Спустя время

— Это лучший день рождения, спасибо вам большое, — смущённо пробормотала Фриск, задув свечи на торте. — Я даже с трудом придумала, что пожелать, — улыбнулась девочка. Торжество проходило в самом центральном и большом помещении замка. Если раньше вид серого кирпича удручал и наводил тоску, то после появления Фриск всё вокруг преобразилось: на стены повесили картины, яркие гирлянды, на полы были вновь уложены мягкие живописные ковры… Большие деревянные столы, расположенные по периметру всей огромной комнаты, были до отказа заставлены самыми разнообразными блюдами. Далеко-далеко от замка можно было почуять запах чудесной выпечки и услышать звуки веселья. Ториэль, казалось, вот-вот не выдержит и расплачется: будто только вчера это дитя свалилось в подземелье, её даже тяжело было отличить от мальчишки, а теперь ей уже пятнадцать. От маленьких пухлых ручек, озадаченных глазёнок и коротеньких ножек остались лишь воспоминания. Да и о былой молчаливости можно забыть: Фриск постоянно чем-то делиться, смеётся и практически без конца улыбается. — Давно же мы не виделись, человек, — усмехнулся Санс. — Не хочешь нагрянуть сегодня в гости и полночи провести за игровой приставкой, что думаешь? Фриск, ни секунды не раздумывая, энергично закивала головой. В последнее время ей было некогда уйти далеко от замка: часто требовалась помощь в саду или просто по уборке, а так же из-за временной нехватки учителей Фриск надо было вести некоторые уроки у маленьких монстриков. Это её совсем не напрягало, она с большим удовольствием выполняла все свои обязанности и сразу же спрашивала у Ториэль и Азгора, нужна ли помощь где-то ещё. Она и не сразу поняла, как же соскучилась по этим двум скелетам, что так помогли ей когда-то и долгое время были моральной опорой, когда большинство монстров жаждали её смерти. Праздник действительно удался на славу, пришли абсолютно все знакомые. О количестве необычных подарков можно говорить долго, что не удивительно в мире, где работает магия. Это была и одежда с бездонными карманами, и светящееся сферы-ночники, и неописуемо вкусные сладости… Всё закончилось так быстро, что Фриск была безумна рада возможности продолжить веселье дома у Санса и Папируса, которого почему-то нигде не было видно. — Санс, где твой брат? — забавно нахмурив брови, поинтересовалась девочка, оглядывая большой зал. — Мне казалось, он был с тобой. — Да… — как-то небрежно бросил Санс. — Кажется, он сказал, что ему срочно нужно отойти и подышать воздухом, а то от этого веселья с непривычки кружится голова. Думаю, мы наткнёмся на него у выхода… Слушай, а кетчупа больше не найдется? Нет? Жаль… — произнёс скелет, отхлебнув любимой густой красной жидкости из своего стакана. После того, как все гости разошлись по домам, а в главном зале наведён порядок (что удалось сделать быстро благодаря оставшимся близким друзьям), Фриск и Санс, не смотря на поздний час, бодро шагали вниз по лестнице прямиком к выходу. Ториэль была рада, что девочке удастся ещё провести время с друзьями и сразу же её отпустила, завернув на дорожку большой кусок ирискового пирога. Папирус и вправду стоял на выходе, прислонившись к стене и временами тяжело вздыхая. В попытках отвлечься от разнообразных навязчивых мыслей он топал ногой в такт любимым песням и наблюдал за кипящей ночной жизнью подземелья. — Ты же не против, что я позвал Фриск к нам? — пихнул Санс брата локтём, когда они с именинницей наконец достигли последней двери. — Что? А, конечно же нет. Х-хорошая идея… — затараторил Папирус, после чего повисла неловкая пауза. — Ну, не будем терять время, — сказал он и как можно быстрее направился в сторону машины. *** — Ну всё-всё, ты уже вовсю зеваешь, — усмехнулся Санс, выключая телевизор. — Если что-то понадобится, то зови… Хотя, не стесняйся и сама бери что захочешь. Спокойной ночи, — скелет потрепал девочку по голове, будто ей всё ещё было в районе десяти лет. Фриск улеглась на предоставленный в её распоряжение мягкий диван и уставилась в потолок. Все те часы, что она с Сансом играла в приставку, Папирус даже не показался из своей комнаты. В чём дело? Больше всего хотелось войти и спросить, провинилась ли она где или что-то плохое случилось. Такое плохое, что даже его старший брат решил не просвещать девочку в курс дела… Но он наверняка уже спит, а самой Фриск от всех этих мыслей стало не до отдыха. Стоит ей хотя б на секунду увидеть младшего скелета, как становилось труднее дышать. И сейчас опять накатило это противоречивое чувство… С большим трудом ей всё же удалось задремать, но вместо приятного сна мозг решил подарить девочке настоящий кошмар: то неистовый пожар, захвативший всё подземелье, спалил всё дотла, не пожалев самых близких, то вооружённые люди вторглись в руины и заявили о своём желании воевать… — НЕТ! — Фриск резко открыла глаза. — Боже… — облегчённо вздохнула она, усаживаясь на диване, прижав к себе коленки. Странно, что такой хороший день закончился таким сном. Больше всего в такие минуты хотелось верить, что у тебя не открылся дар предвидения и всё случившееся во сне так и останется простым сном. Однако жестокие картины с самыми ужасающими подробностями всё ещё стояли перед глазами, и Фриск всхлипнула, чувствуя ком в горле. — Эй, Ф-фриск? — очень неуверенно послышался голос Папируса из-за приоткрывшейся двери. — Ты в порядке? — Просто… — девочка не смогла договорить, не перейдя на шёпот, — просто кошмар… Можешь не беспокоиться, — последние слова прозвучали таким тоном, что оставить её одну в тёмной комнате казалось самым ужасным преступлением. Папирус, немного помедлив, вышел из своей комнаты и устроился рядом. Наверное, впервые девочка видела его ни в этом чудаковатом прикиде, а в обычной застиранной домашней футболке и в штанах. Всеми силами стараясь перебороть внутреннее смущение, скелет прижал дрожащую Фриск к себе. Тонкого пледа, что дал ей Санс было явно недостаточно, чтобы согреться в их доме ночью… Как можно быть таким беспечным? — Не знала, что тепло души можно почувствовать через одежду, — слабо улыбнулась девочка, чувствуя чужое смущение и потихоньку успокаиваясь. — Ч-что-то не так? Ты сам не свой за последнее время, Папс, — девочка почувствовала, как он напрягся ещё сильнее. — Давай, расскажи тёте Фриск все свои секреты, — усмехнулась она, дабы немного разбавить обстановку и сама не зная зачем, возможно из-за интереса к последующей реакции, засунула руку под чужую футболку и нащупала нижние рёбра. — Э-э-эй… — девочку взяли за запястье, как бы намекая, что это, как минимум, неприлично. Видя во тьме этот пытливый взгляд, оставалось лишь рассказать то, что долгое время скрывалось. Папирус тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку дивана, начал неторопливо говорить, подбирая подходящие слова: — Ещё несколько лет назад, когда ты только оказалась здесь, я осознал, что мы во многом схожи, — Папирус перевёл взгляд на девочку, затем вновь куда-то в сторону и не без труда продолжал. — Но ты была такой маленькой… Да ещё и человеком… Я не мог поверить, что ты разделяешь мои чувства. Казалось, ты просто шутишь, согласившись на, к-хм, свидание. Да и с моей стороны это было опрометчиво. Поэтому я сказал, что нам лучше остаться друзьями, но каждый день я прихожу к одному и тому же: для счастья мне не хватает тебя рядом, Фриск. Я молчал, потому что понимал, что это как-то слишком жестоко: сначала отталкивать тебя, а потом говорить такое. Фриск, никак не ожидая столь откровенных, но в тоже время осторожных слов, не нашлась, что ответить. — Я всё понимаю. Спи, человек, спи… Мне не стоило вываливать это на тебя, — Папирус уже собирался встать с дивана, чувствуя, что волнение накрывает с головой, но девочка схватилась за ткань футболки, обдумывая, что сказать. — Ты так изменился… Стал рассуждать по-взрослому что ли… Но вот в одном ты ошибся: нет ничего жестокого в том, что ты не смог разобраться в себе, да и я, наверное, действительно была мала, но теперь… позволь мне… — вместо слов Фриск снова попыталась нащупать чужие рёбра, надеясь, что на этот раз ей не станут препятствовать. Папирус, вновь откинувшись на спинку дивана, замер, чувствуя как чужие пальцы неуверенно, медленно, но верно, поднимаются всё выше. Он до последнего думал, что отстранит её от себя, если всё зайдёт слишком далеко, но не мог и пошевелиться, когда Фриск, предварительно устроившись на чужих коленях, очень осторожно и неторопливо изучала участок, где у обычного человека были бы лёгкие. Нельзя сказать, что внутри была пустота, ибо чувствовалось пульсирующее тепло, нарастающее с каждым её прикосновением к внутренней стороне рёбер и позвонков. Папирус, не удержавшись, притянул Фриск к себе, боясь, что она вот-вот решит, будто этого достаточно… Какие же прекрасные изгибы теперь имеет это юное тело, столь теплая и мягкая кожа… Скелет, немного помедлив, снял свою верхнюю часть одежды. Мягкое оранжевое свечение сердца так манило, что Фриск провела по нему пальцами, услышав в ответ судорожный вздох. — Мне всегда хотелось увидеть… Оно так завораживает, — тихо и торопливо полепетала Фриск, чувствуя чужие руки на своей спине. Она приложила голову к правой ключице и прикрыла глаза, ощущая успокаивающие поглаживания вдоль позвоночника. Тепло чужой души действовало убаюкивающе, а пугающие мысли становились всё дальше и дальше… Санс аккуратно выглянул из своей комнаты. Всё прошло отлично, а, может, даже лучше, чем планировалось. Теперь, пожалуй, можно не беспокоиться о меланхоличном состоянии младшего брата, которое его угнетало.