***
- Са-а-аш, - протянула Анька, разглядывая огромную махину, именуемую самолетом, и стремительно бледнея. - Давай домой, а? - Ты чего? - я непонимающе оглядела сестру с ног до головы, стараясь обнаружить признаки ненормальности, поскольку подозрения были. Или это результат часового стояния в очередях аэропорта? - Мне кажется, я высоты боюсь... и самолетов. - сглотнув, ответила она и вновь полным ужаса взглядом окинула летающее средство. - Ты никогда не летала в самолетах и не поднималась выше третьего этажа, откуда такие выводы? - насмешливо приподняла бровь я. - Не знаю. - Аня обиженно насупилась и отвернулась. Я позволила себе усмешку. - Все будет хорошо. - кажется, теперь мой черед повторять эту фразу. - Мы ведь супермены, помнишь? - вспомнила нашу детскую мечту. Сестренка хихикнула в ладошку и подтверждающе кивнула. Через пять минут не слишком участливый голос объявил посадку на самолет. Чем ближе мы подходили в летающему средству, тем все чаще менялся цвет лица у Анюты. Уже у входа она остановилась и затравленно огляделась. - Ань? - вопросительно протянула я, в очередной раз наблюдая, как нежный салатовый плавно переходит в землисто-серый. Эх, видела бы сестра такие переливы - восхитилась! - Ага... - неоднозначно ответила она, мотнув головой и опустив последнюю, но я все же успела заметить зачатки паники в ее глазах. Сзади гудела рассерженная толпа, так как проходу мы занимали много, и очередь двигалась медленнее. Кто-то раздраженно дышал мне в затылок, поэтому я, от греха подальше и неприятностей, благоразумно взяла Аню за руку и попыталась оттащить. Не вышло. - Девушки, прошу вас поторопиться! - видимо, устав ждать, пока мы соберемся, сурово воскликнула стюардесса. Слишком громко, поскольку Аня от неожиданности резко отошла шага на два назад, конечно, потоптавшись по всему и вся. - Извините. - пробормотала я, беря за ручку чемодан, но тут сестренка, обычно злющая и чересчур порывистая, когда чего-то боится, больно дергает меня, впившись в ладонь, как в спасательный круг (то есть сильно, больно и без надежды на спасение), и я с грохотом ставлю чемодан... на чью-то ногу. Звучит наш фирменный русский, потом более интеллектуальный и, под конец, относительно вежливый. Парень, годиков 22, национальность - вроде русский. - Excuse moi (*извините), - с сожалеющей улыбкой говорю я, кося под иностранку и, по совместительству, полную идиотку. Аня сморит на меня, по-видимому, с мыслями о последней. - Дети... - устало прошипел он и быстрым, четким шагом прошел в самолет. Толпа сзади вновь оживилась, и мы все-таки поспешили занять свои места - быть задавленной никому не хотелось. Ищу сидения, мы оказываемся в самой середине, у крыла. Два места у окна - наши, а третье... Блин, косяк, невезуха. Парень, кажется, тоже заметил мой взгляд и даже понял, что он означает, потому что я совершенно точно увидела, как он обреченно вздохнул и закатил глаза. А вот сейчас обидно было. Анька нашей гляделок не заметила, все ее внимание вообще сейчас было зациклено на успокоении себя и газировке, которую она держала в руках. - Все будет отлично, - как можно оптимистичнее улыбнулась я, демонстрируя все тридцать два и сжав ее руку. И да - актриса из меня с самого детства хреновая. Сестра, неуклюже пролезая на свое место и по пути завинчивая крышечку, не могла не споткнуться, при этом пролив некоторую часть напитка на нашего будущего соседа. Я мысленно застонала. Парень медленно... очень медленно поднял голову на Аню, которая стояла и глупо скалилась, пытаясь собраться и выдавить из себя хоть что-нибудь, но, очевидно, боязнь самолетов и высоты вместе с непредвиденной ситуацией заставили ее впасть в глубокий ступор. - Lo siento, la piedrecita... (*извините, камушек) - на ломаном испанском проговорила она (курсы во втором классе дали о себе знать), снова что-то перепутав. И, наконец, продвинулась на свое законное место у окошка. Сосед не ждал от моего пути ничего хорошего для себя лично и смотрел скептически и очень, очень ядовито. Я вспыхнула (никогда не любила в себе это особенность) и с гордо поднятой головой начала действие, то бишь пролезание. И споткнулась об тот же выступ, что и непревзойденная сестрица (сразу видно - родные души). Только в отличии от нее, мне проливать было нечего, зато ронять - очень даже, поэтому я "не постеснялась" бухнуться прямо на колени к ошалевшему мужику. Тот такой наглости уж точно не ожидал. - Вы что, издеваетесь?! - еле слышно, но едва сдерживая эмоции, проговорил он. - I am so sorry... - тут же нашлась я, определенно забыв, что вроде как француженка, но точно ощутив, как начинают гореть все лицо и уши. - Дети! - снова прошипел он, отвернувшись. Мы с сестрой одновременно показали языки: всего на год (по расчетам) меня старше, а туда же. Страсти (как любила поговаривать мамуль) потихоньку улеглись, а вот уже было отвлекшаяся сестренка вновь вспомнила причину своей паники - лицо медленно синело, как от удушья. - Мы еще не взлетели, - на всякий случай шепнула я ей, стараясь не разрушать конспирацию перед соседом. Она судорожно сжала мою руку и спросила: - Уже прилетели? - и такая надежда в глазах. Я вздохнула, но ладонь не убрала - пусть успокаивается, если легче. Число приходящих пассажиров медленно уменьшалось - в скором времени намечался взлет. А пока я бегло пробегала глазами по ближайшим соседям: две старушки на передних креслах и малолетняя внучка одной из них; какие-то шестнадцатилетние заучки-подростки: невзрачная девчушка с серенькими жиденькими волосами, невероятно худой паренек в огромных очках и зализанной прической и еще одна "прыщавенькая" с до неприличия яркими рыжими волосами (хотя, как по мне, если свести прыщи и эту отвратительную краску, то выйдет очень симпатичное лицо) - сзади нас; и где-то относительно сбоку сидят: вся в заклепках и черной одежде с жирно намазанной черной подводкой девушка, рядом - почти такая же, только в ее одежде и чернильных волосах присутствовали оттенки ярко-розового (особенно меня добил аккуратный ажурный платочек нежно-поросячьего цвета, которым она все время подтирала глаза) и, наконец, сидящая спереди них более-менее приличная девушка, держащая сборник литературы в руках и постоянно что-то бормочущая. Ну ничего так себе, ага. Поток людей окончательно закончился, и я словно в отдалении услышала хлопок закрывшейся двери. В проходе встала стюардесса, начав вести инструктаж по безопасности. - На случай падения в море под каждым сидением есть жилеты... - вещала она, и тут я почувствовала, как мелко задрожала сестра. - Ань, все будет хорошо, у нас есть... м-м-м, жилеты... - неловко попыталась поддержать ее я, только ухудшив ситуацию. Сестра глубоко вздохнула, но выдох делать не спешила. - Дыши только. - Приятного полета! - лучезарно улыбнулась ведущая инструктаж и удалилась, но ей на смену тут же пришли двое других, разносящих мятные леденцы. - Сам-м-ма лет-т-ти... - грубо и тихо посоветовала ей Аня, но все же проводила конфеты голодным взглядом. Я усмехнулась. - Леденцы? - вопросительно взглянув на наше трио, вопросил мужчина. А как он будет называться тогда? Стюардесс? Стюардессик? Стюард? Наш сосед лишь отмахнулся, а вот я с радостью загребла целую жменю, половина которой посыпалась на парня. Уже предвидя этот недовольный и усталый взгляд, я брякнула: - Bon anniversaire! (*С днем рождения!) - и быстренько собрала рассыпанные сладости, пока тот находился в ступоре. Очевидно, он нормально понимает французский. Я почувствовала, как под нами завибрировал пол, и самолет плавно двинулся вперед. Аня до боли сжала мою руку, впившись ногтями, и стремительно схлынули все краски с лица. Я сдавленно зашипела, пытаясь отодрать эти когти. А самолет, тем временем, набирал скорость. - Ой-ей-ей! - пропищала бабулька спереди, закрывая глаза девчушке, которая была совершенно не прочь поглазеть на взлет. - Как жужжит-то! Сломан, ей богу, сломан! - достаточно громко сказала она, чтобы сестра могла услышать. Аня, сидевшая с закрытыми глазами, резко распахнула (стоит ли говорить о резкой смене цвета кожи) их и прилипла к иллюминатору, надеясь выявить хоть какие-то причины поломки. Не нашла, зато увидела слишком быстро отдаляющуюся землю, выругалась, позеленела и зажала рот рукой, упав обратно на кресло и размеренно дыша. - Ань, пакетик? - участливо спросила я, когда салон восторженно захлопал, радуясь хорошему взлету. Сестренка в ужасе замотала головой. - А вы знали, что при падении с высоты, большинство умирает из-за страха, даже не долетая до земли? - вдруг вопросила рыжая сзади. Глубокий вздох сбоку от меня. - Да, отсюда метров сто-двести, значит... - поддержал ее парень. - Всего 37 ударов сердца до полной остановки! - восторженно закончила первая. Я сдавленно закашлялась - и это малолетки! - И красивая смерть!.. - Да, смерть невероятно красива... - вдруг глухим и замогильным голосом провыла девушка-гот. - Мы все умрем. Аня икнула. Это очень, очень плохо. Милая, не икай, пожалуйста. - Ань, все нормально... - я погладила ее по волосам: сестра начинает икать в редких случаях огромного страха и делает это очень громко. Она согласно закивала и снова икнула, услышав: - Умре-е-ем!.. - заныла рядом с ней эмо и, наконец, нашла применение своему платочку. Отличная тема, блин. - Кстати, все возможно, эта турбина очень странно работает и, скорее всего, неисправна. - авторитетно закончила та, которая с серыми волосами. - Я же механик. - и мерзко улыбнулась. Дура ты. - Господи, хоть бы не сдохнуть. - одними губами прошептала Аня, а бабулька спереди (та, которая вторая), непонятно каким образом услышавшая ее слова, заверещала: - Слышите, Господу Богу уже молится прорицательница! Ой, батюшки, погибнем, как Пушкин! Так. Во-первых, кто здесь прорицатель? Во-вторых, причем здесь Пушкин? И в третьих, помолчите, а?! Сестренка издала то ли всхлип, то ли смех, но это было неважно, поскольку все объединялось в одно простое слово - истерика. - Между прочим, Пушкин умер на дуэли, когда самолетов еще не было. - меланхолично заметила девушка с литературным учебником, наманикюренным пальчиком листая страницы. - А вот Антуан де Сент... - Плохо историю учишь, кукла! - перебила ее соплячка-я-же-механик. - Первый самолет тогда уже изобрели, просто проверка была неудачной и он разбился вместе со своим летчиком... - А летчик погиб во время падения, ведь остановка сердца, коллеги, остановка сердца! - радостно вякнула рыжая. Глухой стон от сестры, она прячет лице в ладонях. Я тоже почему-то начинаю вслушиваться тщательней, сжимая кулаки. - А на тот случай расстояние было в полтора раза меньше, поэтому произошло всего 24 с половиной удара! - поддакнул парень. И снова коронное от гота: - Мы все умрем... Следом всхлип черно-розовой и трагичное утирание размазанной подводки. - Ах, как хорошо лететь навстречу ветру, Не цепляясь рукой за карниз, И быть свободной, но изломанной птицей Все ближе и ближе приближаясь... - проворковала "поэтесса", продекламировав стихотворение, видимо, собственного (и весьма дрянного) сочинения, запнувшись на последнем слове. - Вниз! - рявкнула вконец разозленная я. - Остановите самолет, я сойду! - вдруг проорала сестрица, как очумелая, размахивая руками. Я шикнула на нее, пытаясь одновременно и угомонить, и поймать руки, которые сейчас больше напоминали ветряные мельницы. - Дети! - вновь устало прошипели рядом, но я даже не стала обращать внимание на такую мелочь, как раскрытие конспирации. - Вот, черная ведьма - она сумасшедшая! Хочет убить всех нас, раз не понимает, что самолет нельзя останавливать! - снова запричитала бабулька, вызывая веселые смешки у внучки. - Магии не бывает, есть только лояльное объяснение всему. - поправляя волосы, заметила рыжая. - Скорее всего - она просто сумасшедшая. Кстати, от сумасшествия многие умирали, и даже не потому... - она не сумела закончить свое безусловно познавательное сообщение, так как я извернулась и заснула ей в рот салфетку. - Вы понимаете, что она рассказывает нужные вещи?! - пока знаток человеческих болезней ошалело хлопала глазами, наорала на меня я-же-механик. - Вот если мы сейчас упадем, а мы упадем, потому что турбина неисправна, а поломана она из-за того, что какая-то ненормальная захотела остановить самолет и испортила двигатель! - Из-за таких, как вы, погибают сотни, потому что в отношении массы девушки и турбины, ей понадобилось бы ровно 26 часов, чтобы испортить турбину в таком стиле. - принял участие в споре пацан. - Михаил Забегов (*выдуманный персонаж) умер в 1849 году при падении с эскалатора. Видите, даже с такой высоты можно разбиться. - пропела литераторша, по-глупому хлопая ресницами. Я почувствовала, как меня саму одолевает лихорадочная тряска. Чертов самолет, чертовы люди и чертово путешествие! Наш сосед, очевидно, устав терпеть наши переживания, приподнялся, повернулся к соплякам: - Ты - хреновый механик, потому что турбина работает и будет отлично работать; - невзрачная девочка обиженно накуксилась, - ты - учись считать, потому что с расстояния 150 метров человеку нужно 45 ударов сердца; - мальчишка презрительно поправил очки, - а ты... вообще не разбираешься в том, о чем так усердно повествовала весь полет. - закончил он и сел обратно, бросив напоследок "поэтессе": - А вам советую заняться историей. Я сейчас находилась на стадии панического ужаса, а сестра просто была в шоке и не могла сказать банальные слова благодарности. Но тут готка с эмо решили отличиться, в один голос провыв: - Мы сдохнее-е-ем! И не выдержала уже я: - За закройтесь уже, клептоманы недоделанные! - и вновь села тихо трястись от страха полета в своем родном и любимом креслице. Аня понимающе взглянула на меня и повторила недавний жест, сжав руку. Некоторое время была такая желанная тишина, которую разрушили слова старушки: - Пристанище Сатаны, вот что здесь, ох, Люсенька, больше с Катюшкой ни ногой в эти повозки летающие. - То-то, Любонька, то-то. - с этими словами обняли друг друга, целуясь. Я вылупила глаза, стараясь не замечать высоты нашего полета, но с этим и отлично справлялась темнота, которая подступала все ближе и ближе. Последние мысли с надеждой, что это был всего лишь глюк. А потом... Все, аут.***
Очнулась уже в аэропорту Парижа, на мягком диванчике. Рядом сосредоточенно щелкала клавишами в телефоне Аня, видимо, нашедшая халявный интернет и стремящаяся скорее выполнить просьбу мамулика. - О, проснулась! - она, наконец, заметила мое знаменательное пробуждение. - Ты погоди, сейчас Илья придет, и пойдем заселяться. - Ага... - неоднозначно пробурчала я. - Стоп. Кто такой Илья? - Илья - это я. - проговорил за моей спиной уже знакомый, но без раздражения голос. - Все, я узнал - нас ждут. - с этими словами он взялся за ручку моего чемодана. - Да подождите же! - истерично выкрикнула я, не зная, что предпринять, и видя, как сестричка с готовностью встает и следует за новоявленным знакомым. - Куда мы едем? У нас заселение в университете, и нас должны встретить! - Саш, Илья тоже с нами - он по обмену приехал. - словно малолетнему ребенку, объяснила Аня. - И машина нас одна отсюда забирает... - И почему бы мне просто не помочь красивым девушкам? - не дал договорить ей парень, подмигнув, чем заставил покраснеть. Вздохнув, я поднялась, сдавшись, но сочла за нужным предупредить: - Учти, у меня с собой электрошокер, а Аня три года занималась каратэ.