Осколки льда. Начало

      —Ней… Нейко, ты уже очнулся?       Мягкий голос сестры доносился до мальчика где-то издалека. Голова, казалось, сейчас воспламенеет, выбрасывая все мысли как пепел от разгорающегося пламени наружу. Нейко ощущал, как он возвращается в свое тело, как руки вновь кажутся теплыми, а пальцы на ногах периодически поджимаются, но вдруг он понял, что он сидит на полу и ему жутко неудобно, но не было сил пошевелиться. Мальчик попытался открыть глаза. В помещении, где он находился, было темно, и лишь где-то справа горела старая керосиновая лампа, которую Нейко заметил краем глаза.       Где же Рин? Или мне послышалось…?       Ещё больше раскрыв глаза и повернув голову в сторону света. Рин сидела на полу у лампы, держа в руках книгу. Рядом с ней, на полу, стоял контейнер с едой, две бутылки воды и ещё пара стопок книг.       Нейко раскрыл было рот для того, чтобы позвать сестру, но в тот же момент понял, что нет сил даже подать звук.       Странно, почему я так слаб? Разве со мной что-то случилось?       Удивлению не было предела, закрывая глаза из-за отсутствия надобности вглядываться в темноту.       Нужно собраться. Что бы ни случилось, всегда нужно иметь ввиду, что есть люди, которым любая слабость кажется смешна.       Рин… Почему она молчит? Почему больше не скажет ни слова, почему не спросит ещё раз? Может, мне действительно было плохо? Рин всегда заботилась обо мне, и значит, не даст мне совершить ошибку. Раз Рин хочет, чтобы я ещё остался сидеть здесь, значит так я и должен поступить.       Незаметно для себя Нейко расслабился. Все будет хорошо… Но тот зал? Тот зал, из которого видно мерцание звезд был всего лишь выдумкой?        Нейко видел космос со станции всего два раза. Дело в том, что всем, проживающим на этой космической станции запрещалось подниматься на второй этаж — как раз на нем располагались залы и комнаты, в которых были иллюминаторы. На этом этаже жили только управляющие станцией, астрономы и ученые, и считалось, что только они должны занимать свой мозг, тем, что за пределами станции. Но всё же Нейко смог увидеть космос, в отличие от 70% обитателей первого этажа станции. Первый раз — когда впервые оказался здесь. Сразу же после эвакуации с планеты. Второй — когда встречал своих родственников на орбите. Но всё это было больше десяти лет назад. Сейчас те звёзды, увиденные в малом возрасте, казались облачной фантазией, а увиденный недавно космос уже более реальным.       А что же Рин? Помнит ли она, как попала сюда? Ведь она была ещё младше Нейко: в то время, как ему было шесть лет, ей было всего лишь три года. Она то и мир запомнить не успела, так её уже забрали на станцию, в душную железную коробку, откуда и выбраться нельзя. Рин, должно быть, и вовсе не думает о Земле, и мать молчит об этом…       Я… я всего здесь лишь один, кому интересны судьбы космоса и… и Земли? Неужели, никому не надоела станция? Тогда зачем мы продолжаем здесь жить? Заводить новые семьи уже невозможно — ограниченность пространства. Станция Землю не заменит ни в коем случае. Почему нас эвакуировали? Зачем? Чтобы умереть в космосе? Чтобы остатки умирающей цивилизации исчезли из мира? Но это аморально. Даже если есть угроза прекращения жизни человечества, нужно не сдаваться, бороться за право существовать. Этому нас всех учили в домах, школах, университетах… Не может быть все так просто! Нет!       Нейко застонал от непредвиденной боли — резко кольнуло в голове. Она напряглась и казалась опухшей. Нейко поднял одну руку и схватил свои волосы, прижав кулак ко лбу, думая, что боль прекратится. Рин, по-видимому, заметила, что с братцем что-то не так, и поскорее поспешила на помощь. Несколько секунд — и Рин уже сидит на коленях перед Нейко, пытаясь оторвать его руку ото лба.       — Ней! Голова болит?.. Я сейчас принесу уксусный компресс, а ты приляг на пол… Здесь, к сожалению, кушеток нету, но, если хочешь, могу принести своё одеяло.       Так у неё ещё и одеяло здесь…       —Рин, —тихо произнес Нейко и услышал, как притаилась сестра, ожидая услышать брата. — Рин, мы где?..       —Разве это так важно? — Замялась Рин.—… Ну хорошо. Мы находимся во флигеле станции, и видимо, до нас тут ещё не было никого из живущих здесь. Ничего особенного в этой пристройке нет, но это идеальное место для того, чтобы скрыться от всеобщих глаз… Да, и от матери тоже. — В голосе Рин звучали нотки грусти. — А ты, видимо знал, что я ушла в другое крыло?       —Да… Тебя мать искала и не могла найти, вот я и подумал, что если бы ты была у нас, то давно бы нашлась. Я тоже ушёл. Мне надоело сидеть в комнате с матерью и слушать её ругань по поводу и без повода. А ещё я догадывался, что ты ушла по той же причине… Ведь так?..— Собравшись с силами, но всё так же тихо, произнёс Нейко.       —Ммм, не совсем. Конечно, мать терпеть уже невозможно, но я ушла не за этим. Здесь, как я уже говорила, нас никто не найдёт. Я могу заниматься чем хочу и сколько хочу. В нашем крыле нет учебного класса, поэтому от нас не требуют знаний. А я хочу учиться, поэтому это место, в котором не помешают этим заниматься, мне по душе… Вот только с продуктами питания проблема будет… Ой! Ты же давно не ел! На, возьми бутерброды, я их сделала два часа назад, хлеб ещё не засох, а я всё же схожу за компрессом. — Рин закончила говорить, поставила рядом с братом контейнер с бутербродами и куда-то ушла.       Значит, флигель…        Нейко взял бутерброд из контейнера. Он всё ещё сидел с закрытыми глазами, но по запаху понял, что это его любимые бутерброды с салями. Парень приподнялся на локтях и стал есть, ожидая возвращение сестры.