Глаза женщины

Честному масану нет причин скрываться, навещая любимую женщину и своего ребёнка, но во время очередного визита Захар Треми замечает тревогу в глазах Клаудии. Не принято задавать вопрос — даже самый важный, даже самому близкому на свете существу, не исполнив подходящих случаю поклонов. Чинный ренкаго — для знатной особы, вежливый инису-ма — для хозяйки дома и глубоко личный эми-на-маса — для той единственной, что ждёт в Ночи. Ответив согласно этикету, Клаудия даёт волю чувствам и протягивает к Захару руки, смеясь: — Могла ли я подумать, что полюблю зануду? — Зануда кланялся бы ещё минут сорок, — возражает епископ Треми. — Что… — Всё потом, — нежные пальцы накрывают его губы. — Потом, Захар. Я так скучала… Епископ Треми не любит разговоров о делах в постели, но Клаудия каждый раз так легко и незаметно подводит его к тому, чтобы их начать. Прижавшись щекой к его груди, она говорит тихо и твёрдо, и оттого её слова обретают особую силу: — Ты должен быть осторожен, Захар. Мы думали, масаны Саббат потянутся к Алому Безумию, но теперь у многих появилась новая точка притяжения. — Это ненадолго, — уверенно отвечает он. — Власть князя Тёмного Двора пошатнулась. — Так может показаться тем, кто далёк от Тайного Города. — Как тем, кто в Тайном Городе, может казаться, что дела обстоят иначе. — Клаудия, — Захару не нравится этот разговор. — Я не хочу, чтобы мы с тобой снова стали пешками в чужой игре. Я боюсь потерять тебя, Захар. Клаудия умеет быть очень убедительной, но и епископа Треми непросто обмануть. — Ярга уже что-то предлагал тебе? — То же, что и другим. Он не мог обойти вниманием хозяйку Алого Безумия, но пока у меня достаточно поводов, чтобы оставаться в стороне. — Это разумно. — Захар… — Не забывай, что Ярга — тот же нав, только хуже. Выиграв, он очень быстро перестанет нуждаться в масанах. — Уже не доверяешь мне? А ведь я всего лишь волнуюсь за тебя. Неужели забыл: глаза любящей женщины видят беду. Епископ Треми помнит. Старая поговорка. И верная. Даже смелые своевольные охотницы семьи Масан грешат такими глупостями. Смягчившись, он полушутливо отвечает: — Лучше скажи мне, что видят Глаза Спящего? — Сражения, — теперь Клаудия улыбается. — Много великих битв. Желанную победу. Другое дело. Захар рад услышать такое предсказание. Каким бы любящим и уступчивым он не был со своей женщиной, за пределами спальни его удел и его главное развлечение — это война. Риск, чьи-то смерти, жестокость, стремительный танец. Увлекая Клаудию в новую приятную игру, епископ Треми гонит прочь все дурные мысли. …Две ночи спустя, проводив любимого, Клаудия Бруджа вновь взывает к своему дару и вновь видит гибель одного князя Нави и победу другого. Захар не пойдёт против Сантьяги, сколько ни уговаривай. Клятвы, обещания, слова дружбы и любви — она знает, как иллюзорно всё и как часто именно эта дорога к смерти становится самой короткой. Клаудия медленно открывает глаза. Сомнений больше нет. Она выберет победителя. И найдёт, как убедить Яргу сохранить жизнь епископу Треми.