так неожиданно, так ведь? Я выучила каждую неровность на текстуре стен в комнате, где мы занимаемся вокалом, я уже прочитала название всех книг, которые стояли в классе, где мы изучаем японский. Я ходила и закончила школу для айдолов, в которой меня поразило самомнение почти каждого там. Половина были лицемерными детьми и станут такими же, когда вырастут. Я не понаслышке узнала об обратной стороне айдола. Они живут масками, которые меняют во время разных шоу, выступлений, фан-митингов. Но, если ты не хочешь быть таким, то тебя заставят. Айдол — продукт, который выпускает компания, чтобы нажиться и поверьте, она напоминает это не раз. За свою популярность девушки и парни отдают свою жизнь, запирая себя в рамки и расписания, составленные менеджером. Я слушаю день, что нужно говорить, как ходить, что есть, как держаться перед камерами, где смеяться и тому прочее… В этот момент я смотрю на лица одногруппниц, но они не выражают ничего. Сейчас они внимательно слушают, а после, когда мы уйдём на тренировки, они оденут свои маски, которые прекрасно сядут на их чистые красивые лица. Я уверена, что эти лица будут распечатаны на плакатах, после нашего дебюта, и повешены в комнатах неуверенных в себе девушках и парнях. Мы стали продуктам и частью чёрной индустрии. *Дыхание учащается, сердце бьется в бешеном темпе и легкость в ногах* Это не любовь — это чертова усталость после каждого прогона одной и той же песни, с которой мы предстанем через пару недель на одном из шоу кейсов. Я смотрела на себя в отражении зеркала, в танцевальном зале. Ну что со мной не так? Я кажусь себе прекрасной во всем, но не для других. Звонкий, явно отрепетированный смех, залился по помещению. Ли Лиён всегда просчитывает каждый свой вздох — из неё выйдет отличный айдол. Она стояла в своей коронной позе под номером 3 (за несколько лет я дала им номера и названия), которая была придумана для привлечения внимания. Она откинула прядь своих пышных шоколадных волос за плечо и даже это движение было очень аккуратным и грациозным. Я повернула голову в сторону другой части зала. С самого утра нам хотят преподнести сюрприз? Я сразу догадалась, кто привлёк внимание девочек. Это было первое официальное посещение BTS, причём даже не в полном составе, их же больше, вроде (позор мне, не особо разбираюсь в проектах компании, в которой стажируюсь). Трое сразу подошли к девочкам и стали о чем-то отвлеченно болтать, мельком я слышала «сталкерша». Да что мне за дело до их разговоров? Я чуяла, что пользы от меня тут нет и решила покинуть это место, как делаю всегда. Что ж, отдохну сегодня чуть больше, может, позволю себе мороженное на обед. Я накинула чёрный капюшон толстовки такого же цвета и незаметно, ну или как можно незаметнее, стала перемещаться к двери. — Эй! — громкий крик кого-то из мемберов. О чем они так оживлённо говорят? Наверное, одна себе позволила что-то неразумное. Я продолжила идти к выходу — Эй! — повторилось снова. — Мне? — я тыкнула себя в грудь, переведя взгляд на человека, который окликнул меня. Какое совпадение, ночной гость, встреченный по пути к бутылке. Запомнил что ль? Не все потеряно однако. — Да. Я не помню, как тебя зовут, — улыбнулся мне Чонгук. Ты такой же лицемер. Сними с лица эту наигранную улыбку, я в курсе, что не волную тебя. — Конечно, ведь я не называла имени. -… — Вы меня окликнули, зачем? — интересно, я одна соблюдаю формальности и говорю с ними так? Каждая их этих уже позволяют себе не заморачиваться со стилями во время общения. — Вообще-то мы не просто так навестили вас, — со мной говорят уже два разных мембера. Круто, почти не изгой. Это был один из тех, кого я знала точно — Чон Хосок. Его сильная сторона в танцах и это действительно интересовало меня. Не смотря на мою любовь к женских группам, я не перестаю восхищаться хореографией мужских, — сегодня я и Чонгук устроим для вас день мастер-классов. Агентство хочет, что мы должны общаться более тесно. Мы могли бы поделиться своим опытом. Гуки неплох в вокале и мог бы научить вас некоторым вещам, — Гуки? Так мы весь день должны восхищаться оппами. Такой вечно улыбающийся J-Hope, вот он уж точно никогда не изменял своему концепту. Интересно, всегда ли он так улыбается?

***

Я и не знала, как долго могло все это происходить. Я слушала истории о новой сталкерше, которую, по словам мемберов, Ви просто выдумал. Я услышала Истрию о новом менеджере для BTS, которая стала девушка, толком ничего о них не знающая. Я наблюдала разные облики девочек, которые никак не могли исчерпать себя. Я пыталась думать только о том, что мне нужно извлечь из всего этого пользу. И польза таки есть. Голос Чонгука оказался вживую действительно неплохим, но что-то в нем было излишне сексуальным. Какие-то небольшие вдохи делали его пение чересчур вызывающим, но это только на мой взгляд. Я вышла посередине «урока» в коридор, чтобы проветрить голову. Нужно было немного отдохнуть. Я заметила у открытого окна фигуру. Подойдя ближе, я узнала Хосока. Я могла видеть его только со спины, но приблизившись ещё немного, обратила внимание на выражение лица. Безупречный профиль, с четкими линиями лица и такими спокойными. Он не улыбался и в глазах не было присущего ему задора. Я просто оставалась в тени и не могла оторвать взгляда от него. — Я заметил тебя. — Это здорово, ведь меня не часто замечают, — я просто сказала правду и почему-то тихо добавила, видимо, забыв, что вслух, — кажется, я безнадёжна. — Я тебя понимаю. Мне много раз говорили, что я безнадёжен, знакомые, учителя и девушки, — ни единого намёка на улыбку. Спокойное выражение лица очень украшало его. Я впервые поймала себя на мысли, что мне симпатичен кто-то. — Это так иронично, после это взять себе в состав сценического имени Hope, — заметила я. Моя прямолинейность прямей самой линейки. Ащ-щ-щ, а ведь это могло оскорбить. — Я хотел получить надежду хоть в чем-то. Ты всегда в чёрном и особо не выделяешься, почему? Разве твоя задача не должна быть в обратном, как это делают твои одногруппницы? -…«Ты всегда»… Значит, ты, кажется, единственный, кто вообще замечает меня. Спроси у кого угодно и он вообще удивится этому черноту пятну, — меня пугает собственная откровенность. Почему я вот так запросто говорю все, что у меня на душе, человеку, с кем общаюсь впервые? Разве это правильно? — Как тебя зовут? Я не хочу знать тебя, как чёрное пятно. — Сон Сольхен. — Ну что ж, Сольхен, я надеюсь, что смогу стать для тебя надеждой.