***
«Удивительно! – Белла положила кусок глазуньи с беконом себе в рот, и тут же уголки её рта поползли вверх, и веки плавно опустились в блаженной улыбке. – Как у подобной стряпни может быть такой богатый вкус…» Девушка немедля отрезала ещё один кусочек хрустящей яичницы и отправила в разинутый рот, а за ним ещё один, и ещё… ещё… вплоть до того, что её тарелка опустела раньше остальных. — Ты с голодного края сбежала? – Найн спокойно положил прибор на тарелку таким образом, что ручки приборов располагались перпендикулярно к мужчине, и отхлебнул немного растворимого кофе из пластиковой кружки. Хотя интонация в его голосе была каменной, но вопрос его звучал, как риторическая шутка. — Просто, я не помню, когда в последний раз ела такую вкусную глазунью. Тётушка Джо и я пытались сделать что-то подобное, но то у одной подгорит белок, и желток превратится в труху, а у второй белок всё такой же жидкий, каким и был в яйце. — Если вы обе так плохо готовите обыкновенную яичницу, то я боюсь представить, какими ужасными у вас получаются остальные блюда. - Шеф-Круллер стоял около плиты, облокотившись локтями о столешницу прилавка и щурясь на девушку. — Честь и похвала повару! – Задорно прорычал Олеандр, подняв над собой кружку с кофе. — Ам… - Белла не знала, как обратиться к Саше и Милле, потому как боялась того, что нарушит субординацию, ценимую в кругах секретных агентов. — Дорогая? – Милла повернулась к девушке, подложив под квадратный подбородок ладонь. — Знаете, - Белла почесала средний палец, отведя взгляд в строну и подбирая в голове нужные слова, - я просто хотела спросить, надолго ли вы тут? — На неопределённый срок, мисс Лугоши. – Глухо ответил Найн и снова приложился к кружке с кофе, а Милла странно изогнула брови, отведя взгляд в сторону. - Ладно. – Саша резко встал из-за стола и направился к выходу из главной хижины, не сказав, куда конкретно он направляется. – Было действительно вкусно, но мне пора. Вслед за ним удалилась и Милла, распахнув перед выходом зонтик, а потом и Олеандр решил уединиться в своём штабе, даже повар-Круллер куда-то подевался. И Белла вновь осталась одна. «Наедине с телевизором!» - Девушка озорно разулыбалась и побежала сломя голову к комнате отдыха, предвкушая встречу со своим любимым фильмом. — Кто твоя мумия, детка? – Она резво перепрыгнула через спинку дивана и приземлилась на его сидение, ловко подложив под голову кулак и выпрямив руку для того, чтобы телекинезом включить нужный канал, где как раз и шёл «Дом восковых фигур» тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. На «Дом восковых фигур» как раз в этом году сделали ремейк, и Белла, будучи фанаткой жанра ужасов, конечно, пошла на него, ожидая чего-то сверх-классного, что сможет заставить её трепетать и испытывать ужас, от которого мозг словно, получал разрядку… но ничего хорошего она не получила. К слову, тот фильм, что девушка смотрела в данный момент, был в свою очередь ремейком классического фильма тысяча девятьсот тридцать третьего года. «Нет. Я лучше сам умру, чем буду смотреть, как моих друзей уничтожают. Я не позволю тебе это сделать и убью, если ты попытаешься!» - вещал с экрана телевизора своим мелодичным и в то же время грозным голосом Винсент Прайс. И тут настала кульминация. Самая любимая и в то же время грустная сцена в этом фильме. Она заставляла вливаться в её ритм пляшущих языков пламени, расплавлявших слои воска на лицах фигур, от чего их глазные яблоки вытекали, а вместе с ними вытекали и глаза Беллы, заворожённой этим зрелищем, во время которой и рухнул музей восковых фигур. Она сидела, вжимая пальцы в подушку в тот момент, когда девушка разбивала восковую маску хозяина театра, и перед нею представало ужасно-печальное лицо человека, гениального и преданного своей идее. Часам к трём дождь прекратился, и девушка отнесла сумку с вещами в один из домиков девочек, закрепив своё место на нижней полке двухъярусной кровати около двери и подписав на табличке своё имя острым крупным почерком. Финальным штрихом в её подписи был рисунок злого черепка с парочкой перекрещённых костей, как на пиратских флагах. Потом она вернулась в главную хижину, и погода словно поняв её действия как намёк, вновь испортилась. Снова дождь начал заливать долину, прибивая к земле витавшую в воздухе шерсть, которая достала Беллу даже в комнате отдыха главной хижины. Поэтому пришлось искать место, где была брошена сумочка с таблетками. Оказалось, что та была оставлена под диваном. Упаковка антигистаминных таблеток, горстка пситаневых наконечников, кубик Рубика (у которого получалось собрать только одну сторону), каподастр с медиатором, колода пси-кар, салфетки, упакованные в герметичный пакетик маски и ещё бархатный мешочек, заполненный чем-то гремящим. Сжимая в объятьях пыльную подушку, она сидела по-турецки на пыльном диване в пыльной комнате, заполненной книгами, рисунками и настольными играми, пытаясь себя хоть чем-то развлечь, пока на улице вовсю буйствовал ливень. Так праздно Белла провела почти весь день, переключаясь от одной пассивной деятельности к другой: она успела перелистать все стопки отсыревших журналов и даже найти в них какие-то интересные статьи вроде удлинения линии жизни или неординарного применения телекинеза; она успела побить свой рекорд в быстром переключении каналов телевизора; она успела проиграть себе в монополии; она успела мимолётом прочитать основной курс экстрасенсорики, который ещё в прошлом году приходилось зубрить. На часах уже была половина седьмого вечера. «О боже! Время так медленно тянется, когда нечем заняться, - собственно, по этой причине Белла и ненавидела выходные – время, когда приходится закрываться в собственной комнате-складе и заниматься хоть чем-то, лишь бы кузен Джордж её не заметил и не бесенел, - так скучно, что хочется себе ногу отгрызть, лишь бы не плевать в потолок. Ах… была бы здесь моя гитара…» Девушка сложила руки так, будто держала инструмент: левая рука лежала на грифе, зажимая струны на ладах, а правая перебирала пальцами в той области, где должен был быть голосник.***
— Рота подъём! – Над ухом скомандовал Олеандр, и Белла резко встрепенулась, отрывая голову от подушки и поправляя задравшуюся во сне футболку с эмблемой какой-то бесовской спид-метал группы. — Ау! Уже утро? – Она села на кровати, уронив голову на ладони и массируя заспанные веки. – Который час? — Здесь я задаю вопросы! – Гаркнул в своей манере старшина и, оттянув перчатку взглянул на циферблат наручных часов. - Половина восьмого. — Так рано. – Простонала девушка, аккуратно встала с койки и потянулась, хрустя затёкшими суставами колен, поясницы и шеи и постанывая, как тюлень на лежбище. Вчера вечером пришлось как можно быстрее заняться туалетом, пока дождь прекратился. — Чтоб в полдень была на парковке. Нужно распаковать футболки. — Что? — Нам в том году привезли партию футболок, будь они неладны. Я думал, что за год они сгниют. Но нет. Этот позор ещё жив. – Олеандр вышел из домика, хлопнув дверью, подняв страшный вихрь, от которого по коже прошлась орава мурашек. «Отлично! За это время я попытаюсь эволюционировать в прямоходящее» - Белла усмехнулась в ответ на собственные мысли и немедленно натянула куртку, чтобы согреться.***
Яркое дневное зарево бодрствовало в небесной вышине, подёрнутой в некоторых местах кусочками перистых облаков, похожих на лоскуты сладкой ваты, а снизу всячески пытались дотянуться до голубого купола макушки хвойных деревьев, источавшие терпкий запах смолы, выступившей на шероховатых стволах. По лесной дороге мчал жёлтый автобус, переполненный детьми. В его открытые окна дул ветер, создавая внутри салона приятную прохладу и тревожа хвостики, покоившиеся на худеньких плечиках. Здесь царил шум и гам от детской возни, к которой Лили оставалась равнодушной, одиноко сидя у окна и читая странную книгу с не менее странным названием «Дендрология». Странным оно было для детей, да и для взрослых странным казалось то, что восьмилетняя девочка так заинтересована в растениях – ей бы с кем-нибудь побегать, попрыгать и посплетничать, но нет – увязла в этих плющах, что даже за уши не вытянешь. Честно говоря, помимо детей в автобусе были и подростки. Двадцать шесть кадетов, плюс водитель с кривым красным носом, который то и дело бормотал что-то неприятное себе в белые, как щетина зубной щетки, усы, сидели, прыгали, мерились способностями, распевали песни, шутили и разыгрывали друг друга по дороге к лагерю «Шепчущий камень». Тихая лесная дорога раздвигалась перед жёлтым автобусом. От безветрия не двигались лапы лиственниц и ветви дубов, что были высажены природой. И в глубине этого леса не слышался детский смех и даже хоть какие-то признаки человеческой речи. Стояли застрявшими только тотемы, подозрительно взиравшие друг на друга, выставив в стороны свои деревянные лапы и крылья, оскалив зубы на злых мордах. «И всех их сбагривают на лето в этот бесполезный лагерь, чтобы не затрудняли родителям жизнь и не путались под ногами» - девочка слегка покачивалась из стороны в сторону, а её широкие раскосые глаза редко моргали, иногда зрачок в карей радужке сужался от пробивавшегося сквозь ветви деревьев солнечного света. В голове стоял образ озадаченного отца, сделавшего из расформированных отделений экстрасенсорики огромную централизованную организацию, борющуюся против пси-террористов, нарушителей астрала и супер-злодеев, сеявших в мире ментальные расстройства, массовую истерию, аппозиционные войны, диктатуру и безысходность. Он сделал действенное военное подразделение, где обычное оружие бессильно. Он определённо сделал мир лучше, чтобы позволить нынешним и будущим поколениями беззаботно жить, уплачивая налоги. Он сделал судьбу своей дочери бесперспективной – ведь каждый Занотто обязан сделать что-то великое. «А что делать великого, если всё и так сделано? Мир установился. А психонавты стали служащими бюро добрых услуг, понизив свой статус всего за каких-то полгода… и всё из-за этого Юппы!» - Лили изменилась в лице: горько скривила рот, сморщила нос и насупила брови, между которыми образовалась еле заметная складка. Она резко захлопнула книгу и уселась на кресле в своеобразной оборонительной позе, давая знать окружающим, что на всякую чушь она не настроена. Но тут что-то еле ощутимое коснулось её головы и погладило по щеке, опустившись на придвинутое к груди колено. И она была не единственной, кто почувствовал это: дети в автобусе на мгновение притихли, замерев от этого тёплого мистического прикосновения к их головам, на их лицах возник вопрос и какая-то тень страха перед неизвестным. Все замерли, кроме одного: полный чернокожий паренёк наблюдал за тем, как его соратники по отряду застыли с окаменевшими лицами, сложив руки на выпирающем животе, с довольной улыбкой на пухлом лице. — Мои юные друзья! – он встал со своего места и расположился в середине автобуса, упираясь бёдрами в соседние кресла и расставив в обе стороны огромные толстые руки, похожие на лапы плюшевого медведя. – То, что сейчас было, является ничем иным, кроме как приглашением радушных хозяев погостить у них дома! А хозяевами здешнего леса являются духи. – От последнего слова у девочек, которые приехали сюда в первый раз, пошли мурашки по коже. – Но их не стоит бояться, вам стоит только соблюдать правила, а правило одно… — Заткнуться и ехать! – зарычал водитель автобуса. – Садись на место! Парень обескураженно плюхнулся на сидение рядом с миловидным белокурым парнишкой, перебиравшим струны на акустической бас-гитаре. — Ладно тебе, Кайл, - он дружески хлопнул его по плечу, - будет время, будешь травить байки про то, что говорят приведения. Подожди нужного момента. — А ты чего разыгрываешься? – Кайл резко выхватил инструмент из рук товарища, сурово глядя на него из-под хмурых бровей. – У нас основного гитариста всё равно нет. — А вдруг найдём замену Белле? — А вдруг нет. Блондинистый паренёк почувствовал на себе чей-то тяжёлый пристальный взгляд и посмотрел по сторонам, но не приметил никого, кто бы мог его буравить глазами. Однако ему и не пришло в голову то, что сидевшая почти рядом девушка, чьи глаза были тщательно скрыты ото всех густой чёрной чёлкой, полуповернувшись к ним, внимательно наблюдала за ним. Тишина в автобусе постепенно начала разрушаться редкими переговорами, а потом всё возобновилось: возня, крики, смех и песни. — Духи… пф! – Прыснул себе под нос мальчишка с роскошной кудрявой шевелюрой рыжего цвета. – Глупости какие. Как можно верить в такую фигню? — Считаешь себя смелым? – Из-за кресла спереди показался юноша лет четырнадцати и посмотрел на новенького сощуренными, похожими на крысиные, глазами. — Разве это так неочевидно? – Шепелявя ответил мальчишка, скрестив руки и вдавившись в спинку своего сидения. В ответ черноволосый юноша презрительно ухмыльнулся, посмотрев на товарища, сидевшего рядом. — Тогда тебе к нам. Как тебя зовут, а? — Роберт Зилч. — Я – Рэйман, а это – Тайрон. — Но для крутого парня твоё имя слишком… правильное — А откуда ты будешь, Роберт? — Драйвелл… это Миссури. — Не всякий из Миссури поехал бы в Шепчущую долину, парень. Ты, видимо, очень смелый. — А то! — Видишь того парня? – Тайрон указал на худощавого юношу с повязкой на глазу. – Это Мальтазар – наш вожак. — Вожак? Фи! Да я его одной левой. — Какой самонадеянный. Автобус свернул вправо и помчался по заасфальтированной дороге, некоторые новички не понимали странного ликования, с которым так оживлённо начали галдеть остальные. Оказалось – они прибыли в «Шепчущий камень».***
Морщась от палящего солнца, Белла прибыла на парковку к назначенному времени, переодетая в чистые шорты и короткую просторную футболку, открывавшую живот, вместе с выданными Олеандром планшетом с фамилиями кадетов и галстуком вожатого. Она устроилась в тени пустой доски объявлений, сев на корточки, и внимательно просмотрела перечень фамилий. Оказывается, что у старшины был крупный округлый почерк – учителя в школе такой называли почерком отличника. По списку насчитывалось двадцать шесть человек. Белла тут же улыбнулась тому факту, что в числе кадетов были её товарищи: Саймон Вайн и Кайл Либерман – её группа, в которой она играла на основной гитаре и пела. Это значило только одно – безграничное веселье. — Чем занимаешься, дорогая? – Девушка подняла голову и увидела стоявшую перед ней Миллу, как обычно улыбающуюся своей обворожительно-жизнерадостной улыбкой. Она стояла над ней, упёршись руками в колени. На ней был надет свободный цветастый топ с радужной надписью «Вудсток», облегающие джинсовые бриджи, подпоясанные ремнём из макраме, а на крохотный нос натянуты огромные очки на пол-лица. — Доброе утро, агент… АЙ! То есть Милла! У Беллы язык не поворачивался называть агента Воделло «просто Миллой» - не позволяло то, что эта женщина спасала мир, и заслуживала куда более уважительного отношения, чем обыкновенное «просто Милла», не позволял тот трепет, который возникал в глубине сознания Беллы, сдерживаемый ордой цензоров, чтобы внутренний восхищённый вопль не прорвался наружу. Это вызвало улыбку у мисс Воделло, и она прислонилась спиной рядом с ней к доске объявлений, сместив солнцезащитные очки с носа на темя. — Так значит, ты будешь в этом году вожатой? – Женщина присела рядом с нею в тени, заглянув в список, прикреплённый к коричневому планшету. — Ну, старшина сказал, что я буду готовить старшее звено к экзаменации. Но проблема в том, что за год я так и не поняла, как левитировать. Да и будут ли они меня слушаться? — Вот что я тебе скажу, Белла, - Милла оттолкнулась от доски, утянув за собой девушку за плечо и встав перед ней, - сейчас эти дети похожи на мотыльков в темноте, а ты должна им светить, как факел. Но как хорошо бы ты не объясняла им и не владела там пирокинезом или этой проклятущей для тебя левитацией, ты будешь тускла без открытого сердца и не сможешь направить их силы и умения в нужное русло. Будь с ними добра и откровенна, тогда они пойдут за тобой и научатся у тебя многому. Милла положила красный треугольник на плечи Беллы и взялась за два вытянутых конца, завязывая на уровне ярёмной впадины аккуратный узел. — Это была первая лекция по основам сестринского дела у нас в колледже. Надеюсь, ты её хорошо запомнила. – Она уткнула руки в бока и посмотрела на результат своей работы. — Постараюсь, мэм. – Девушка посмотрела на мисс Воделло, загорелую, ясноглазую и похожую на Деву Марию… в современных реалиях и почувствовала то, как горят уши от распирающего ликования. — Как только закончишь с детьми, буду ждать тебя на пристани – посмотрим, что делать с твоей левитацией. Часам к двум или трём освободишься? — Так точно. – Белла самонадеянно полуублыбнулась и посмотрела на повязанный галстук, который потянула вниз за вытянутый угол. — До встречи. Не буду мешать. – Милла развернулась, надела очки и пошла по тропинке, виляя широкими бёдрами, оставив юную вожатую наедине с собой. — Но ведь пристань в другой… стороне. – Белла вышла за доску объявлений, но женщины уже не было, как будто та успела телепортироваться. «Нету… - Девушка бегала глазами по зарослям, в которых пряталась дорожка, чтобы увидеть хотя бы тень Миллы, но даже её не было в поле зрения Беллы, вместо неё по тропинке сновала белка – «Подозрительные пни». Мисс Лугоши сощурилась, сжав в руке планшет, и повернулась в сторону парковки, когда услышала гудение автобуса. Он приостановился около поставленных параллельно земле перекладин. И Белла побежала открывать ворота, приложив одну руку к виску, а второй притягивая дверцы на себя. — Белла? — Это же Белла! – Раздались из окон голоса кадетов. — Белла! Некоторые дети прилипли к оконному стеклу, когда увидели, стоявшую в тени среза машущую им худую девушку с собранными в тугой хвост волосами. — В это году играем, брат! – Саймон ткнул локтем Кайла в мягкий бок и заиграл рифф в стиле Джимми Хендрикса. – Доставай из своих складок палочки! Мы подожжём это местечко! — Главное потом от Олеандра не огрести. – Кайл возвёл карие глаза к потолку автобуса. Но потом в них блеснуло коварство, после чего, когда его товарищ потерял бдительность, он резко схватил его за шею и растрепал светлые волосы, превратив голову в подобие вороньего гнезда. — Ладно-ладно! Я понял, что ты не стал окончательно вуду-занудой! Кадеты вывалились из автобуса гурьбой, как и в прошлом году: перваши грудились в кучки, а некоторые из них, как цыплята, покорно шли за теми, с кем успели познакомиться во время поездки. Таким вот цыплёнком оказался пуделеподобный мальчишка в бриджах, увязавшийся за квартетом местных плохишей. Саймон с Кайлом выпрыгнули последними из автобуса, с дикими криками приветствуя свою подругу. Они тут же воспарили на крышу автобуса, к которой брезентом и упругими канатами был прикреплён багаж кадетов. Белла наблюдала за детьми, облокотившись о сруб дерева, который повидал за свой почти тысячелетний век столько, что ей даже не снилось. Оценивающим взглядом она ловила отдельных кадетов, которых видела в первый раз (кудрявый рыжий мальчонка уже был упомянут). Он зацепился на чёрном пятне среди всего многообразия красок – круглолицая девушка, глаза которой были закрыты густой чёлкой, в широкополой шляпе и длинном лёгком платье, подпоясанным кожаным ремешком. «Новенькая… перевелась, наверное, с какой-то древнючей базы» - Мисс Лугоши заглянула в список, перечитывая фамилии и угадывая, как её могут звать. Странно, но ни одно имя не могло подойти этой девушке в чёрном. Поэтому Белла переключила свой интерес на шайку озорных кадетов, среди которых преобладали девчонки: они смеялись, звали Беллу и радостно махали ей рукой, на что та не могла не ответить широкой улыбкой и ответным помахиванием руки. Заводилой среди них была Алисия Гвинн – дитя цветов в двух словах. Добрая, отзывчивая, действительно похожая на цветущую маргаритку, со светлыми, почти белыми волосами, заплетёнными в косички и собранными на затылке в огромный лохматый хвост. Когда все разобрались с вещами, то мисс Лугоши вышла из тени, осматривая скучающую толпу с горами пожитков. — Так! Построились в шеренгу! – Она провела в воздухе механической ручкой линию, показывая прибывшим кадетам, где становиться. – Включая тебя и твоих щенят, Мальтазар! Тот сделал вид, будто не при делах и развёл руками в стороны с совершенно непорочным видом, но повязка на глазу выдавала в нём матёрого сорванца… даже в шестнадцать лет. Белла была готова заняться пересчётом кадетов, и к ней сзади подошёл Олеандр. — Отлично, солдаты! – Властно крикнул он, и все застыли в ужасе, как по команде. - Сейчас я распределю вас по возрастным группам! Слушать внимательно – два раза повторять не буду! Беллу настолько перекорежило от того, что Олеандр так внезапно появился, что её правый глаз нервно дёрнулся, а сердце пропустило пару ударов от неожиданности. — Можно я для начала разберусь со своими обязанностями, которыми вы меня нагрузили. — В процессе отметишь. – Отмахнулся старшина и прокашлялся в кулак, заглядывая в свой планшет и готовясь выкрикнуть фамилию кадета. «Чую, лето будет весёлым».