Не бросай меня

Легкое прикосновение губ к нежной коже показалось почти неземным блаженством. Итачи и представить не мог прежде, что будет так отчаянно скучать по женщине. Прочие его отношения не носили в себе столь серьезной привязанности. А ведь она все еще не принадлежала ему! Во что бы то ни стало, молодой человек решил разобраться с маленьким упущением в кратчайшие сроки. Сейчас же он был вымотан бессонной ночью, за время которой провел не один телефонный разговор с судьей Нара, оперируя теми или иными нестыковками в деле гибели Такугавы Каойи. И не менее напряженным утром, которое провел в беседе с личным врачом Такугавы Каойи-сана. Впрочем, обо всем этом Итачи обязательно подумает после. Пока же его куда больше занимала девушка, в тихий сон которой он бесцеремонно ворвался, просто не имея сил устоять против соблазна. Тихо, чтобы не растревожить ее сна, Итачи протиснул руку под голову Каи, накрыв второй маленькую ладонь с тонкими пальцами. Его завораживала ее неестественная холодная, словно глубины океана красота. Каи вздрогнула, заворочалась и, наконец, открыла глаза. Часто заморгала, сгоняя остатки сна, еще не в силах осознать, что же вырвало ее из цепких объятий морфея. Все, что она чувствовала — это сумасшедшее биение собственного сердца и тесно обхватившее ее кольцо жарких объятий. Каи попыталась высвободиться, но капкан рук стиснул ее еще сильнее. Миг спустя, она, наконец, поняла, что находится в постели и разбудило отнюдь не чувство тревоги, а вполне понятная реакция организма на чужие прикосновения. — С добрым утром, — жаркий шепот Итачи опалил ухо девушки и она вздрогнула вновь. Кожа покрылась россыпью мурашек. — Который час? — Каи оказалась не готова к столь странному пробуждению. Минувшей ночью она многое обдумала и теперь терялась в догадках: как реагировать. Каи и помыслить не могла, что такой человек, как Итачи Учиха, захочет еще когда-нибудь провести с ней время, тем более на протяжении некоторого времени. Он отчетливо дал ей понять, что относится к ней не более чем к ребенку. Разумеется, она была благодарна, что он великодушно позволил исполнить ее тайное желание и не оттолкнул. Однако о чем-то большем она и не мечтала. — Я должно быть заснула. Не слышала, как ты вошел. — Ты и не должна истязать себя бессонницей, дожидаясь моего возвращения, — проговорил Итачи, удобно устраивая голову на ее плече. В таком положении он мог прекрасно наблюдать ее реакцию, но при этом самому оставаться в тени. Она в недоумении водила глазами из стороны в сторону, пытаясь придумать, что ответить. — Но ведь, — Каи запнулась. Щеки ее зарделись, но то, о чем она подумала, осталось только в ее голове. — Все эти неудобства из-за меня. — Из-за тебя, — согласился Итачи, легонько целуя бьющуюся у основания шеи жилку. — И я сделал бы гораздо больше, останься у меня хоть немного сил. Каи вспыхнула, подобно рождественской елке. Пульс ее участился, а дыхание сбилось. Она совершенно верно поняла, что имел в виду Итачи, но это вовсе не значило, что у него действительно нет сил. Казалось, тело его наливалось бурлящим пламенем, поднимая из глубины души припрятанное специально для этого момента второе дыхание. — И… Что бы ты сделал, будь у тебя силы? — запинаясь, с придыханием в голосе поинтересовалась она, боясь, однако, услышать ответ. — Ну, — замялся он, словно раздумывая над ответом. — Я мог бы рассказать, как прошла минувшая ночь и что удалось разузнать. Впрочем, как я уже сказал, я ужасно устал. — Итачи позволил себе громко и сладко зевнуть, зарываясь носом в ее волосы. Теснее смыкая руки на тонкой талии, бедре, груди. Неужто она поверит, что он готов уснуть не без сладкого? К тому же она не могла не чувствовать твердый, словно камень, налитый кровью член, упирающийся в ее бедро. И она прекрасно его чувствовала. Глаза наполнились странным свечением, когда она повернула к нему голову, таинственной смесью любопытства и напряженного ожидания, а губы приоткрылись, будто желая заманить его в западню. — И это все, что бы ты сделал? — В ее голосе было столько огня, что у Итачи перехватило дыхание. Он с огромным усилием удержался от того, чтобы впиться в ее губы и покончить со всеми разговорами. Однако он совершенно не желал, чтобы в их взаимоотношениях существовали неясности. Даже если она откажет, во всяком случае, он будет знать, что должен добиться ее благосклонности. — Еще, если бы у меня было достаточно сил, — он замолк на миг, но при этом лицо его приняло решительное выражение, а глаза наполнились серьезности. Ничто в его облике не должно сбить ее с толку ведь то, что он собирался сказать — истина. Он чувствовал, как Каи напряглась в его объятьях, не понимая столь разительной смены настроений. Еще миг назад он казался соблазнительным божеством, а теперь превратился в Бога карающего. Она затихла, выжидая, а Итачи не мог оторвать взгляда от ее лица и не мог поверить, что действительно решился сказать это. — Я бы надел свой лучший фрак, зажег бы свечи, раздобыл шампанское… — Каи судорожно сглотнула ком вставший в горле. Под своими пальцами Итачи чувствовал, что ее начало потряхивать. Она нервничала. Что же, он тоже. Здесь они квиты. — Встал бы на одно колено, взял бы твою руку и просил бы тебя, Такугава Каи, стать моей женой. — Что?! — Итачи едва расслышал ее вопрос, таким тихим он был, словно дуновение ветерка. Он напрягся всем телом, намереваясь противостоять всему, что она скажет: что это была ошибка, что она только хотела расплатиться с ним за старания, что… Проклятье! Он мог придумать тысячи подобных отговорок, но это не изменит того жестокого удара, который последует за ее ответом. — Это шутка? Она развернулась, привстав на одном локте, и Итачи беспрекословно выпустил ее из кольца рук. Ему словно кислород перекрыли, стало невыносимо трудно дышать. Он смотрел в ее глаза и задыхался, разглядев в их синеве сталь. — А, разве, похоже, что я шучу? — он едва сумел выдавить из себя эти слова. Сердце, казалось, вот-вот взорвется. Каи моргнула и издала нервный смешок, запустив ладонь с тонкими очаровательными пальчиками в смоль своих густых волос, пахнущих водорослями и персиками. — Нет, просто… — Она вновь хихикнула, совсем уж странно и подняла глаза к потолку. Затем резко взглянула на него из-под сени длинных ресниц.— Итачи, послушай… — она коснулась его ладони, и Итачи ощутил, как ее прошило током. Нет, на этом не может все закончится! Еще неделю назад Итачи Учиха, — человек, которого мало интересовало что-либо кроме собственных интересов, — отвергал даже мысль о том, что эта девочка его заинтересовала. Теперь же он трясется, словно осиновый лист, боясь услышать ее «нет». — То что, было между нами, вовсе не обязывает тебя брать на себя такие обязательства, — выдохнула она, заставив Итачи вмиг выгнать из головы все мысли. Она не так его поняла! Проклятье! Кто бы знал, что объясняться в любви так сложно?! Но Каи не дала ему вставить и слова: — Сейчас не те времена и даже в этом «цивилизованном» городе закрывают глаза на связи до брака. Да и вообще, никто в этом городе не станет тебя осуждать. Ты выполнил мое предсмертное желание. Я сама на этом настаивала! Я… — Каи! — ухватив девушку за волосы, он притянул ее к себе и впился в губы с неистовой силой, заставив, наконец, замолчать. Ну что за напасть? Что за мысли роятся в ее голове? Она, в самом деле, считает, что он пытается спасти ее репутацию?! Он почти десять лет прожил в столице, менял женщин так часто, как позволяло время, и ни на одной из них не собирался жениться! Как ей вообще подобная мысль взбрела в голову? Властно и жадно он истязал ее рот своими губами, посасывая и прикусывая сладкие губы. Прижимая ее к себе всем телом, обводя руками ее бедра и тонкую талию. Делая ее податливой, словно мягкая глина. Он заставит ее выбросить из головы глупости, подобные тем словам, что едва не разбили его сердце на тысячи осколков. Правила приличия — что за вздор! — Каи. Каи… Он отпрянул от ее истерзанных губ лишь когда услышал сдавленный стон — символ их взаимной страсти и желания. Она распалилась достаточно, чтобы Итачи считал себя отомщенным за ее слова. — Каи, — ее синие глаза блуждали по стенам, не видя ничего ровным счетом. — Что за мысли в твоей голове? Она судорожно вздрогнула, старательно отводя взгляд. Вот только все попытки уже были тщетны. — Каи, — Итачи притянул ее голову к себе и удобно расположил на собственном плече, совсем рядом с тем местом, где билось сердце. Его сумасшедший ритм сбивал дыхание и вторил сердцу совсем рядом, под ладонью и маленькой, упругой грудью, соски которой затвердели и дразнят, призывая коснуться себя. Он облизал губы. Во рту у него сделалось влажно. — Каи… — Проклятье! Он сможет сказать хоть что-нибудь, кроме ее имени?!— Каи, ты всерьез считаешь, что я стану спасать репутацию девицы? — Но ведь, это все из-за меня, — озадаченно пролепетала она тихим невнятным шепотом. Итачи закатил глаза на манер Саске. — Разумеется, из-за тебя, — произнес он утвердительно и поймал лицо девушки в ладони, не позволяя ей отвести взгляда ясных синих глаз. — Я не сыплю подобными предложениями просто из вежливости, Каи. Я серьезен. И вовсе не думаю о том, как загладить вину случившегося. Я думаю о будущем, Каи. Нашем совместном будущем. Каи молчала обдумывая его слова. Казалось, бравада Итачи заставила ее крепко поразмыслить обо всем, что происходит в стенах этой комнаты. Она наморщила нос, не в силах скрыть собственного недоумения. — Я не понимаю, — она запнулась, подняв голову и вглядываясь в глаза Итачи долгим пронзительным взглядом способным, казалось, прочесть самые потаенные его мысли. — Я думала, это было одолжение. — Одолжение?! — вспылил Итачи едва не подпрыгнув на постели. — Какого ты обо мне мнения, скажи на милость? По-твоему, я пускаю в свою постель всех подряд? — она молчала. Осознала, что задела его гордость и самолюбие. Впрочем, Каи пребывала в таком смятении, что едва ли отдавала отчет собственным словам и поступкам. Она поверила в сказку длиною в ночь, но на большее никогда не рассчитывала. Ее точно окатили ледяной водой и все, что ей оставалось, беспомощно хватать ртом воздух. — Я не делаю одолжений, Каи, тем более тех, что касаются моей постели. Если бы я не был заинтересован во всем, что между нами происходит, тебя никогда не оказалось бы в моей постели. Каи все еще молчала. Сбитая с толку, девушка совершенно утратила ход мысли. В голове не укладывались многие составляющие этого странного утреннего разговора. И все же, она знала точно, что без ума от этого обворожительного мужчины. Итачи видел ее смятение и замешательство, ее недоверие к его словам и решил ослабить натиск. — Я понимаю, что огорошил тебя, Каи, — он предпочел сдаться в этом бою, чтобы одержать победу во всей войне.— Я не стану требовать от тебя ответа сейчас. Подумай над моими словами. Как я уже говорил: я сильно устал, чтобы проделывать все это сегодня. — Я подумаю, — пообещала Каи, подкрепив свои слова коротким кивком головы, — и обещаю дать ответ, когда ты задашь свой вопрос снова. — Внезапно она рассмеялась, совсем тихо, но с толикой грусти. Итачи выжидающе смотрел на нее. Если это истерика, то лучше не провоцировать женские слезы. Он всегда был слаб перед мокрым представлением. Но Каи и не думала рыдать. Она подняла на него сияющие азартом глаза. — Я все еще не могу поверить, что ты говорил всерьез. Ты сделал предложение девушке, которою обвинили в убийстве, приговорили к смерти и той, которую презирает каждый благочестивый житель этого города. Прости, но это в голове не укладывается. Итачи напустил на лицо сумрачное выражение, взглянул на нее сквозь ресницы. — Сомневаешься в моей серьезности? — он выглядел так, словно готов был наброситься в любой момент на обидчика. Каи не придала его надменности особенного значения. Игривое настроение охватило их обоих и теперь, после напряженного выяснения отношений, хотелось расслабиться в объятьях друг друга. — Вовсе нет, — она покачала головой и лукавая улыбка озарила лицо девушки. — А вот в здравомыслии стоит усомниться. — Ах ты! — рыкнул Итачи и ринулся вперед, оплетая тонкое тело девушки руками, точно плетьми, впиваясь в ее рот страстным, жадным поцелуем. Он был счастлив. Впервые в жизни и по-настоящему, словно солнце никогда не вставало над головой, словно сакура никогда не цвела до этого момента. Только теперь он осознал, что все эти годы был пленником синих глаз маленькой девочки, встреченной им перед отъездом в столицу. Он не мог найти своего места в жизни лишь потому, что всматриваясь в окружающие лица не видел ее лица. К тому же теперь он знал, что когда в следующий раз попросит ее выйти за него замуж, ответ будет положительным. Он подмял ее под себя, нависая всем телом над дрожащим в его руках станом. Синие глаза смотрели на него призывно, не желая, чтобы он останавливался не доведя начатое дело до конца. Он чувствовал тоже самое. Он безумно желал погрузиться в ее тело, стать с ней единым целым. От возбуждения, стоящий колом член болезненно ныл, требуя немедленного прикосновения к себе. Однако Итачи не собирался спешить и набрасываться на Каи подобно дикому животному. Может быть позже, но не сейчас. Сейчас он хотел пить ее медленно, словно она дорогое вино, оценить которое способен лишь настоящий эстет. Он внимательно всматривался в блестящие влажные глаза Каи, порозовевшие губы. Любовался затвердевшими сосками, кокетливо проглядывающие сквозь ткани его рубашки, служащей теперь ночной сорочкой для Каи. Его рубашка безумно ей шла, делала невероятно сексуальной и женственной. Будь его воля, Каи не носила бы ничего, кроме его рубашек, причем только тех, что пройдут тщательный отбор. Он впился в ее губы с новой силой, сжимая под пальцами хлопковую ткань рубашки, задевая пальцами, словно случайно, дразнящие его соски. Она выгнулась ему навстречу, трепеща всем своим существом, вжалась в широкую грудь своего мужчины. Итачи различил сдавленный стон в собственные губы и то, как она нетерпеливо заерзала бедрами, желая поторопить его. Он ухмыльнулся. Чем дольше ждешь, тем слаще награда. — Сукин сын! Немедленно открывай! — грохот тарабанящего в двери кулака прозвучал точно удар под дых. Итачи вздрогнул и вскинул голову. Расфокусированное зрение еще долго блуждало по комнате пьяным взглядом. Он был так сосредоточен на Каи и их близости, что окончательно утратил связь с реальностью. Он не разобрал голоса и слов нарушителя спокойствия, знал только, что грохот нарушил его планы. Он взглянул на Каи, желая удостовериться, что девушка не слишком испугалась, однако увидел на ее лице настоящий ужас. — Яхико, — прошептала она и потянулась за одеялом, желая спрятаться под ним. Итачи нахмурился. Какого черта Яхико себе позволяет?! Но он не мог выйти в таком виде. Несмотря на потрясение, Итачи все еще был возбужден. Если он примет вертикальное положение, его эрекция будет хорошо заметна. В любом случае, не следовало поддаваться панике. Итачи отдышался и перевел дыхание, касаясь растрепанных волос Каи. Ей нервничать и подавно не стоило. — Все будет хорошо, не волнуйся, — заверил он девушку. Каи согласно кивнула, но глаза еще пылали страхом. В подкрепление собственной уверенности, Итачи поднес к губам ее ладонь и поцеловал. — Не переживай. Однако, что именно привело Яхико в такое бешенство? Итачи ожидал подобной реакции, но лишь после того, как в прессе опубликуют решение верховного судьи об отмене приговора вынесенного Каи. Но, из-за законодательных проволочек и следственных мероприятий, заявление не могло быть сделано ранее чем через два дня. Ровно за сутки до официального утверждения пересмотра дела. Это и многое другое, Итачи всю ночь обсуждал с судьей Нара. Выходило, что об этом Яхико никак не мог узнать заранее. Впрочем, Яхико всегда славился наличием шпионов, подобных Какузу, Хидану и даже Конан. Вполне возможно, что редакция той или иной газеты пронюхала о назревающем скандале и предупредила Яхико. Проклятье! Итачи выругался сквозь сжатые зубы, совсем неслышно, но закипал внутри от гнева. Ему стоило бы предвидеть подобный поворот событий, если бы он задумался о масштабе заинтересованности прессы этим делом. Итачи думал, что обойдется местными газетами. Местным СМИ не было смысла предупреждать Яхико заранее. То ли дело столичная пресса. — Открывай немедленно! Иначе я вышибу дверь! — продолжал разоряться Яхико. Итачи ничего не оставалось, кроме как удовлетворить его просьбу. Но, не успел он дойти до двери, как услышал щелчок открывающегося замка соседней комнаты. Саске поспешил вмешаться. — Ты хоть знаешь который час?! — голос Саске, выдающий в нем строгого хозяина, наполнил коридор. — Нормальные люди спят в это время. — Плевать я хотел, что делают нормальные люди! — Яхико был не в духе и совершенно не собирался скрывать этого. — Где твой проклятый брат?! — Почем мне знать. Я ему не нянька, — теперь Саске изображал скуку и полное отсутствие заинтересованности. — Конечно не нянька, — сардоническим тоном отозвался Яхико. — Ты всего лишь шестерка и выполняешь за него всю грязную работу! — Не имею понятия, о чем ты говоришь, — Саске начал терять терпение. Очевидно, он рассчитывал своим вмешательством спровадить Яхико как можно скорее, но наткнулся на стену враждебности. — Однако должен требовать уважения в свой адрес. Как член семьи давшей тебе крышу над головой в трудную минуту… — Не знаешь?! — Яхико проигнорировал требования Саске. Его распирала злоба. — Не ты ли сдал Какузу и Хидана за проникновение?! — Ты сам сказал, что это было проникновение, причем незаконное. Какое это имеет отношение ко мне? — Это мой дом, гаденыш ты мелкий! — Не твой, а твоей сестры, — парировал Саске, чем еще сильнее задевал чувства Яхико. Ситуация выходила из-под контроля и больше Итачи не мог рисковать шеей младшего брата. О Какузу и Хидане он уже слышал. Еще за три часа до того как вернуться домой. Наруто и Хината предупредили его и Саске решил вмешаться. Правда, все шишки снова свалились на голову бедного Узумаки. Воистину, Саске плохо на него влияет. План Саске был прост: Наруто и Хината должны были изобразить влюбленную парочку, сбившуюся с пути. Полицейскому, несущему вахту в доме Такугавы они должны были сообщить, что видели людей проникших в дом, вот и решили, что охрану уже сняли. Ничто не предвещало беды, если бы ни одно «Но». Этой ночью охранную вахту нес двоюродный брат Хинаты. Узрев младшую сестренку в объятьях подозрительного типа, брат ринулся на помощь. Не разбирая виновных, не позволив Наруто вставить и слова, молодой полисмен проучил обидчика сломанным носом, вывихом плеча и треснувшим ребром. Когда Саске подоспел к месту схватки, Хината уже успела угомонить родственника, а Наруто клятвенно заверял, что у него самые серьезные намерения относительно Хинаты. Оставалось только гадать: сказал ли это Наруто серьезно или пытался усмирить гневного брата? В любом случае, в сопровождении Хинаты и ее брата Неджи, Наруто отправился в клинику: получить медицинскую помощь. Напарник Неджи вызвал подкрепление и арестовал Какузу и Хидана предъявив им обвинение в проникновении. Их ждало тюремное заточение сроком на пятнадцать суток. А вот Саске удалось осмотреть дом и найти пару интересных зацепок и несостыковок. Джирайя — тот самый друг мэра о котором говорила Кушина-сан — начальник смены, помог Саске сверить свои подозрения с переписью улик и не найдя в них никакой информации помог связаться с Цунаде, хозяйкой клиники и лечащим врачом Такугавы Каойи. На встречу с Цунаде Итачи отправился сам. Выяснилось, что Цунаде и Джирайя старые школьные приятели, и по сей день встречаются раз или два в месяц пропустить по стаканчику и поговорить о жизни. Там же в клинике, Итачи встретил Неджи Хьюго и Хинату, — оба ожидали возвращения Наруто с рентгена. Неджи потребовал от Итачи гарантий того, что его сестру никто не обидит и не причинит вреда. Итачи и не собирался допускать этого, в чем и заверил полицейского. Дальше его ждал диалог с Цунаде и неприятные подробности здоровья Такугавы Каойя. Итачи удалось установить препараты, которыми Каойя-сан глушил болевые ощущения и которые никто не нашел в его доме. Ночь была долгой и полной событий, однако об этом Итачи собирался рассказать позже. Он открыл двери и бросил жестокий взгляд на Яхико, готового схватить Саске за грудки. Разумеется, младший Учиха никогда не позволил бы такого обращения, а значит, драки было не избежать. Заметив Итачи, Яхико утратил всякий интерес к раздражающему его Саске. На протяжении всех дней, что Яхико пришлось провести в этом доме, он мечтал только об одном — разбить в кровь лицо Учиха Итачи. Что, собственно, и привел в исполнение. Не говоря ни слова, что было сил, он пустил кулак в лицо обидчика. Лицо Итачи опалила острая боль. Из разбитой губы брызнула кровь, но он и бровью не повел придать этому значения. Холодные черные глаза смерили Яхико колючим ненавистным взглядом, словно он кость, застрявшая в горле. Вниз по подбородку тянулась тонкая струйка алой крови. Небрежным движением Итачи смахнул капли с лица и выглядел при этом так жутко, что у Саске кровь похолодела. Яхико, однако, нисколько не дрогнул и, казалось, упивался моментом торжества над противником. Он столько раз мечтал об этом. О том, как превратит ненавистного Итачи Учиха в кровавое месиво, неузнаваемое даже для его родных. Как склонится над поверженным врагом, упиваясь собственной значимостью, и потребует, чтобы он вернул ему его прежнюю жизнь. Итачи не сможет этого сделать, он уничтожил Яхико навсегда, а потому и Яхико не станет питать сантиментов и убьет его собственными руками. Но, то мечты. В реальности хватило одного единственного удара, чтобы отомстить за нанесенное оскорбление. — Полагаю, именно за этим ты поднял такой шум, Яхико? — голос Итачи был тихим, совершенно ровным, но при этом сквозило в нем странной, почти незаметной, точно тень в солнечный день, ощущением угрозы. — Ну что ты, — на губах Яхико расплылась злорадная ухмылка. Сейчас они напоминали двух кровожадных волков, вставших друг против друга. И если один из них вел себя сдержанно и чувствовал преимущество на собственной стороне, то другой пытался укусить как можно больнее, пока имел на это возможность. — Двинуть тебе в челюсть я был готов в любом случае, ублюдок! — Ты всегда так благодарен людям, давшим тебе кров? — язвительно поинтересовался Саске. Видят Боги, если бы не взгляд Итачи, буквально разрывающий Яхико на куски, он бы сам пустил кулаки в ход. Но Саске будет последним негодяем, если лишит брата этой маленькой радости. Яхико слишком поспешно венчал себя лавровым венком победителя. — Впрочем, откуда взяться хорошим манерам у человека, подобному тебе, Яхико. Даже родной отец отвернулся от тебя. — Заткнись! — рыкнул Яхиико, скрежеща зубами от бессильной ярости. Учиха провоцировал его и Яхико ничего не оставалось, кроме как проглотить эту болезненную пилюлю. — Если мой отец и решился на этот шаг — оставить меня ни с чем, то не по собственной воле. Он ни за что не решился бы бросить на произвол судьбы своего единственного сына! Я знал своего отца и знал, что все изменилось с тех пор, как эта потаскушка закончила обучение и вернулась домой. О! Она старательно обрабатывала отца, шаг за шагом отдаляя его от семьи, от жены и сына. И что в итоге мы имеем?! Отец мертв! Все его деньги принадлежат ей, а ты… Вместо того, чтобы воздать должное, выкручиваешься и пытаешься оправдать убийцу! На последних словах Яхико вынул из кармана свернутый лист бумаги и швырнул его к ногам Учиха. Черновик статьи перед отправкой в печать, еще без даты. Итачи так и думал: верховный суд страны усомнился в справедливости вынесенного приговора. В статье еще оставались пустые пятна, поскольку журналисты не знали самого содержания послания, но подготовились тщательно. — Она заслужила то, что ей причиталось, — продолжал Яхико. — Не думай, что Каи мягкая и пушистая. Она такая же лживая и изворотливая, как и ее мать, такая же шлюха! — Заткнись, — как-то резко прозвучал голос Итачи. Саске вздрогнул от неожиданности, переводя встревоженный взгляд на брата. По выражению его лица, Саске понял, что Итачи едва сдерживает гнев, чтобы не наброситься на Яхико с кулаками. И если он с легкостью сносил выпады в свою сторону, то оскорблять Каи не позволит, особенно потому, что та не может защититься. — Это ее мать все испортила! — продолжал Яхико, точно не слыша Итачи. Он расхаживал по кругу, активно жестикулируя, выплескивая в словах все, что накипело за многие годы. — Она ворвалась в нашу жизнь и отняла отца у семьи, а потом наставляла ему рога направо и налево! Родила ему дочь, непонятно от кого нагулянную! — Закрой рот, Яхико, — Саске хорошо осознавал, что Яхико стремительно роет себе могилу. Что-то произошло между Итачи и Каи. В последние сутки брат пребывал в приподнятом настроении и прекрасном расположении духа настолько, чтобы позаботиться о будущем Наруто Узумаки, чего в обыденности от него не стоило ожидать. Впрочем, Яхико этого не замечал и продолжал, повернувшись к Итачи лицом. Он схватил его за ворот футболки и намотал ткань на кулаки. Глаза обоих мужчин оказались совсем близко. — Что она тебе пообещала?! Что?! Треть наследства? Половину? Отвечай! — во взгляде Яхико читалась безнадежность и обезумевшая ярость. — Я не работаю за деньги, — отозвался Итачи совершенно спокойным голосом, полным собственного величия. — Тем и лучше, потому что тебя поимели, Учиха! — Яхико вдруг бессильно опустил руки и громко расхохотался, так что голос его, должно быть, слышали и на кухне. — Все, что она тебе говорила — ложь! Проклятая ведьма пойдет на все, лишь бы избежать наказания за содеянное! Итачи смотрел на Яхико холодно. Ни единого слова в описании намерений Каи не вязалось с тем образом нежной девушки, которую знал Итачи. Что более говорило в Яхико: зависть или ненависть? Пожалуй было достаточно и того и другого. Яхико завидовал собственной сестре и ненавидел ее за это. Когда Каойя-сан ушел из семьи женившись на Нами, он стремился купить любовь Яхико, собственного сына. Когда на свет родилась Каи, Каойя-сан уже пытался откупиться от Яхико. Проще послать почтой или курьером дорогую игрушку, чем потратить несколько дней на праздничные мероприятия с сыном. Яхико привык к тому, что отец все проблемы решает при помощи денег, он и не видел возможности другого участия отца в собственной жизни, а вот Каойя-сан понял, что натворил. Предвкушая скорую гибель и смотря на Каи, то, кем она стала, совершенно неиспорченная и искренняя в своих мыслях и чувствах. Каойя-сан отчетливо осознал, что спас дочь, лишив ее своей опеки. Он понял, что сделал с Яхико, но пытаться что-то изменить уже не было времени. Подчас жизнь оказывается слишком короткой, чтобы успеть исправить собственные ошибки. — Как бы ты не старался, сколько бы палок в колеса не ставил — ее казнят, Итачи. Справедливость восторжествует и мой отец будет отмщен, — горячо заверил Яхико, сверкнув глазами полными решимости. Он в самом деле верил, что Каи убийца. — Что ты будешь делать, когда твои жалкие потуги потерпят поражение? Итачи чувствовал, как теряет самообладание. Как чешутся кулаки, желая врезаться в ехидно улыбающуюся физиономию Яхико. Как отчаянно ему хотелось сбить спесь с Яхико и наконец поставить этого выскочку на место. Но, если пойдет на поводу у собственных желаний, Итачи будет не лучше самого Яхико. — Ее не посадят, — уверенно протянул он. — Я этого не позволю. Глаза Яхико блеснули, а в следующий миг губы его растянулись в сардонической улыбке. — Так вот что она тебе дала, — Яхико приблизил лицо совсем близко к лицу Итачи. Никто из сторонних наблюдателей, коих, помимо Саске, набралось множество, включая Микото и Конан, не слышал его слов. — За все годы пребывания в частной школе моя сестренка только и научилась, как раздвигать ноги. Когда кулак впечатался ему в нос, Яхико не понял. Только почувствовал сокрушительной силы давление на собственный нос. Кость хрустнула и хлынула кровь. Голова Яхико отдернулась назад, а перед глазами взорвались тысячи фейерверков. Микото взвизгнула, а Конан ринулась вперед. Уже некоторое время она наблюдала за ходом спора, выискивая момента вмешаться и предотвратить трагедию. Но ситуация казалась ей стабильной до этого мига. — Яхико! — завизжала она, стараясь перехватить руки подельника. Яхико же, заливаясь кровью, ринулся на Итачи. — Сука! — рычал он, отчаянно размахивая руками, но только сотрясал воздух. Не прикладывая особенных усилий, Итачи с легкостью удавалось избегать каждого удара. — Я сотру тебя с лица земли! Ты за все ответишь, сукин сын! — Яхико! — Конан отчаянно хваталась за его руки, но ничего не могла противопоставить внушительной силе разбушевавшегося мужчины. — Прекрати! Довольно, Яхико! — Я предупреждал тебя, Яхико, — все с той же сдержанностью отозвался Итачи, и Конан захотелось ударить его. — Не смей оскорблять Каи в моем присутствии. Если бы ты последовал совету и закрыл рот, ничего этого не было бы. — Я ничего не сказал, кроме правды! — бешенство Яхико отнимало у него слишком много сил и в скором времени удары перестали быть столь разрушительными, а больше походили на бессильное барахтанье. — Она раздвигает перед тобой ноги, а не я! — Что?! — взвизгнула Микото и стиснула ладонь младшего сына с такой силой, что Саске поморщился. — Наши отношения тебя не касаются, — парировал Итачи. Яхико застыл на месте, глупо хлопая ресницами. Саске открыл бы рот, но его ладонь точно в тиски сжали тонкие пальцы матери. — Мам, пусти меня, — слабо попросил он, однако Микото не слушала его. — Что ты сказал? — мать семейства Учиха пребывала в полнейшем оцепенении, особенно от осознания того, что творилось под крышей ее дома. Ее идеальный сын воспользовался своим положением и заманил в постель несовершеннолетнюю девицу, да ее обвиняемую в убийстве?! Микото чувствовала, что ноги ее слабеют и тем сильнее стискивала ладонь младшего сына. Боги! Она всю жизнь стыдилась подобного скандала и сама же приняла в этом участие. Если бы она только представить могла тогда, то никогда не поселила бы Каи в комнате ее старшего сына. Что за блажь снизошла на Итачи?! — Повтори, немедленно! Итачи одарил мать серьезным взглядом. — Это не то, что ты думаешь, мама. У меня серьезные намерения, — только и сказал он. После, перевел взгляд на застывшего Яхико. — Каи не может быть виновна в смерти вашего отца, Яхико, поскольку в его смерти отсутствует состав преступления. — О чем ты говоришь? — недоумевал Яхико. За последние минуты его мир перевернулся с ног на голову. Теперь он перестал понимать смысл всего происходящего. — Такугава Каойя-сан покончил с собой, — вместо брата вставил Саске, наконец, избавившись от тисков ладони матери. — Что?! — Яхико перевел взгляд на младшего Учиха. В его глазах читалось недоумение и сдерживаемая ирония. Яхико все еще считал, что его хотят разыграть, настолько твердой была его уверенность в вине Каи. — Это шутка? — Вовсе нет, — вместо брата отозвался Итачи. — Куда любопытнее, кто так сильно хотел сделать Каи виноватой и почему, что даже ты поверил, Яхико? — Яхико молчал, не зная, что ответить. — Так что все твои попытки обвинить ее, провалились. Здесь больше нечего ловить, Яхико. Можешь собирать свои вещи и катиться к черту! — Итачи направился к двери своей комнаты, но остановился на пороге и взглянул на ошарашенного Яхико. — Чуть не забыл. Если и дальше продолжишь преследовать Каи, я тебя убью. Слова Итачи прозвучали так просто, что никто и не посмел сомневаться в их искренности. Итачи Учиха относился к разряду тех людей, кто никогда не бросает слов на ветер. *** Микото расхаживала по кухне, кружа от одной стены к другой, подобно загнанному в клетку зверю, под пристальным взглядом кухарки. Миса прослужила в доме Учиха почти тридцать лет, но никогда еще не видела хозяйку столь взвинченной. Любопытство требовало выведать причину, тем более, что крики со второго этажа долетели и на кухню, правда лишь отрывками слов. И что-то в этих словах расстроило госпожу Микото. Теперь она нервно покусывала костяшки пальцев, а лицо выражало глубокую задумчивость и обеспокоенность. Напряженные тонкие брови сошлись у переносицы россыпью мелких морщинок, лоб нахмурен, а чернота бездонных глаз метала лютые молнии. Миса, наблюдая за своей хозяйкой, отложила в сторону нож и неочищенную морковь, старательно вытирая широкие ладони о фартук. — Так, что стряслось, Микото-сан? — спросила кухарка, устав наблюдать безмолвные мытарства и отчетливо осознавая, что Микото не проронит ни слова, если ее не принудить к разговору. Микото тут же остановилась и уставилась на кухарку, точно впервые ее заметила. Ее глаза скользнули по доброму круглому лицу верной Мисы. — Как он мог… — только и смогла вымолвить Микото. Дыхание у нее сбивалось, точно ей пришлось пробежать не меньше мили, спасаясь от невиданного врага. Она сжала кулаки до хруста в костях. — Как он мог?! Единственное, чего я никогда не потерпела бы. Под крышей моего дома… Как он мог! Миса удивленно заморгала, осмысливая сказанное хозяйкой. В этом доме от кухарки почти не было тайн, но сейчас, казалось, Миса свалилась с луны и совершенно не понимала, что происходит. Микото оказалась настолько раздавлена горем и бессилием, что без слез на нее и взглянуть невозможно. Она ринулась вперед, через стол, не отрывая глаз от недоуменного лица кухарки. — Ты понимаешь, Миса, что это значит? — глаза Микото полнились страхом. — Я не смогу смотреть людям в глаза. Все подруги отвернутся от меня. Ужасное пророчество Микото произнесла шепотом, точно опасалась, что Боги услышат и исполнят его. Она сжала широкую ладонь кухарки в своих пальцах, уже предвидя, что Миса станет для нее единственным спасением от одиночества. — Не думаю, что Кушина-сан отвернется от вас, — пожала плечами Миса и поспешила добавить: — что бы там не случилось. Микото замерла на миг, потом поднялась и выпрямилась во весь рост. Ровная спина придала ей величественный вид, а лицо сделалось непроницаемым, словно минувшая буря никогда не существовала. — Ты не понимаешь о чем говоришь, Миса. Я всегда была ярой противницей разврата, убежденная, что со мной подобного никогда не случится. Я слишком полагалась на воспитание и здравомыслие собственных детей. И что получила в итоге? Разврат, под крышей моего дома! В моем присутствии! — тирада отняла у Микото последние силы и она устало опустилась на стул, повесив голову. Миса была готова поклясться, что хозяйка готова разрыдаться. Впрочем, она, наконец, поняла причину столь странного поведения Микото. — Неужто разврат, Микото-сан? — полюбопытствовала кухарка в глазах которой плясали озорные огоньки. Микото удрученно кивнула головой. — Уж и не знаю, стоит ли бранить мальчика, коли он влюбился? — Влюбился? — Микото потеряла ход повествования. — Саске? — Так разве о Саске-сане вы говорили? — Микото судорожно заморгала, собираясь с мыслями, а Миса терпеливо ждала. Наконец краска прилила к лицу хозяйки и она подпрыгнула с места. — И давно ты знаешь это, Миса? — потребовала ответа Микото. Миса задумчиво покачала головой. — Как сказать, считай с самого начала и узнала, — лицо Микото явственно выдавало шок ее состояния. — Помните, мы говорили с вами о странном поведении Итачи-сана и предположили, что он влюблен? Так вскоре я и получила тому подтверждение, да только любовь Итачи-сана не где-то там, в столице осталась, а рядышком совсем. Микото молчала, обдумывая все услышанное. Нынешнее утро подарило массу новостей и шокирующих известий, которые стоило взвесить тщательнейшим образом. Хорошо, что Фугаку рано утром уехал по делам, иначе его удар бы хватил. Теперь же вся ответственность лежала целиком на плечах Микото, как хозяйки дома. И не будь она Учиха Микото, если не заставит своего сына жениться! Она слишком долго ждала этого момента и, раз уж представилась столь удачная возможность — не отступится. Микото мгновенно изгнала из собственной памяти причины, по которым Каи оказалась в ее доме и собственные сомнения на счет девушки. Пожалуй, еще никого Микото так не любила, как Каи в этот момент. Будущая невестка ей определенно нравилась и Микото уже видела в своих мечтах, как завистники будут смотреть в след этой блестящей паре. — Это будет самая грандиозная свадьба, которую видел свет, — пообещала сама себе Микото под удивленный взгляд кухарки. Миса слишком хорошо знала свою хозяйку, чтобы вмешиваться и возражать. Если Учиха Микото что-то решила, ее ничего не остановит. С победоносным видом Микото покинула кухню и направилась в гостиную. Конан сидела на диване, в самом дальнем углу комнаты. Она была слишком обижена на Яхико, чтобы даже говорить с ним. Сам Яхико прикладывал к разбитому носу пузырь со льдом. За всем этим из тени своего укрытия наблюдал Саске. Он умел скрываться от посторонних глаз и пользовался этим при каждом удобном случае. Вот только мать всегда заметит своего ребенка. — Полагаю, пора покончить с этим цирком, — изрекла Микото, уперев руки в бока. Будь здесь Фугаку, он возразил бы и продолжил и дальше ломать комедию, но у Микото был свой взгляд на вещи. Она достаточно потакала капризам мужа. Ломать комедию дальше смысла не имело, тем более что Яхико вполне может стать их родственником. — Саске, поднимись к брату и попроси их спуститься. Конан удивленно обернулась и только теперь заметила Саске. Щеки ее мгновенно покраснели, а шея покрылась пятнами. Оставалось только гадать, чего она успела наговорить Яхико, полагая что они одни. Саске безмолвно повиновался и в три больших шага преодолел лестницу. — Значит, она все время была у меня под боком, — горько усмехнулся Яхико. Голос его звучал гулко и гнусаво. Микото бросила на него подозрительный взгляд. — Тебе стоит подумать о том, что сказал мой сын, — предостерегла она. В планы Микото не входило разжигание нового витка ненависти. Яхико отнял от лица пузырь со льдом. Разбитый нос его распух и посинел. Под носом все еще виднелись следы стекающей крови. Он запрокинул голову назад, откинувшись на спинку широкого кресла. Казалось, что слова Микото нисколько не задели его. — Самоубийство, да? — Яхико тяжело вздохнул. — В это очень сложно поверить. Обычно, желая свести счеты с жизнью, люди оставляют послание близким. К тому же, я не могу поверить, что мой отец был способен на это. С другой стороны, если все действительно так, зачем подтасовывать улики? Следователь даже меня убедил в том, что моя сестра убийца. Для чего? Я не понимаю и не знаю чему верить. В самом деле, Яхико выглядел потерянным и раздавленным свалившимся на него грузом ответственности. Микото испытала острое чувство жалости к этому молодому мужчине. Впрочем, больше никто не сказал ни слова. Когда Саске, Итачи и Каи спустились в гостиную, Микото в полной мере осознала, чем Каи подкупила ее сына. Прежде, Микото никогда не присматривалась к девушке, да и носила Каи только невзрачные сарафаны. Сейчас, казалось, она расцвела в полной мере. Легкое платье из шелка, длиной юбки чуть ниже колен, цвета прессованного горного льда в лучах солнца. Микото никогда еще не видела столь красивой пары. Они шли рядом, переплетя пальцы рук. Каи с опаской поглядывала на Микото, а Итачи словно бы прикрывал ее собой, держался всего в полушаге впереди. Микото живо представила себе, как могли выглядеть ее внуки, и уже безудержно любила их. Впрочем, это далекое будущее. Сейчас же следовало решить проблемы насущные. — Как хозяйка этого дома, в виду отсутствия главы семьи, — заговорила Микото когда все собрались в комнате и заняли места, — считаю необходимым разрешить всяческие споры. К тому же Яхико совсем скоро станет нашим родственником. Яхико издал звук похожий на хрюканье, а Саске закатил глаза. Родственники? Это совершенно не то, чего желали обе стороны. *** — Ты не сделаешь этого! Разъяренный голос Фугаку ворвался подобно раскату грома в почти семейную идиллию, царящую в гостиной. Микото первой повернула голову к застывшему в дверном проеме мужу и одарила его ледяным взглядом. Однако это не возымело ровным счетом никакого эффекта. Едва войдя в дом Фугаку стал свидетелем душещипательной сцены. Его старший сын, потакая, очевидно, капризам матери, встал на одно колено и делал предложение Каи Такугаве. Благо Фугаку успел вовремя вмешаться и девушка ничего не смогла ответить. Теперь его сверлили недоуменные взгляды. Более всех гневалась Микото, что отчетливо читалось в ее глазах. Больше часа Микото ждала, когда сможет подвести разговор к интересующему ее вопросу. Разумеется, судьба Такугавы Каойи сильно ее беспокоила, но тот уже умер и мог подождать день-другой с разгадкой своей таинственной гибели. Живые же подобной роскошью не обладали. Микото с огромным любопытством ловила каждое слово и взгляды бросаемые новоиспеченной парой. В них было столько нежности и привязанности друг к другу, словно воссоединились две половины одного целого. Итачи знал, что мать не отстанет просто так, что она ожидает определенного от него жеста. Как и Микото понимала, что не имела права давить на него, но уже ничего не могла с собой поделать. Итачи взял в руку ладонь Каи, пристально смотря ей в глаза. — Кажется, другой раз наступил, — он подмигнул ей, а Каи залилась густой краской. Она вздрогнула, когда Итачи, у всех на виду, встал перед ней на одно колено, торжественно вскинув голову, смотря прямо в глаза возлюбленной. — Каи Такугава, я спрашивая тебя второй раз, ты выйдешь за меня замуж? Поскольку я сгораю от желания сделать тебя своей супругой. Ответить Каи не успела. Лишь раскрыла рот, смущенно опустив ресницы. Она не ожидала подобного подвоха от Итачи. Ее смущали устремленные на них взгляды. Она едва дышать могла от волнения. Фугаку был в крайней степени озлобленности, когда ворвался в гостиную. — Что это значит?! — вскочила со своего места Микото, замечая, что и остальные собравшиеся повставали. Фугаку не удостоил ее ответа, буравя тяжелым взглядом старшего сына. Фугаку просто поверить не мог, что станет свидетелем чего-то подобного. В его голове не укладывалось ни единой мысли. Все, что он мог делать сейчас, пытаться взглядом раздавить старшего сына. — Фугаку, объяснись! Микото все еще рассчитывала, что конфликт сойдет на «нет», что супруг просто неудачно пошутил. Каи едва на ногах держалась, поддерживаемая сильными руками Итачи. От гнева Фугаку ей делалось дурно. — Если ты думаешь, что твое мнение имеет для меня значение, то сильно заблуждаешься, отец, — сквозь зубы процедил Итачи. Он не собирался уступать. Фугаку тяжело вздохнул и отвел глаза, признав свое поражение. Бешеный взгляд сына он был просто не в состоянии вынести. — Зайди в мой кабинет, — только и сказал Фугаку, разворачиваясь в противоположном направлении. Микото обвела взглядом собравшихся в гостиной. Увиденное ей не понравилось. Саске о чем-то задумался и плотно сжал губы, показывая свое недовольство. Конан удивленно хлопала глазами. Яхико сильно задело пренебрежение Фугаку к его семье. Он никогда не был примерным братом, но не мог позволить насмехаться над честью Такугавы, хотя сам же растоптал эту честь не единожды. Каи едва не рыдала и Итачи пришлось прижать ее к себе всем телом. Он быстро, почти невесомо, поцеловал ее в висок. — Не волнуйся, — попросил он ласковым голосом. — Все будет хорошо. Мы уедем отсюда, что бы ни сказал отец. Верь мне. И Каи верила, тесно прижимаясь к его горячему телу, будто боялась утратить это ощущение.