На полпути из тьмы

Утром город был непривычно тих и задумчив. Проснувшись, Астис не сразу поняла, что произошло – события прошедшего вечера все еще владели ее памятью. Приводить мысли в порядок было довольно сложно: при воспоминании о Конноре девушка заметно помрачнела и даже не заглянула на ту полку, где лежал листок с текстом. Она мысленно отмотала время назад – встреча с будущим напарником, радостная Камилла, не желающая расставаться со своей компаньонкой, тихий и спокойный вечер в пустой квартире… Астис не помнила, во сколько она легла спать, но точно помнила, что гимна в тот вечер не было. А раз не было гимна – значит, не было и коменданского часа?.. Все это было слишком странно. Не желая больше теряться в догадках, девушка включила радио и села у окна, распахнув шторы. Пару минут приемник монотонно бурчал прогноз погоды, который, по наблюдениям Астис, не сбывался практически никогда. Она успела окончательно проснуться и вспомнить, когда и на сколько ей назначили первую репетицию. Но затем сквозь помехи и скрип прорвался серьезный, чуть встревоженный женский голос: - А сейчас с особым заявлением выступит член Управления порядка майор Нейтан Уостер Хэрриот. Прошу обратить особое внимание. Астис насторожилась и подкрутила громкость так, что теперь передачу могли услышать даже на лестничной площадке. - Прежде всего, мы призываем всех сохранять спокойствие, - голос майора действительно был спокойным, но девушка подумала, что самая страшная паника обычно наступает именно после этих слов. – Вчера вечером двое неизвестных совершили нападение на отдел вещания в Управлении, вследствие чего жители Балерна впервые не услышали сигнал о наступлении комендантского часа. Преступники были немедленно ликвидированы, однако мы опасаемся, что нарушение временных рамок могло повлечь за собой вспышку преступности, особенно на окраинах города. На устранение последствий потребуется несколько дней. В связи с этим мы призываем население быть осторожными и, по возможности, не выходить на улицы в темное время суток вплоть до поступления дальнейших указаний. Надеемся на ваше понимание, и да пребудет с вами Эра благоденствия! - Да пребудет, - машинально пробормотала Астис и тут же вскинулась. Подобных происшествий в городе не происходило уже довольно давно, но, по словам Хэрриота, власть считала это досадным недоразумением. В принципе, девушка могла бы никуда и не ходить, даже на работу – вряд ли майор отпустил бы свою дочь с ней, когда в городе ожидается «вспышка преступности». Эта фраза ей тоже не понравилась: Балерн считался относительно безопасным городом, и эта относительность уже стала восприниматься как нечто само собой разумеющееся. К тому же, все преступники – даже потенциальные, то есть те, кто находился под подозрением – постоянно находились на прицеле у Управления порядка. Оставались только те, кому было нечего терять – и Астис прекрасно понимала, кто это. Оказавшись за бортом общества, диссиденты нередко опускались до грабежей, насилия и пьянства. И если обычных преступников ждало суровое наказание, то в отношении этих все обстояло слегка по-другому. Очевидно, правительство решило, что жизнь позорная диссидента уже сама по себе является наказанием, и практически всегда оставляла их в живых. Более того, таким людям даровалась неприкосновенность – и они, никому не нужные и потерянные – были обречены всю жизнь служить хорошим наглядным примером для общества. Астис прекрасно понимала, кого следует бояться, и от этой новости ей стало слегка не по себе. Она осталась сидеть в квартире, все еще плохо понимая, что происходит. Кому могло прийти в голову устроить такое незадолго до Дня благоденствия? Диссидентам? Астис была на сто процентов уверена, что их бы и на триста метров не подпустили к зданию Управления. Подойдя к окну, она снова закрыла шторы, будто это могло дать хоть какое-то ощущение спокойствия. Ей еще сильнее захотелось позвонить Рахире и все рассказать, но для этого надо было спуститься вниз и подойти к телефонному автомату. Девушка чувствовала себя полной идиоткой, но она боялась и шагу ступить за порог квартиры, как если бы там ее поджидала целая группировка диссидентов. Но, очевидно, все должно было испортиться еще сильнее – раздался звонок в дверь, и Астис увидела в глазок самого майора Хэрриота. - Что вам нужно? – спросила она и закашлялась: от него на версту разило табачным дымом. – Я все слышала, сэр. И в дополнительных увещаниях не нуждаюсь. - Не гони лошадей, Мария, - Майор шагнул вперед, и девушка предупреждающе дернула ручку на себя. – Я просто хочу, чтобы ты была осторожной. Не хотелось бы, чтобы с голосом Равновесия что-то случилось накануне такого важного события. - И что вы сделаете? Прицепите на меня жучок? – вконец осмелела Астис. – Сэр, я понятия не имею, что творится в вашем Управлении, но я не глухая и не дура. Все, что мне стоило услышать, я услышала. А сейчас, будьте добры, оставьте меня в покое. Она снова потянула дверь, но Хэрриот рывком перехватил ее. Они оказались совсем близко друг от друга, и девушку это уже начинало откровенно раздражать. - Еще кое-что, - сказал майор и, прищурившись, заглянул ей в глаза. – Что это за «Адмиранда», о которой мне рассказала моя дочь? - Я не знаю, кто это и откуда, - парировала Астис. – Я всего лишь водила девочку посмотреть на корабль. Причем вчера все еще было по-старому. - И сегодня тоже ничего не изменилось, - перебил ее Хэрриот. – Мир не перевернулся, Мария. Не смей даже думать, что теперь что-то будет по-другому. Эра благоденствия, - напомнил он. – Что бы ни случилось в этом городе, мир и покой не покинут его еще много лет, до самой Эры перемен… Твоя задача – не делать того, что приблизило бы это время, понятно? – Астис кивнула, хотя и не до конца понимала, о чем он. – И поменьше самодеятельности, голос Равновесия. Майор ушел, а девушка захлопнула дверь и еще пару минут стояла молча, оперевшись на нее спиной. Никаких шансов, поняла она внезапно, никаких шансов – куда бы она ни пошла, его зоркий взгляд будет идти за ней следом, будет заглядывать в самые укромные уголки того, что называется частной жизнью. Первая репетиция, несмотря на случившиеся события и самые смелые надежды Астис, началась в назначенное время. Когда девушка перешагнула порог кабинета и услышала, как за ее спиной глухо хлопнула дверь, внутри снова забилась смутная тревога, не покидавшаяя ее последние несколько дней. Теперь она находилась во власти майора, в его личном царстве, где он мог позволить себе все что угодно, а она не имела бы никакого права возразить. Вся ее относительная свобода исчезла в один короткий миг – в тот миг, когда ее взгляд упал на мелкий текст, напечатанный на тонкой дешевой бумаге. - Доминиум есть сила и оплот великого Равновесия Балерна, а Равновесие является залогом благополучия и уверенности в завтрашнем дне для всех законопослушных граждан нашей благодатной Родины, - с воодушевлением зачитывал Коннор, а его голос гулким эхом отдавался в стенах широкой аудитории и в сердце Астис. – Именно ему мы обязаны царящей ныне Эрой Благоденствия, благодаря которой наш народ может жить в безопасности и в достатке… Ну и ну! Только не говорите, что это все надо выучить наизусть! - Надо, - отрезал Хэрриот, явно недовольный такой резкой сменой тона. – И возражения прошу оставить при себе. - Но… но ведь это не наши слова, - сказала Астис тихо. – Почему вы не поручили нам написать текст самим? Майор одарил ее многозначительным взглядом, от которого девушке срочно захотелось провалиться сквозь землю. - Дальше, - сказал он ледяным тоном. – Ваши слова, мисс Линч. Астис сжала губы, глубоко вдохнула и на одном дыхании выпалила: - И поэтому каждые пятнадцать лет одна правящая партия сменяет другую, помогая народу и дальше достигать процветания и достатка… - Электиум и Тенебриум, верные слуги Доминиума и нашего вождя, Канцлера Линкольна Грейна, принесли присягу верности государству и народу, обязавшись быть для них опорой и гарантией жизни и смерти, истины и правды! – патетически завопил Коннор, явно почувствовав, что у напарницы заканчивается воздух в легких. – Сэр, ну может, хватит уже, а?.. - Стоп, - Майор сделал знак рукой и прошелся по кабинету, заставив обоих участников нервно перебирать в памяти все свои грехи. – Для первого раза неплохо, но пара замечаний все же есть. Мистер Морриген, спешу напомнить, что вы не на базаре, а значит, орать и махать руками вовсе не обязательно. А что касается вас, мисс Линч… - Его взгляд остановился на девушке, и та немедленно выпрямилась. – Вашим голосом, моя дорогая, только похороны объявлять. - Она просто ни разу не выступала на публике, сэр, - поспешно вклинился Коннор. – С первого раза ни у кого не получается, сэр. - Ни капли воодушевления! – Хэрриота несло дальше, так что он будто и не услышал слов парня. – Верность, правда, истина… Для вас это пустые слова, мисс Линч? Или как прикажете это понимать?.. Астис опустила глаза. Что-то подсказывало ей, что на этот раз лучшим вариантом было бы попытаться спустить все на тормозах. - Прошу прощения, сэр, - произнесла она тихо, стараясь, чтобы в ее голосе не проступило ни единой нотки сарказма. – Я быстро учусь, сэр. - Уж я на это надеюсь, - с нажимом произнес майор. – Потому что другую девушку я искать уже не стану… - Он выглянул в окно, за которым медленно сгущались темно-синие августовские сумерки. – Еще один пункт и хватит с вас на сегодня. Но на следующий раз – наизусть до пятого пункта включительно. Тихим безоблачным вечером с неба на землю опускался покой. Когда Коннор и Астис вышли из здания на непривычно притихшую улицу, девушку вдруг накрыла волна необъяснимой, давящей усталости. Радостно ухмыляющийся напарник еще больше действовал на нервы, и она всячески избегала смотреть ему в глаза. - Слушай, я не просила меня защищать, - сказала она вдруг. – И вообще, как у тебя это получается? Вся эта болтовня о верности и чести… - А, пустяки все это, - отмахнулся Коннор. – Это… всего лишь банальный навык выживания. Если ты хочешь держаться на плаву, ты должна говорить и думать в унисон с обществом. Разве в школе этому не учат, детка? - Я не в школе, - Астис взглянула на него исподлобья. – Уже три года я хватаюсь за все подряд, только чтобы, как ты говоришь, «держаться на плаву». Так что у тебя нет причин думать, будто я чем-то не угодила Равновесию. Она развернулась и молча пошла к трамвайной остановке. Ситуация опять выходила из-под контроля. Цепкие пальцы Равновесия тянулись к ней со всех сторон, грозя нарушить тот хрупкий покой, который смог ненадолго завладеть ее сознанием. Подошедший трамвай был практически пуст, и Астис совершенно некстати вспомнила увещания майора не выходить на улицы после наступления темноты. Она устало опустилась на самое последнее сиденье и прислонилась виском к стеклу. К накопленной за последние несколько дней усталости примешивалось странное чувство собственной неправоты. Казалось, что все вокруг вполне довольны и радуются жизни, и только она застыла между двух огней, чувствуя себя оленем в свете фар: и страшно, и сдвинуться с места уже невозможно. В голову закралась предательская мысль: уж не диссиденство ли это?.. Дорога как раз пошла на крутой спуск, и Астис выпрямилась. Из окна был виден обычный городской пейзаж, и где-то вдали до самого горизонта простиралось море. Над серебристо-серой гладью воды, которую уже давно не рассекало ни одно судно, медленно зажигались холодные точки августовских звезд. Все сливалось воедино: небо, море, уличные огни и ласковый насмешливый город, которому не было никакого дела до чьих-то личных драм. И внезапно, когда вечерняя усталось почти завладела ее разумом, Астис все поняла – поняла так неожиданно, что все тело внезапно наполнилось странным и незнакомым ощущением ясности. Причиной всему был тот единственный корабль, одиноко стоящий на покинутой пристани Лонг-Роуд-Бэк.