His Demons

Mayday! Mayday! The ship is slowly sinking They think Iʼm crazy but they donʼt know the feeling Theyʼre all around me, Circling like vultures They wanna break me and wash away my colors Wash away my colors       «Они окружают меня, как стервятники, раздирают на куски своими инструментами. Разряд электричества. Боль. Кроме неё, в моем сердце нет ничего больше, я ничего не чувствую. Да что они вообще знают? Что они знают о боли? О той обжигающей, сладкой боли, которая говорит лишь одно: ты не живёшь, ты существуешь. Вместо души осталась лишь пустая кожаная оболочка. И я знаю, для чего она нужна им. Мой мозг постепенно отключается, мысли путаются, я не понимаю языка. Палачи что-то говорят мне, водят перед лицом руками…, но я готов. Вжимаюсь в кресло, впиваюсь пальцами в подлокотники. Костяшки здоровой руки белеют, а железо другой с треском ломает обитый кожей подлокотник. Теперь боль нельзя терпеть, она становится все сильнее, уже не накатывая приступами, как раньше. Она пожирает, перед глазами витают красные мухи, выжигая их. Я открываю рот, заходясь в немом крике. И снова просыпаюсь».       Барнс распахивает глаза. Взгляд наполнен ужасом и ненавистью, мужчину прошибает холодный пот. Металлическая рука хватает первый попавшийся предмет — лампу, и швыряет её в стену. Жалобно зазвенев, разлетается в пыль стекло. Барнс не замечает этого, он все ещё кричит, не слыша ни себя, ни треска разбившегося предмета. Тело ломит. Take me high and Iʼll sing Oh you make everything okay We are one in the same Oh you take all of the pain away Save me if I become My demons       Джеймс садится на кровати, обхватив голову руками. Все ещё кричит. Но слух постепенно возвращается. Баки с силой откидывает голову назад, стукаясь о стену. Раз! Два! От удара в глазах рассыпаются желтые искры. Внезапно тело сковывает непонятная сила, останавливая агонию солдата. Он переводит взгляд на руки и замечает странный красный поток. Словно кровавая река, он окутывает Барнса, и тот замолкает.       — Остановись, ты сделаешь только хуже. — Напротив мужчины стоит Ванда. Вытянув вперёд руки, она держит красный поток, словно вожжи. Джеймс заглядывает в её глаза, подёрнутые багровой дымкой. Они рассматривают его, стараясь предугадать следующее движение. Но Зимний Солдат не двигается.       — Отпусти. — Хрипит Барнс.       — Только когда удостоверюсь, что ты не пытаешься выбить себе мозги.       Джеймс зажмуривается, и перед глазами вновь предстает картина из сна. Склонившиеся над ним врачи в белых халатах, электрический разряд, затем сыворотка, вызывающая кошмарные галлюцинации. Тебя разрывает на части, не в состоянии отличить реальность от сна, краем сознания ты все же понимаешь, что выхода нет. В себя ты приходишь лишь в криокапсуле и, когда ледяной холод пробирает до костей, просыпается отчаянное желание жить. Только тогда болезненные воспоминания возвращаются. I cannot stop this sickness taking over It takes control and drags me into nowhere I need your help, I canʼt fight this forever I know youʼre watching, I can feel you out there       Баки устал. Устал от поглотившей его ненависти, от страха и воспоминаний о Гидре. Подчинение чужой воле стало его жизнью, заменив все, чем он когда-то дорожил. Осознание своих деяний приходит поздно. Слишком поздно, чтобы исправить катастрофу.       — Открой глаза.       Барнс подчиняется.       — Видишь, я не собираюсь ничего делать? Отпусти.       Ванда ослабляет путы, красные нити постепенно исчезают. В комнате повисает тишина и, кажется, она вот-вот раздавит их обоих. Молчание прерывает тихий голос Ведьмы.       — Я знаю, что там делали с тобой, я видела твой сон.       — Уже и вы пытаетесь залезть в мою голову? — Горько усмехается Зимний Солдат.       — Нет. Я не собираюсь читать твои мысли или что-либо ещё. Но мне знакомо чувство безысходности. Думаешь, одному тебе снятся кошмары? Прошлое преследует не только тебя. В некотором роде я тоже плод эксперимента, ужасного и бесчеловечного. И меня тоже терзает вина за загубленные человеческие жизни. И те жестокие опыты…       Голос Ванды дрожит, каждое слово дается ей с трудом. В горле сухо. Ведьма ломает руки, глаза бегают по комнате, пока не встречаются с холодным взглядом Барнса.       — Тебе все равно? — Девушка проглатывает подступивший к горлу комок, ладонью вытирая слезу. — Ты не один такой: тлеешь, но не горишь. А, впрочем, какая тебе разница?       Алая ведьма стремительно разворачивается и, потянув ручку двери, выбегает из комнаты, но её останавливают. Ванда сквозь слезы смотрит на холодную бионическую руку Баки, сжимающую её запястье. Take me over the walls below Fly forever Donʼt let me go I need a savior to heal my pain When I become my worst enemy The enemy       — Ванда? — Окликает Джеймс. Девушка поднимает голову, и их взгляды встречаются.       Максимофф прерывисто вздыхает, пытаясь не разрыдаться окончательно, вернуть потерянное самообладание, но не получается. Сотрясаемая рыданиями, она утыкается носом в грудь Барнса, комкая его футболку.       Зимний Солдат вздрагивает, удивленно наблюдая за реакцией Ведьмы — давно забытые человеческие чувства медленно просыпаются где-то внутри его сгоревшей души. Баки, в принципе не склонный к проявлению эмоций, пугается не только поведения девушки, но и своего собственного ответа. Руки мужчины неуверенно, словно страшась чего-то, обхватывают Ванду за вздрагивающие плечи. Джеймс глубоко вздыхает, закрывая глаза.       — Тише… — Не зная, как успокоить, шепчет он.       И это работает. Раздающиеся всхлипывания утихают, а затем и совсем смолкают. Но Солдат все так же обнимает её, осторожно проводя рукой по волосам. Ведьма отстраняется, вытирая слезы, оставившие влажные дорожки на щеках. А у Барнса все сжимается внутри, когда он наблюдает за её движениями. Девушка поднимает на него испуганный, стыдящийся взгляд, и тут же отводит глаза. Баки ждёт, поджав губы. Ванда смотрит в пустоту и вдруг срывается с места. Джеймс даже не успевает среагировать, только видит удаляющийся, размытый силуэт Алой Ведьмы в конце пустого коридора. С минуту он стоит молча, устремив невидящий взгляд куда-то вдаль.       — Спасибо, Ванда. — На выдохе произносит он в темноту. Take me high and Iʼll sing Oh you make everything okay We are one in the same Oh you take all of the pain away Save me if I become My demons